Наталия Антонова - Смерть в начале весны

– Спасибо вам.

– И это всё? – недоверчиво спросила она.

– Да, всё. До свидания.

– До свидания. – В голосе женщины послышалось явное облегчение.

– Что теперь? – спросил Морис.

– Теперь поедем ловить Сеню, надеюсь, нам повезёт, и он скоро выбежит из школы.

На этот раз им действительно повезло.

Мирослава первой увидела мальчика и окликнула его:

– Сеня.

Он оглянулся в их сторону, узнал машущую ему Мирославу и подбежал к машине.

– Ух ты, круто! – оценил он автомобиль.

– Сеня, нам нужна твоя помощь.

– А до дома подвезёте?

– Да, конечно, садись. – Мирослава распахнула дверцу.

– Я хочу рядом с водителем!

– Сядешь рядом с водителем через пять минут.

Мальчик уселся рядом с Мирославой на заднее сиденье, и она показала ему фото.

– Ты знаешь эту девушку.

– Знаю, – уверенно заявил он, – эта девчонка попалась мне на лестнице.

– Ты уверен?

– Обижаете!

– Ладно, иди, садись рядом с водителем.

– Спасибо! – воскликнул Семён.

– Только не вздумай бросаться мне на шею, – с улыбкой предупредила Мирослава.

– Вот ещё, – хмыкнул мальчик и уже через минуту сидел рядом с Морисом.

– Хочешь, проедем по бульвару? – спросил Миндаугас.

– Ещё спрашиваете! – радостно отозвался Сеня.

– Я что-то проголодалась, – проговорила Мирослава. – Не заехать ли нам в какое-нибудь кафе?

Мальчик отвернулся к окну.

– Сень, ты против?

– Нет, но…

– Что «но»?

– Я лучше подожду вас на улице.

Мирослава догадалась, что проблема в деньгах.

– Сень, ты позвони домой, что немного задержишься. А остальное не бери в голову.

– Да?

– Ага. С одним условием.

– С каким?

– После первой же своей зарплаты ты пригласишь нас на кофе.

– Идёт! – улыбнулся он облегчённо.

Они выбрали небольшое уютное кафе на краю городской площади. И так как все трое были голодны, то заказали себе и первое, и второе, и десерт. Мирослава, правда, заменила десерт зелёным чаем с одной мармеладкой.

А мужчины отдали дань уважения и яблочному пирогу, и пирожным, и мороженому.

После вкусного обеда все трое пребывали в отличном настроении.

Мирослава – от предвкушения скорого раскрытия дела. Морис был доволен, что почти весь день был рядом с ней. К тому же он обожал общаться с детьми.

А Сеня вообще чувствовал себя героем дня.

Когда детективы подвезли его на «БМВ» к самому подъезду, он важно выбрался из салона и, стараясь сохранить солидный вид, попрощался с Морисом и Мирославой под завистливыми взглядами дворовой ребятни.

Он уже представлял, что завтра его завалят вопросами, но он будет отвечать, как в зарубежных фильмах: «Без комментариев!»

Ведь детективы попросили его пока ничего никому не рассказывать. Даже родителям! Просто сказать, что задавали всякие вопросы и подвезли до дома.

«Что спрашивали? Да так, всякую ерунду. Что он отвечал. Да, собственно, ничего, рассказал, как спешил в школу. Что он ещё может рассказать…»

Проигрывая всё это в своём воображении, мальчик счастливо улыбался.

Ещё бы! Детективы сказали, что информация, которую он им предоставил, является очень важной для следствия.

– Что дальше? – спросил Морис.

– Дальше нам придётся заехать к Шуре. Я должна поставить его в известность.

– Опять преподнесёте всё на голубом блюдечке с золотой каёмочкой?

– Морис! Девушку нужно будет допрашивать серьёзно, может быть, даже задерживать. А у нас с тобой таких полномочий нет.

– Поступайте так, как считаете нужным, – вздохнул Морис.

Мирослава набрала номер сотового Наполеонова. Но он был отключен.

– Странно, – пробормотала она и позвонила Элле.

– Эллочка, солнышко, это я, Мирослава Волгина, ты не знаешь, где Шура?

– Не знаю, где именно, – вздохнула Элла. И по тому, что говорит девушка шёпотом, Мирослава догадалась, что она прикрывает трубку.

– Что-то случилось?

– Да, задерживают каких-то особо опасных преступников. Начальство на ушах. Говорить больше не могу.

– Спасибо, пока.

– Пока-пока.

– Ну что? – спросил Морис.

– У них переполох какой-то. Отложим наше сообщение Наполеонову до завтра.

– Может, он ещё сегодня приедет, – проговорил Морис.

И как в воду глядел. Наполеонов позвонил в двенадцатом часу и усталым голосом спросил:

– Ребята, ничего, если я к вам сейчас завалюсь? Мать пугать не хочу, она, наверное, легла спать.

– Приезжай, – коротко сказал Морис.

Они с Мирославой уже собирались укладываться спать, но решили подождать друга.

Приехал он, можно сказать, никакой.

– Я искупаюсь и спать, – проговорил Наполеонов вместо приветствия.

– А ужинать? – робко спросил Миндаугас.

Шура покачал головой. Но на всякий случай Морис налил ему стакан тёплого молока и положил на тарелку пару хрустящих печений.

Наполеонов благодарно кивнул, съел печенье и запил его молоком.

Вскоре по дому лёгкими шагами прокралась дрёма. Но в глубокий сон погрузился лишь Шура.

Мирослава ворочалась с боку на бок, гладила прижавшегося к ней и сладко мурлыкавшего кота.

Миндаугас вообще не ложился спать до полвторого. Сидел в кресле и читал книгу.

А в городе, далеко от коттеджного посёлка, беспокойно ворочался в постели Сергей Юргенев. Он думал о том, что стоило бы подробнее расспросить детектива о продвижении расследования.

И ещё ему не давала покоя та девушка…

Он старался выбросить её из головы и никак не мог. Ему казалось, что он встретился со своей юностью, и стоит только протянуть руку, как вернутся те далёкие светлые дни, когда он верил в любовь единственную и неповторимую. Был уверен, что они поженятся с Ольгой, проживут долгую счастливую жизнь, родят детей, помогут поднять внуков и умрут в один день. Но чуда не случилось, Ольга влюбилась в Олега и тем самым перечеркнула все мечты Сергея навсегда.

Навсегда! Это тяжёлое слово было подобно камню. И Сергею казалось, что этот камень, некогда брошенный в него судьбой или любимой девушкой, и по сию пору лежит в его душе и придавливает любую возможность пробуждения новой любви.

И вот теперь эта девушка…

А что, если взять и спросить, как её зовут? Она, кажется, работает в закусочной «У Карена», по крайней мере, так сказала детектив. Вот завтра утром он и пойдёт туда. Зачем? На этот вопрос у него не было ответа…

Юлия Вешнякова вроде бы уснула сразу, но если бы кто-то был в это время в комнате, то заметил бы, как трепещут её ресницы и как пару раз из-под них скатились по щеке слезинки и побежали, догоняя друг друга в неторопливой гонке, полной уходящей грусти.

Юле снилось, что она сидит на новеньких каруселях ясным солнечным днём, вокруг поют птицы, трепещет лёгкий ветерок. А за каруселями бежит по кругу Олег. Он запыхался, устал, с него льёт пот, и лицо его становится мрачнее с каждой минутой. И вдруг он останавливается. Морщинки на его лице разглаживаются, на нём появляется выражение недоумения, растерянности. А потом он машет рукой и широко улыбается ей.