Лана Черная - Моя-чужая

— О да, — протянула она весело. — Особенно наутро… мы всегда такие веселые.

Она состроила смешную рожицу.

— И по лицам домочадцев лихорадочно пытаемся вспомнить, что же мы натворили, — добавил Артем ей в тон.

А она вдруг сделалась очень серьезной. И морщинка пролегла между бровей. Артем стер ее подушечкой пальца.

— Что с тобой, Тема? — спросила взволнованно. — Это все из-за кошмара, да?

Он сел на подоконник, увлек Катрину за собой, обнял за талию.

— Расскажи, — попросила тихо.

— Зачем? — он уже рассказывал однажды. А потом потерял Настену.

Артем помнил тот день. Шел дождь. Черное небо вспарывали молнии. Он прилетел из Германии, с трудом вырвавшись от дотошных немцев. В тот день хоронили Гурина. Артем не жалел его, тот получил по заслугам. Единственное, о чем он мог сожалеть — что не он спустил курок. Да и в официальную версию самоубийства не верил — не тем человеком был Гурин. Он слишком любил жизнь. Настолько, что продал единственную дочь. Впрочем, его убийце он отдавал должное, тот сработал профессионально, и даже был благодарен. И внутри как-то легче стало, будто с него сняли тяжелую ношу. Хотелось веселиться, любить и наконец, радоваться жизни. И для этого ему не хватало лишь ее.

Артем не ожидал, что Настена так болезненно воспримет смерть отца. Не понимал, как она могла его любить и простить ему смерть родной матери. Но она смогла, как и переложить свою ненависть на Артема.

Он вошел в дом промокший, ища только ее. На поминках собралось много народу и большинство из них презирали Гурина, Артем знал. Слетелись как стервятники. Крутов с удовольствием разогнал бы всех к чертовой матери, но он искал Настену. Он прилетел, чтобы забрать ее с собой. И ему было плевать на все остальное. Как и на то, что она вдруг оказалась против.

Она стояла у окна с бокалом вина. В рыжую косу вплетена черная лента. Глухое черное платье доходило до щиколоток, делало ее невероятно хрупкой. Он подошел со спины, обнял за плечи, уткнулся носом в пахнущие полевыми цветами волосы.

— Как же я соскучился по тебе, — пробормотал, не в силах отпустить.

— Пришел за своим? — холодное в ответ. — Мне сейчас уйти или ты, как новый хозяин, великодушно позволишь дождаться, пока все разойдутся? Или…

Он резко развернул ее лицом к себе. На щеках дорожки туши, а в ясных глазах — слезы. Он не стал ничего спрашивать, не стал слушать ее бред. Подхватил под колени и перекинул через плечо. Бокал выпал из ее пальцев, разлетелся осколками по паркету. Она взвизгнула, стукнула его по спине кулачками. Артем передернул плечами, поправил ношу и, не слушая ее, двинул в сторону выхода. Щуплый мужик попытался его остановить, но Артем лишь глянул на него и тот моментально ретировался. Торопливыми шагами Крутов сбежал по ступеням, прошел по дорожке через фонтанную аллею, свернул к центральным воротам, за которыми уже виднелась его машина. Насвистывал под нос детскую песенку и старательно не вслушивался в слова Настены. Потом разбираться будут, как долетят домой. Он толкнул кованые ворота, как услышал за спиной:

— Отпусти ее.

Мужской голос и щелчок взведенного курка заставили остановиться и обернуться.

Охранник стоял в нескольких шагах. Держал Артема на мушке.

— А если не отпущу? Выстрелишь?

Тот сосредоточенно кивнул. Артем усмехнулся.

— А не боишься в хозяйку попасть?

Охранник замешкался.

Настена взбрыкнула, ударила по спине. Больно, но Крутов стерпел.

— Послушай…

— Я сказал, отпусти…

— Коль, это свои!

Игнат появился из-за поворота. Остановился за спиной охранника. Он тяжело дышал, как после пробежки, взгляд хищный, настороженный, а в руках пистолет. Но он не целился. Не сводил взгляда с Артема. Настена прекратила брыкаться.

— Ей же неудобно, — проговорил Игнат, кивнув на висящую на плече Настену. Положил руку на плечо охранника. Тот пистолет опустил. Артем выдохнул.

— Езжай, — устало произнес Игнат. — Увози ее отсюда.

Артем кивнул. Усадил Настену на заднее сидение. А она все время смотрела через его плечо. Он проследил ее взгляд — на Игната смотрела. И в рыжих глазах стояли слезы.

— Что? — спросил, замерев напротив, придерживая дверцу. Холодный дождь молотил по спине, скатывался за шиворот.

Настена всхлипнула.

— Я тебя ненавижу, — повторила, наверное, в сотый раз. Теперь Артем слышал. И на душе становилось хреново, словно бочку кислоты залили. — Ты жестокий и циничный ублюдок. Ты убил моего отца. Ты использовал меня! И ради чего? — она криво усмехнулась. — Ради этого? — она кивнула в сторону Гуринского поместья. — Так подавись, — она плюнула ему под ноги.

— Настена, ты же ничего не знаешь, — хрипло возразил Артем. Не думал, что станет так больно говорить. — Гурин убить тебя хотел. Ему плевать на людей, понимаешь? Ему же только деньги нужны. Он и мать твою…

— Не смей! Ты ничем не лучше. А он мой отец. И он…

— Продал тебя! — не выдержал Крутов. Надоело. Хоть самому в могилу ложись. — За три целковых продал…

Настена дернулась, как от удара, лицо исказилось и во взгляде появилось что-то муторное и опасное. Для нее самой.

— Он продал, а ты купил, значит? — по щекам скатились слезы. — Вот только я не вещь. И я лучше умру, чем буду твоей. Уходи. Убирайся из моей жизни!

Она попыталась оттолкнуть его, но Артем захлопнул дверцу. Плюхнулся на водительское сидение и рванул с места. Он не знал, как далеко уехал от особняка, но все это время Настена смотрела назад и заламывала пальцы. Неужели она так ненавидит его? Так любит Игната? Он ударил по тормозам. Машина вильнула в сторону, развернулась и замерла посреди пустого шоссе. Настена качнулась в сторону, чуть не завалилась набок и метнула в него злой взгляд.

— Ладно. Твоя взяла, — он тяжело выдохнул. — Хочешь остаться с ним, валяй. Я не мальчик, чтобы бегать за тобой и выпрашивать твою любовь. Я не понимаю, чего ты хочешь. Ненавидишь меня за отца? — он достал сигарету, закурил. Пальцы почему-то дрожали и хотелось напиться.

— Ты меня использовал, — а у Настены дрожал голос и она обнимала себя за плечи, словно пыталась согреться. Хотя печка в салоне жарила на полную. — Тогда, в «Домино», ты ведь не просто…

— Не просто. Пожалел тебя, дуру, — усмехнулся Артем. — Видел, как твой дружок дряни какой-то в бутылку подсыпал. И ребята мои видели.

— Благодетель, значит? В сияющих рыцарских доспехах, — съязвила.

— Я далеко не рыцарь, — затянулся, выдохнул клубок дыма. Окно открыл. Запахло дождем и скошенной травой. — Думал, с твоей помощью к Гурину будет легче подобраться. Кто же знал…

— Что моему отцу плевать на меня, — насмешливо перебила Настена.

— Что ты станешь важнее мести, — устало возразил Артем.