Наталия Антонова - Смерть в начале весны

– Юля! – слышит она его голос. – Ты прости меня! Нам не суждено быть вместе. Но я любил тебя! Хотя и не был идеальным возлюбленным. Но ты всё равно прости меня и отпусти! – Он протягивает руки в её сторону.

И неожиданно для самой себя, она произносит:

– Я прощаю тебя! И отпускаю!

Юля чувствует, что ей сразу стало так легко, что она готова взлететь! Она смотрит на Олега и видит, как его фигура бледнеет и буквально тает у неё на глазах.

Она проснулась, села в постели и увидела, что забыла на ночь зашторить окно. Лунный свет, бледный и печальный, залил всю комнату, и она напоминала теперь «Лебединое озеро».

– Я простила его, – произнесла Юлия вслух, – я действительно простила его и отпустила. Теперь у меня своя, совсем другая жизнь. И я больше никогда и ни за что не свяжусь с женатым мужчиной, что бы он мне ни сулил.

Она встала с постели, прошлёпала босыми ногами на кухню, налила себе полный стакан холодной воды, медленно выпила его, вернулась в спальню, опустила портьеры, легла и заснула до утра без всяких сновидений.

Мирослава встала в это утро рано, чтобы перехватить Наполеонова, пока он не уехал на работу.

Когда она спустилась на кухню, застала Шуру уплетающим завтрак, который ему предложил Морис.

Сам Миндаугас завтракал, как правило, вместе с Мирославой. А сейчас просто прихлёбывал несладкий чай из маленькой фарфоровой чашечки.

– Ты чего так рано? – буркнул Шура, увидев Мирославу.

– Ты хоть бы «доброе утро» сказал, – усмехнулась она.

– А ты уверена, что оно доброе? – хмыкнул Наполеонов.

– Судя по твоему аппетиту, очень даже неплохое утро, – улыбнулась Мирослава.

– Ну если ты так считаешь, – решил согласиться он, – утро доброе!

– Вот, другое дело, доброе утро, Шурочка!

– А поцеловать? – спросил он капризно.

Мирослава подошла и чмокнула его в макушку.

Морис, пряча улыбку, поставил перед ней такую же маленькую чашку с чаем.

– Спасибо, Морис, – улыбнулась она.

Подождав, пока Наполеонов закончит с завтраком, она выложила ему всё, что им с Морисом удалось узнать.

– Ты что, подозреваешь девчонку? – уныло спросил Наполеонов.

– Шура, на данном этапе я никого не подозреваю. Но согласись, уж больно часто мелькает упоминание о ней разными людьми.

– Ну…

– Не ну, а с девочкой нужно поговорить.

– Не возражаю! – Наполеонов поднялся из-за стола. – Спасибо.

– Что значит, не возражаю?! – возмутилась Мирослава.

– Не возражаю против того, чтобы ты с ней поговорила.

Мирослава прищурилась.

– А ты уверен, что поговорить с ней следует мне?

– А то ещё кому же? – всплеснул руками Шура и заторопился к выходу.

– А не пора ли, друг мой ситный, – проговорила ему вслед Мирослава, – подключаться полиции?

– Не пора! В твоей версии всё вилами по воде писано, а я стану оперативников гонять! Сама нашла, сама и разговаривай.

– Ладно, – сквозь зубы прошипела она.

– Вы похожи на сердитую кошку, – улыбнулся Морис, осторожно касаясь её руки.

– Ты ошибаешься, – сказала она.

– Да?!

– Не на сердитую, а на разъярённую!

– Даже так?

Она кивнула.

– Ну что ж, придётся лишить Шуру сладкого на сегодняшний вечер.

– На месяц! – рявкнула Мирослава.

– Слушаюсь, ваше величество! – вытянулся по стойке «смирно» Миндаугас.

Волгина выскочила из гостиной.

– Вы куда? – воскликнул он.

– В закусочную «У Карена».

– Ради всего святого! Ещё рано! Там закрыто! Позавтракайте!

– Я не хочу!

– Хотя бы чай с кусочком сыра.

– Ладно, давай.

Морис облегчённо перевёл дыхание, ловко нарезал маленькие бутерброды с ветчиной и сыром, подсунул Мирославе и разлил по чашкам ароматный чай.

Она ела, не обращая внимания на то, что жуёт, полностью сосредоточенная на своих мыслях.

Когда она поднялась из-за стола, обронив «спасибо», он сказал:

– Я с вами.

Волгина ничего не ответила, но он и не ожидал ответа. Спустился вниз и вывел из гаража «БМВ».

– Может, нам сменить машину? – неожиданно спросила она.

– Машину? – не понял он.

– Ну, купить, например, «Ниву».

– Зачем?!

– Потому что это будет выглядеть патриотично.

– У нас же есть «Волга», – напомнил он.

– Тоже верно, – согласилась она.

Шоссе было незагруженным, и они довольно быстро добрались до города, в закусочную «У Карена» зашли спустя несколько минут после открытия. Заказали овощной салат и чай.

Официантки, которая их интересовала, не было видно.

– А где Маша? – ласково улыбнувшись, спросила Мирослава у паренька, который убирал со стола тарелки.

– Маши нет, – отозвался тот.

– Что значит нет?

– В том смысле, что она здесь больше не работает.

– А хозяин у себя? – спросила Волгина.

– У себя, но он вам всё равно ничего не скажет.

Не дослушав официанта, детективы отправились на поиски хозяина.

Администратор, взглянув на их удостоверения, провёл их в небольшую уютную комнату, которую даже сложно было назвать кабинетом, настолько она дышала домашним уютом.

Навстречу им из-за стола поднялся высокий коренастый брюнет, почти весь седой. О том, что его шевелюра была когда-то чёрной, говорили усы и отдельные пряди, сохранившие естественный цвет в белом море густых волос.

Детективы представились.

– Очень приятно, – проговорил мужчина гортанным голосом, – Карен Георгиевич Галустян – хозяин этой закусочной. Чем могу вам помочь?

– Нам очень нужно поговорить с вашей официанткой по имени Маша.

– Была Маша, – вздохнул Карен, – но вся вышла.

– Где она?

– Уволилась.

– Почему?

– У неё умерла мама…

– Вот как?

Видя недоверие на лицах детективов, он вздохнул:

– Телеграмма ей пришла.

– Вы её видели?

– Видел.

– Почему ей просто не позвонили по сотовому?

– Я не знаю.

Подумав, Карен сказал:

– Наверное, боялись, что могут не поверить и с работы не отпустят.

– Вы знаете её адрес?

– Какой?

– Здешний.

– Да, конечно. Но это съёмная квартира. Маша не местная.

– Адрес! И поскорее!

– Да, пожалуйста.

– А как фамилия Маши? – спросила Мирослава.

– Куприянова, – удивлённо ответил Карен.

– Спасибо!

Выскочив из закусочной, Мирослава на ходу набрала номер сотового Наполеонова.

– Ну, – отозвался он.

– Я тебе сейчас продиктую адрес, и ты быстро вышлешь по нему группу.

– Это ещё зачем?!

– Официантка Маша уволилась из закусочной. Работодателю она сказала, что у неё умерла мать.

– Ты не веришь?

– Верю или не верю, это не имеет значения.

– Может, она действительно уехала домой…

– Шура, не будь идиотом! – рявкнула Мирослава и отключилась.

Наполеонов пытался ей перезвонить, но она, видя высвечивающийся номер, не отзывалась. Вскоре заиграл телефон Миндаугаса.