Анна Князева - Убийство в декорациях Чехова [litres]

– Кто еще? – спросила Лионелла.

– Мезенцев, Строков, Вера Петровна и Магит. Ну и я, конечно.

– Сколько лет в театре проработала Снегина?

– Около пяти лет.

– Она была занята в постановках?

– Я бы сказала, недостаточно.

– Почему?

– Во-первых, у нее была слишком изысканная внешность. Для таких, как она, бывает мало ролей. Костюмные пьесы в те времена почему-то не ставили.

– Это во-первых, а что во-вторых?

– Ее невзлюбила Вера Магит.

– Вера Петровна? – удивилась Лионелла.

– Вера и Виктор среди нас были единственной женатой парой. Женились, что называется, по залету. Отец Веры работал губернатором нашей области, могу предположить, что со стороны Магита это был просчитанный шаг. Через полтора года после женитьбы он стал очередным режиссером. – Сказав это, Петрушанская взглянула на Лионеллу. – Неплохо?

– Да уж…

– Нужно заметить, никакого толка из этого брака не вышло. Слава богу, у нас со Строковым хватило здравого смысла не пожениться.

Лионелла будто бы удивилась:

– А вы с ним встречались?

– Полно вам, дорогая. Вас наверняка проинформировали, что мы по сей день любовники. На самом деле это не так, теперь со Строковым нас связывает только дружба.

– Вы сказали, что у Веры Петровны и Снегиной были плохие отношения. Почему?

– Причина очевидна: Снегина была интеллигентной красавицей, а Вера Петровна – рябой колотушкой. И поскольку Магит уже тогда ставил спектакли, Вера Петровна костьми ложилась, чтобы он не занимал Снегину в постановках. Разумеется, в этом ей помогал отец.

– Значит, Раиса Снегина была невостребована в театре?

– Увы, это так…

– Невостребованность – не повод кончать жизнь самоубийством, тем более таким экзотическим способом, – сказала Лионелла.

– Не столько экзотическим, сколько символичным… – многозначительно проронила Петрушанская.

– И в чем заключается символизм?

– Раечку нашли замерзшей на крыльце служебного входа. Рано утром охранник открыл дверь и, как обычно, стал сметать со ступеней снег… Помнится, был январь. Он зашел за колонну и увидел ее замерзшее тело. Раечка была босой и в одном легком платье. А еще в ее руках были цветы. Говорят, она выглядела так, как будто пришла на свидание.

– Но почему босиком?

– Удивляет не только это, – заметила Петрушанская. – Почему она вышла на мороз в легком платье? Откуда взялись цветы? Сама она вышла или ее вынесли? Вопросов осталось много. И кстати, насчет ее туфель…

– Что?.. – притихла Лионелла.

– Их нашли. Они стояли посреди сцены. Ровненько так, точно по центру. А рядом – пустой бокал.

– Как странно…

– В тот вечер у нас был поздний прогон спектакля, в котором Снегина не участвовала, но все равно пришла. Помнится, мы разошлись по домам около часу ночи.

– И она?

– Она, вероятно, осталась.

– Неужели ее не видел охранник? Не заметил, как она вышла на улицу?

– Нет, не видел.

– Какой вывод сделало следствие?

– Человек замерз. Причина смерти очевидна.

– Это все?

– Все.

Лионелла подняла голову и, посмотрев на портрет Снегиной, проронила:

– Как это странно…

– Странно и страшно, – добавила Петрушанская.

– У Снегиной был мужчина?

– Был, но он уволился из театра и уехал за год до смерти Раечки.

– И больше никого?

– Одно время у меня появилось ощущение, что у нее кто-то есть. Знаете, как это бывает у женщин: каждый день нарядное платье, в глазах огонек. Помнится, я даже ревновала к ней Строкова.

– Ваши подозрения подтвердились?

– Нет. Они относились друг к другу с симпатией, только и всего. – Петрушанская достала из сумочки платок и приложила к глазам. – Могу я вас о чем-то спросить?

– Спрашивайте.

– Почему вас интересует эта история?

Немного подумав, Лионелла пожала плечами:

– Сама удивляюсь.

На следующее утро Лионелла довольно поздно вышла к завтраку, и в этот момент ей позвонил муж:

– Ты даже не заглянула в коробочку. Верно? – спросил Лев Ефимович.

Замешкавшись с ответом, Лионелла вдруг сообразила, что речь идет коробке, которую вчера ей передал Венявский.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась она.

– Если бы заглянула, позвонила бы мне.

– Что в ней?

– Подарок к нашей годовщине.

– Боже мой! – воскликнула Лионелла. – Прости меня, я совсем забыла. Что там?

– Открой и сама увидишь.

– Ну, пожа-а-а-алуйста, – жалобно и чуть капризно протянула она.

– Сережки с изумрудами.

– Как жаль, что вчерашняя сумочка сейчас в номере.

– А ты где?

– На завтраке в ресторане.

– Вернешься – посмотри.

– Спасибо, мой дорогой!

– Спасибо скажешь потом. Может, не понравятся.

– В украшениях ты разбираешься намного лучше меня. Послушай…

– Слушаю… – сказал Лев Ефимович.

– Хочу еще один подарок.

– А это уже перебор! – рассмеявшись, воскликнул он.

– Ну, пожа-а-а-алуйста…

– Хорошо, давай говори.

– Двадцать лет назад в театре погибла актриса Снегина. Дай задание службе безопасности, пусть разузнают, в чем было дело.

Лев Ефимович замолчал и спустя несколько секунд проронил:

– Что ты задумала?

– Ровным счетом ничего. Обыкновенное любопытство.

– Не верю.

– Я получу свой подарок?

– Получишь. Только пообещай… – Он не договорил, потому что Лионелла его прервала:

– Прости, кто-то звонит. Позже наберу. – И это не было ложью, как только муж отключился, она ответила на входящий звонок: – Слушаю…

– Лионелла Баландовская? – спросил женский голос.

– Да, это я.

– Здравствуйте! Меня зовут Светлана, я редактор местного радио. Хочу пригласить вас на прямой эфир. Как вы? Не возражаете?

– Когда? – осведомилась Лионелла.

– Сейчас.

– Вы, вероятно, шутите… – холодно проронила она. – Через полчаса начинается репетиция. И, чтобы вы знали, о таких вещах предупреждают заранее.

– Если бы вы были рядом, я встала бы на колени… – неожиданно проговорила редактор.

– Что за чушь!

– Прошу вас, спасите!

– Я не понимаю…

– По моей вине срывается эфир. Еще полчаса – и случится катастрофа.

– Кто-то не пришел, и вы хотите мной заткнуть дыру в вашем эфире? – догадалась Лионелла.

– Мы планировали пригласить вас во вторник. Естественно, я бы сообщила вам об этом заранее…

– Повторяю: у меня – репетиция.

– А если я договорюсь с руководством театра?

– У меня не то положение, – по-честному предупредила Лионелла.

– Тогда я вам признаюсь…

– В чем?

– Я договорилась с Виктором Харитоновичем.

– Он разрешил?

– Сказал, сегодня вы не нужны.

– Это обидно слышать, – усмехнулась Лионелла и спросила в лоб: – Когда пришлете такси?

Городское радио располагалось в помпезном, сталинской постройки, административном здании. Главный вход был поистине царственным, с застекленным витражом в несколько створок и вращающейся тяжелой дверью.