Лана Черная - Моя-чужая

— Данечка, миленький, — она схватила его за руку. — Ну хоть ты поверь — Ариночка не могла Никулю Олегу отдать! Она даже в суд на него подала — чтоб не приближался к дочери, понимаешь? И голос у нее такой был… — голос ее сорвался. Данил обнял ее за плечи, успокаивая. Тревога медленно перерастала в страх, колючей дрожью пробираясь под кожу. — Данечка, помоги мне! Я прошу тебя. Димке все равно, он…Он хороший, но у него служба. А ты…Ты же любил Ариночку. И Ника…она так на тебя похожа… Я прошу тебя…Спаси моих девочек!

Данил промолчал. Высвободил руку Веры Васильевны из своей и сбежал. Он нервничал и сам не понимал почему. Ну сошлась она с Олегом снова — ну так туда ей и дорога! На кой хрен ему разбираться, узнавать что-то. Зачем? Убедиться, что у нее все в порядке? Снова наступить на те же грабли, что и три года назад? Мазохизм какой-то, честное слово. Наверняка Димон прав, а Вера Васильевна преувеличивает. Да еще и схожесть какую-то приплела. С какого перепуга Нике быть на него похожей? У нее отец есть, чтоб походить на кого-то. Да только эти слова засели в голове — не забыть.

— Твою мать! — ругнулся Данил, заводя машину, и рванул в ночь.

Данил остановил машину у ларька напротив пятиэтажек — въезжать во двор не стал. У нужного ему подъезда сидела какая-то парочка, гоготали подростки на турниках, а в окнах третьего этажа было мрачно. Где-то в глубине теплился слабый свет, возможно, свечей или чего-то отличного от привычного электрического освещения. Значит, кто-то есть дома. Вопрос только в том — как туда идти? Что говорить? А если все действительно так, как говорил Димон? Не сделает ли он Аринке только хуже своим появлением? Черт бы побрал эту девчонку! Данил зло пнул подвернувшуюся под ноги смятую пачку из-под сигарет и присел на лавочку у качелей — подумать.

— О, братуха, — кто-то хлопнул его по плечу и плюхнулся рядом. Данил посмотрел на говорившего — Дэн.

— Виделись уже, — буркнул Данил, пожав приятелю руку. — Привет, Юль, — бросил он подошедшей следом девушке. Та ответила с улыбкой.

— Какими ветрами? — поинтересовался Дэн.

— Олега давно видел?

— Дык, два дня как… — призадумавшись, ответил Дэн. — Про кралю свою спрашивал, но я сказал, что не при делах — знать не знаю, с кем она тусит.

— Я его видела сегодня, — вставила Юля, невысокая грудастая брюнеточка, очередная пассия Дэна, — с Рыжей.

— В натуре? — удивился Дэн.

— Да я сама была в шоке, — Юлька присела на скрипучие качели, слегка оттолкнулась ногами. — Он же в последний раз так ее разукрасил, кровищи море было. А тут гляжу — идут под ручку. Я поздоровалась, а Рыжая так глянула на меня…Жуть…Губа разбита, а в глазах такое…брр…Хотела ментам звонить, а …

Данил не дослушал, его словно что-то толкнуло — он подскочил, отмахнувшись от приятеля, и влетел в подъезд. Перепрыгивая через ступеньки, мчался наверх. По дороге налетел на парня, мазнул взглядом — вроде знакомый — машинально бросил: «Привет», — и понесся дальше. На третьем этаже перевел дыхание, надавил на звонок нужной квартиры — звук канул в пустоту. Данил прислушался — тишина. Он потарабанил кулаком, саданул ногой — ничего. Дернул ручку, предчувствуя худшее — заперто.

А в голове без конца крутились слова Юльки. И Ася его предупреждала. Не дай Бог с Аринкой что-то случилось. Страх ядовитым жалом влез в голову, впрыснул адреналина в кровь. Данил постучал в соседнюю дверь. Открыл пузатый мужик в «трениках».

— Что надо? — недовольно вопросил он.

— Топор есть? — прохрипел Данил севшим от страха голосом.

— Иди нахрен, парень, — он попытался закрыть дверь, но Данил поставил на порог ногу. — Слышь, отвали, а то сейчас ментов вызову.

— Вызывай, — кивнул Данил, — но сначала топор.

Мужик хотел что-то возразить, но споткнулся о дикий взгляд Данила и промолчал. А через минуту появился на пороге с топором в руке.

— Что случилось-то хоть?

— Убийство!

— Ох, е-мое, — чертыхнулся мужик, выглядывая в щель за Данилом. — Может, помочь? — неуверенно предложил мужик.

— Ментам звони! — рявкнул Данил и с размаху рубанул топором по двери Олега. Раз, другой — щепки полетели в разные стороны, а после третьего удара в месте замка образовалась дыра. Он всунул руку в дыру, нащупал ключ в замке, провернул, но дверь не поддалась. Тогда он крутанул ключ в другую сторону, открыл защелку и распахнул дверь. Острый химический запах резанул нос, Данил поморщился. Едкий запах, будто ацетон разлили. В коридоре было темно.

С топором наперевес ринулся по коридору. Споткнулся обо что-то, зазвенело стекло, что-то куда-то покатилось. Данил едва слышно чертыхнулся, сделал широкий шаг, переступая пустые бутылки, сгрудившиеся посреди коридора, и оказался на пороге кухни.

Первым он увидел Олега — тот сидел за столом, запрокинув голову. Данил подошел ближе — в кухне стоял стойкий запах алкоголя с примесью какой-то химии. Зажженный газ разливал слабое свечение по кухне. В раковине грязная посуда, стакан с недопитой мутной жидкостью на столе, пустые бутылки на полу.

Толкнул Олега, тот что-то замычал и завалился на бок. Живой. Данил брезгливо оттолкнул его. Тот повалился головой на стол.

— Арина! — позвал Данил и двинул в комнату. И остолбенел, едва открыл стеклянную дверь.

Свечи на подоконнике и на тумбе у кровати трещали и бросали длинные тени по полу, стенам, играли отсветами в дереве кровати. На постели кто-то лежал и не двигался. Страх холодным дыханием обжег спину, рассыпался мурашками по коже.

— Арина… — позвал он сипло. Никто не ответил. Лишь пламя свечей слегка дрогнуло.

В два шага Данил оказался рядом с кроватью и с трудом подавил сорвавшийся было крик. Из полумрака на него смотрели неживые глаза любимой женщины.

— Нет… — прохрипел он, упав на колени рядом. Дрожащими пальцами он попытался нащупать пульс. — Господи, ну пожалуйста, пожалуйста… — шептал он, понимая тщетность своей мольбы. Руки дрожали, ноги занемели, мир поплыл перед глазами. В неверном свете пламени все казалось страшным сном.

— Арина, Ариночка… — он гладил ее лицо, трогал волосы, словно пытался разбудить, привести в чувства. — Это же я…Я, слышишь? Я пришел, родная моя. Хорошая. Ты не можешь сейчас бросить меня…

Его голос срывался, смешиваясь со слезами.

— Господи, какая ты холодная…

Он попробовал накрыть ее, но ничего не оказалось рядом.

— Сейчас…сейчас…

Он встал, осматриваясь в поисках покрывала или одеяла, и только теперь увидел ее всю.

Голая, она была распята на постели. Белая кожа исчерчена багровыми полосами, как от кнута. На бедрах темнела еще не запекшаяся кровь. Руки и ноги, перетянутые ремнями, в длинных порезах, словно в браслетах. И запах…удушающий, приторный, как плесень. Теперь Данил знал, как пахнет смерть — кровью и плесенью.