Влада Юрьева - Слово, образ, миражи

— Это существо будет милейшим, если заковать его в цепи и посадить в коробку два на два метра, — поморщился Герман. — И окружить зеркалами, ибо только он в состоянии выносить свое уродство!

Прежде чем врач успел удивиться, Ланфен поспешила отвлечь его:

— Слип — это его имя?

— Не думаю. Просто его все так зовут, даже врачи… Можно посмотреть его личное дело, если вам нужно официальное имя. Вы ведь из документальной бригады? Просто посетителей сюда не пускают.

— Да, мы работаем над фильмом. Меня зовут Ланфен, это Герман, а вы?..

— Виталий Ярошук, — представился врач. — Я тут работаю стоматологом, иногда помогаю как терапевт.

— Они в состоянии позволить себе штатного стоматолога? — поразился Герман. — Хвала белорусскому бюджету!

— Придержите хвалебную песнь, я внештатный специалист, — засмеялся Виталий. — Я прихожу где-то раз в неделю — или по профилю работать, или с осмотром помочь. Поэтому я вам с фильмом не особо помогу, да и имя Слипа не знаю. Я ради него на этот раз приехал — зуб нужно было подлечить.

— Давно вы тут работаете?

— Уже пять лет где-то, и всегда — наездами. Я воспринимаю это как свой вклад в медицину в чистом виде, — пояснил стоматолог. — Помощь ближнему, если можно это так назвать. Но помощь ближнему плохо оплачивает счета, поэтому это не основная моя практика.

— Понимаю, — улыбнулась Ланфен. — Не боитесь работать с такими пациентами?

— Они ж и палец откусить могут! — фыркнул Герман.

— Пока попыток не было. Хотя должен признать, с особо буйными я не рискую, использую специальные распорки. В этом плане, клиника радует, предоставляет только лучшее оборудование. Пойдемте, покажу мой кабинет.

Он не льстил руководству клиники и не переоценивал ситуацию, кабинет действительно поражал. Ланфен прекрасно знала, сколько стоит стоматологическое оборудование. Здесь был уровень элитной частной клиники, не меньше.

— Дожили, — сокрушался Герман. — Ничтожным и немощным зубы лечат лучше, чем мне за мои деньги!

Ланфен могла поспорить с ним о форме этого утверждения, но не о сути. Как правило, государственные учреждения не стремились обеспечить такими условиями умалишенных пациентов. Приоритет, и не без оснований, отдавался детским больницам, родильным домам и тому подобным учреждениям.

Интрига долго не продержалась — ее без сомнений раскрыл Виталий:

— Это все спонсорская помощь. Давно уже клинике поступает!

— Что за спонсоры такие щедрые? — присвистнул Герман. — Мне б таких!

— Я не знаю, кто они. Аркадий Дмитриевич умеет находить таких людей. Ведь многим толстосумам, на самом-то деле, все равно, куда давать деньги, лишь бы в графе «Благотворительность» галочка стояла. Аркадий Дмитриевич убеждает их, что нам нужней.

— Он справляется на все сто, — оценила Ланфен, обходя кабинет.

Понятно, почему Виталий приезжал сюда. Не только из-за врачебного долга! На таком оборудовании приятно поработать любому специалисту, здесь есть отличная база для тренировки новых методик и исследований.

Стоматолог подтвердил ее догадку:

— Если мне что-то нужно, я несу заявку Аркадию Дмитриевичу. В большинстве случаев, он находит средства. Золотой человек!

— Воистину.

Ланфен остановилась у окна, наблюдая за гуляющими по двору пациентами. Они выглядели спокойными… Можно устроить показуху к приезду чужих людей, убрав коридоры и отмыв палаты. Но нельзя мгновенно изменить пациентов, если они истощены и издерганы. А тут — нет, как минимум физически эти люди абсолютно здоровы и ухожены.

Внезапно внимание Ланфен переключилось на деталь, которая нарушала общую картину — слишком уж неуместной она была. По двору, пусть и в компании санитаров, прогуливалась маленькая девочка.

— Это что, ребенок? — удивилась Ланфен.

Виталий даже к окну подходить не стал, сразу понял, о ком речь.

— А вы еще не знакомы с Анфисой?

— Нет… кто она?

— Я не совсем уверен, — пожал плечами стоматолог. — Насколько я понял, какая-то родственница Аркадия Дмитриевича, вроде бы, внучка. Я для себя решил, что внучка, а спрашивать напрямую как-то неловко.

— Он приводит маленького ребенка в эту обитель скверны? — хмыкнул Герман. — О времена, о нравы!

— Сейчас вообще не в тему вброс был, — прокомментировала Ланфен, а затем снова обратилась к Виталию: — Разве это не противозаконно — приводить в такое место ребенка? Да и оставим закон, самому Осташову не страшно это делать?

— Не думаю, что Аркадий Дмитриевич считает это место страшным. Эта клиника давно стала делом всей его жизни, он сюда душу вкладывает. И, кстати, рекомендую помнить об этом, когда будете делать свой документальный фильм.

— Женя…

— Лучше «Юджин». Не люблю, когда Женя… По-девичьи как-то.

— Что ж ты раньше молчал?

— Да сказать стеснялся! А вот смотрю, что вы себя свободно «Север» называете, так думаю: чего уж там!

Север только головой покачал; он давно уже понял, что напарник ему достался не без странностей, и относился к этому спокойно. Не худший вариант все-таки! Евгений Богданович был тихим, мягким и несколько нервным молодым человеком. Несмотря на то, что разница между ними составляла от силы лет десять, он смотрел на Севера с уважением, граничащим с обожанием.

Юджин жутко боялся всей этой ситуации, но, следуя по пятам за напарником, обретал уверенность. Север относился к этому спокойно: лучше уж он, чем это трепло Герман! У Ланфен поистине золотое терпение…

Север опасался, что будет жалеть о решении попасть сюда, а вместо этого наконец почувствовал себя свободным. Ему не нужно было опасаться, что он вот-вот услышит детский плач, не нужно было считать себя чуть ли не педофилом, не являясь таковым даже наполовину.

Умом он понимал, что некрасиво так радоваться отстранению от семьи, но чувства контролировать сложнее.

Нельзя сказать, что он сразу же ушел в расследование с головой. Северу было трудно ориентироваться в незнакомом месте… в незнакомом мире! Вступительная речь со стороны Осташова не особо помогла, он был окружен людьми, которых не понимал.

А понять их было нужно! Он не сомневался, что преступник где-то здесь. Безумное и бессмысленное убийство, психушка рядом — не бывает таких совпадений. Если это сделал кто-то из пациентов, он наверняка в стражном отделении. За остальными Север уже успел понаблюдать и пришел к выводу, что они вполне безобидные создания.

Ему никто не запрещал входить в стражное отделение, и все же сделать решающий шаг оказалось непросто. Он на уровне инстинктов ощущал: это опасное место. То, что там заперто, наружу лучше не выпускать и самому с этим не связываться. Поэтому Север и маялся в общем дворе, а Юджин ходил за ним хвостиком, вообще не понимая, что происходит и чего нужно бояться.