Анна Князева - Убийство в декорациях Чехова [litres]

– Страшная судьба… Она была одинокой?

– Насколько я знаю – да. Время от времени у Раечки появлялись подруги из театральных, но в театре, как известно, дружат неискренне. Каждый желает заполучить кусок пожирнее.

– А как насчет мужчин?

– Об этом не знаю, – ответил Строков.

– У вас был с ней роман? – спросила Лионелла, ожидая бурной реакции, но ее не последовало.

Строков очень просто ответил:

– Она привлекала меня как женщина, но я в то время любил другую. Помните, мы с вами говорили о призраке? Мне иногда кажется, что это Раечка восстает из гроба и мается в поиске того, кто мучил ее и обижал.

– Звучит жутковато, – заметила Лионелла и вдруг спросила: – Зачем вы соврали?

Застигнутый врасплох, Строков замер. Потом уточнил:

– Я не понимаю.

– Вы сказали, что в день первой читки записывались на радио.

– Все так и было.

– Не врите. Я говорила с редактором.

– Послушайте! – Строков вскочил с кресла. – Да кто вы такая?!

– Платон Васильевич! Где вы?! – Виктор Харитонович Магит подошел к краю сцены и пошарил взглядом по темному залу.

– Я здесь! – крикнул Строков.

– Идите сюда! Сейчас ваша сцена с Астровым!

Лионелла знала, что сцен с ее участием не будет, тем не менее осталась в зале. Погрузившись в репетицию, следила за игрой актеров, слушала замечания Магита и думала о своей роли.

Спустя примерно час в бенуарной ложе прозвучали шаги двух человек, и было слышно, как эти двое сели у барьера, буквально над головой Лионеллы.

– Чего тебе нужно? – спросил мужчина, и Лионелла узнала голос Мезенцева.

– Настроение из рук вон… – ответила женщина. Это была Вера Петровна Магит.

– Привела меня сюда, чтобы пожаловаться?

– Нет, не только.

– Давай говори?

– Баландовская интересуется Снегиной.

– Ну и что?

– Тебя не напрягает?

– Я здесь ни при чем.

– Ты так считаешь?

– Пожалуйста, не старайся меня запугать. Достаточно того, что ты шантажируешь мужа.

– Даже не думала, – проговорила Вера Петровна.

– Тогда с чего бы он перевел тебя в первый состав? Чтобы Магит отобрал роль у Петрушанской, должна произойти катастрофа. И судя по тому, что роль досталась тебе, катастрофу устроила ты.

– Значит, тебя ничто не волнует? – спросила Вера Петровна, и в ее голосе прозвучала скрытая угроза.

– Только не думай, что сможешь давить на меня, – предостерег ее Мезенцев. – Я не Магит.

– Ты не Магит, – согласилась она. – Ты кобель.

– Боже мой! Да ты, кажется, ревнуешь.

– А ты подаешь ей тайные знаки.

– Кому ей?

– Этой гусыне.

– Так-так…

– Баландовской!

– Гусыней я бы назвал тебя, но уж никак не ее. Лионелла красивая женщина.

– Что ты в ней нашел?

– То, чего нет в тебе: изысканность, обаяние, шарм.

– И за это она тебе влепила пощечину.

– Ну и что?.. Из песни слова не выкинуть.

– «Вот уже четыре дня ничего не делаю, бросил все, жадно ищу вас», – с издевкой продекламировала Вера Петровна.

– Штудируешь мою роль? – насмешливо поинтересовался Мезенцев.

– Дурак! Ты у меня надолго это запомнишь!

Послышались уходящие шаги, и над головой Лионеллы прозвучал голос:

– А вы, значит, подслушивали?

Она подняла глаза и увидела над барьером ложи смеющееся лицо Мезенцева.

– Даже не собиралась.

– Но вы же слышали наш разговор?

– Я смотрю репетицию.

– Врете.

– Даже если слышала, что с того? – Лионелла поднялась и договорила ему в лицо: – Отношения с Верой Петровной – ваше личное дело.

– Я все могу объяснить…

– Мне это неинтересно.

– В таком случае мы с вами ровня.

Лионелла чуть слышно рассмеялась:

– Боже мой! О чем вы?

– Я соврал, что мы с вами переспали. А вы соврали, что не слышали разговора с Верой Петровной. Счет один-один.

– Значит, ничья, – ответила ему Лионелла.

Уже полчаса Лионелла слонялась по фойе и кулуарам театра. Репетиция продолжалась, но ей там было нечего делать.

Неожиданно для себя какими-то обходными и окольными путями она оказалась в кулуаре с портретами актеров и встретила там Кирилла, который разглядывал фотографии.

Услышав шаги, он обернулся:

– Ах, это ты…

– Здравствуй, Кира.

– Вот, собрался ехать в гостиницу. Увидел фотографии, задержался.

– Закончил работу?

– Всю ночь и день расписывал задник. Спать хочу, подыхаю. – Он опустил голову: – Послушай, Машка. На моей совести лежит тяжеленный камень.

– И я догадываюсь какой.

– Прости, в тот вечер я перебрал лишнего. Ты обиделась?

– Где Ольшанский, там жди беды, – цитирую моего мужа.

– Обиделась или нет?

– Конечно же нет. Видела тебя и не в таком состоянии.

– А кто был тот мужик, что вышел из номера?

– Адвокат мужа Венявский.

– Черт знает что подумает.

– Об этом не беспокойся.

– Теперь усну с чистой совестью. Ты не в гостиницу?

– Пожалуй, – сказала Лионелла, и они вместе отправились к выходу, однако на полпути столкнулись с завтруппой Терехиной.

– Лионелла Павловна! Какая удача, что вы еще здесь! А я уже собралась вам звонить.

– В чем дело?

– У меня огромная просьба. – Она показала листок: – Вот и приказ уже готов на замену.

– При чем здесь я?

– Сейчас объясню. В сегодняшнем спектакле нужно заменить Петрушанскую. Ее конфликт с Магитом затянулся, и она сказалась больной. Уверена, что это неправда, но что поделать – примадонна.

– Большая роль?

– Всего одна фраза, но выйти нужно эффектно. Виктор Харитонович все вам расскажет.

– Сколько сейчас времени? – Лионелла взяла руку Кирилла, чтобы посмотреть на его часы. – Шесть.

– Вам пора гримироваться. У вас сложный грим, а выход в начале первого акта.

– Идемте!

Кирилл на секунду задержал Лионеллу и с провокационной улыбкой сказал, явно апеллируя к завтруппой Терехиной:

– Ну что ж, в гостиницу поеду один. Путь к твоему сердцу, дорогая, слишком извилист.

Лионелла усмехнулась:

– Кира, не валяй дурака.

Забрав волосы под повязку, Лионелла сидела перед зеркалом. Ее грим и в самом деле был очень сложным, гримерша приклеила ей накладной нос, увеличила надбровные дуги и нанесла общий тон.

Рядом с креслом прохаживался Виктор Харитонович и посвящал Лионеллу в тонкости образа, который ей предстояло сыграть.

– Эта пьеса – единственная в нашем репертуаре, которую написал местный автор. Фабула такова: мужчина средних лет решает бросить семью. Дети взрослые, у него другая женщина. Жена подслушивает разговор главного героя с любовницей, делает вид, что больна, потом кончает с собой.

– Судя по гриму, я играю жену? – спросила Лионелла.

– Совершенно верно. Прошу учесть, у вас будут толстинки. По пьесе – она довольно полная женщина.