Юлия Яковлева - Каннибалы [litres]

Марина вытянула перед собой трикотажные шаровары в мелких катышках.

Взгляд ее глубиной и сосредоточенностью напоминал взгляд гроссмейстера, обдумывающего развитие дебюта в матче на звание чемпиона мира по версии ФИДЕ.

– Все сложно, – наконец, сказала она. – Есть тетки, которые терпеть не могут красивых, тут все понятно. Есть тетки, которым нравятся только красивые, – типа признают вокруг себя только хороший дизайн.

– С мужиками-то проще, – осторожно предположила Белова.

– С мужиками тоже сложно, – встряхнула шаровары Марина. Стала складывать, выравнивая края: – Один разговаривает только с красивыми, в смысле – броскими, яркими, чтоб ресницы вот такие трещали и сиськи торчали из выреза. Другого, наоборот, этим только до усрачки напугаешь. Он от сисек и ресниц сразу голову в песок. К такому надо подлезать серой мышкой, – заключив это, Марина уложила уродливые старые штаны в чемодан. – Каждый раз надо знать конкретно.

– Вероника в этом, похоже, здорово сечет.

Марина закатила глаза и изобразила, что блюет.

– Ни фига она не сечет. С чего ей сечь? Ей все даром досталось. На блюдечке ей все подносят. Она только изображает, что глазками хлопает: ой, спасибо, ой, так неожиданно. Сука.

– Нет, иногда это тоже надо: глазками похлопать. Я вот так не смогу. А ты?

– Я ей сразу ебало разобью, если увижу.

– Она может нам пригодиться.

Марина отмахнулась. Она уже завелась:

– Чем пригодиться? Глазками? Вероника ничего больше не умеет. Ни напрягаться, ни работать по-настоящему. Она вообще никогда в жизни…

– Я бы не хотела быть ей. А ты?

Марина подумала. Немного удивилась своему выводу:

– Нет. – Передернула плечами при мысли о такой перспективе. – Да ну. Жуть. Нет.

– Маринка, я хочу, чтобы ты услышала это от меня, – перебила Белова. – Ты лучшая. – Она умолкла, а потом добавила: – Мне просто повезло. Больше, чем я стою. Если бы не я, ты была бы здесь первой.

Марина фыркнула – вынула из шкафа свитер:

– Ага. Как же. Мне можешь не свистеть.

Но покраснела.

– Нет-нет, – продолжала Белова, глядя в чемодан, но не видя его. – Если бы у меня была твоя сила, прыжок, как у тебя, твой темперамент… У меня ведь ничего этого нет, я просто сообразительная: придумала, как создать видимость, что у меня все это есть. Зрителям кажется. Многим кажется. Но тебе-то мозги не запудришь.

Она опустила голову как бы под бременем непреодолимого собственного несовершенства.

Марина, как король коленопреклоненному вассалу, положила ей руку на плечо. Лицо Беловой было опущено долу, и Марина не могла видеть едва промелькнувший уголок улыбки охотника, в силок которого попала дичь. Марина упивалась моментом. В великодушном порыве произнесла:

– У тебя есть много хорошего. Чего у меня нет.

Но на то, чтобы привести пример, великодушного порыва уже не хватило.

– Эх, – поспешила заткнуть паузу Даша, – если бы соединить тебя и меня, вот была бы супер-балерина. Звезда всех времен и народов! Все бы рухнули.

Марина ухмыльнулась:

– Ноу проблем. Давай поженимся.

Обе весело понеслись:

– Родим вместе ребенка.

– Девочку.

Белова изобразила ужас:

– Блин. Погоди. А вдруг она унаследует хреновый прыжок от меня?

Марина подхватила:

– И толстые ляхи – от меня!

Белова вытаращила глаза:

– Звездец.

– Не, – взмахнула свитером Марина, задыхаясь от радости догадки, – не звездец! Получится очередная Вероника! Жирная и без прыжка!

Обе заржали.

– Вместе мы сила!

– Мы пиздец какая вместе сила!

Помолчали, подумав об одном и том же.

– Если облажаемся, нам сильно прилетит, – пробормотала Марина, берясь за крышку чемодана.

– Поэтому я и говорю: давай Веронику подтянем. Втроем…

Рука Марины замерла на пластиковом ребре, которое производитель рекомендовал как сверхпрочное и сверхлегкое.

– Нет. Никакой Вероники. Не после того, что она мне на репетиции сделала.

Марина покачивала крышкой, как бы предлагая выбирать Даше: оставит она чемодан раскрытым здесь – или закроет и поедет, согласно их плану.

Даша поняла жест:

– Если ты против, значит нет.

– Я против. Мягко говоря.

– Никакой Вероники, – подвела черту Даша.

Марина захлопнула чемодан, выставила код и, словно чемодан не весил ничего, сдернула его с кровати.

Вера Марковна заглянула в режиссерское управление.

– А что это репетиции с Беловой все поотменялись? Мадам опять в бреду?

Ольга отозвалась, не поднимая лицо от телефона – в фейсбуке с мощью и скоростью, как говно из прорвавшейся канализации, лились комментарии по поводу «Сапфиров», у Ольги алели уши:

– Белова трешку взяла.

Трешкой в театре назывался ежемесячный трехдневный больничный. Он был положен каждой танцовщице согласно менструальному циклу: дамы приятные во всех отношениях обычно называют это «женские дни».

Но Вера Марковна не убралась.

– Морозова трешку тоже взяла, – снова забросила удочку.

И хотя ученые давно отметили, что у женщин, работающих в одном коллективе, нередко наступает синхронизация цикла, в такт циклу доминирующей альфа-самки, Ольга клюнула. Тотчас вскинула от фейсбука глаза – в них промелькнуло дурное предчувствие:

– Блядь.

– Эти жопы что-то затеяли, – мрачно предрекла Вера Марковна.

Петр повернул телефон экраном к Свете.

– Ира, – сказала она.

– А это кто? – показал пальцем на Бориса.

– Мужик какой-то. Не знаю.

– Кавалер ее, – подсказал Петр.

– Иркин? Ни разу его не видела.

– Ездили вместе в Грузию.

– Ира не говорила мне, что с кем-то ездила.

– Девушки не все друг другу говорят.

– Она никогда не врет!

– А я и не сказал: врет. Я сказал: не все тебе про себя говорила.

Он обмер. Прошедшее время. Но Света склонилась над экраном, повесив пряди волос. Не заметила оговорки, – с облегчением понял Петр. Для Светы Ира все еще была жива. Путь такой для нее пока и остается.

– Нет. Я точно никогда его раньше не видела, – подтвердила Света. – Фу. Он же старый.

Петр пропустил последний комментарий мимо ушей.

– Хорошо. Смотри остальные фотки – я тебе все сбросил. Все люди, которые были там, в Гореловке, одновременно с Ирой и этим мужиком. Скажи, если кого-нибудь узнаешь.

Света вынула свой телефон. Уткнулась. Ее дыхание обдавало Петру лицо. С концепцией личного пространства Света знакома не была.

– На голову мне садиться не обязательно, – не выдержал Петр.

– Ничего я не сажусь.

Но сдала назад.

Петр смотрел на фотографию Иры с Борисом. Может, Ира и не наврала подруге. Может, это момент их с Борисом знакомства?

Теперь Света сопела в ухо.

– Ну отойди немного! – вскинулся Петр.

– Ты ж сам попросил тебе помочь!