Илья Рясной - Мокруха

Дом отремонтировали. Некоторое время он пустовал, а затем постепенно его приспособили под воровскую «малину». Здесь проходили сходки и гулянья, на мраморном столе, за которым едали, говорят, и Суслов, и Косыгин, и даже Константин Устинович Черненко, теперь плясали голые девки, поливая шампанским обезьяноподобных завсегдатаев заведения.

Сегодня не ожидалось никаких споров, тягостных разговоров, взаимных угроз и драк «не отходя от кассы», сегодня был день отдыха для бандюг, утомившихся от бесконечных стычек. Холодильники ломились от снеди и выпивки. Для любителей имелись наркотики. Нодар Гудадзе, лучший повар города, готовил с помощником шашлыки. Должны были подвезти девочек. Веселье обещало удаться на славу.

По правилам на сходки авторитеты съезжаются без оружия, но во избежание неприятностей на территории была выставлена охрана — по два быка от каждого босса. Охранники были здоровенными ленивыми типами, привыкшими стрелять из-за угла, как правило, не слишком метко, а еще лучше в упор. Они тоже решили сегодня расслабиться и не особо рьяно выполняли свои обязанности. Они не знали, что сегодня им предстоит расслабиться иначе, чем они предполагали.

«Ниссан», в котором цедили баночное пиво двое быков, разнесло выстрелом из гранатомета. К тому времени один из охранников уже лежал с перерезанным горлом. В течение двух минут остальных быков скосили свинцовыми автоматными очередями. Били с четырех точек — расчетливо и грамотно. Тела корчились на земле. Повар Гудадзе упал лицом в мангал. Запахло палеными волосами.

Пятеро нападавших метнулись к дому, на ходу отстегивая израсходованные магазины, отбрасывая их в сторону и пристегивая новые. Граната превратила в кровавое месиво спрятавшегося за дверью быка, который перед этим напрочь забыл о собственном пистолете и, вжавшись в стену, дрожал, как лист на ветру. Еще одна граната влетела в комнату, где находились не понимающие, что происходит, «бешеные». Мясо — чемпион России по классической борьбе — стоял у камина, схватив в руки кочергу, видимо, всерьез надеясь потягаться с автоматчиками. Лазарь Шмык бросился к окну, разбил его, попытался выпрыгнуть, но, прошитый пулями, рухнул на пол. Потом в зале рванула граната. Троих убило наповал. Остальных расстреляли из автоматов.

— Отлично, — воскликнул возбужденно Снайпер, переводя дыхание.

Операцию они провели действительно на «отлично». Как тогда, в Карабахе, когда вывели под корень армянскую роту. Снайпер был доволен. Сейчас противник уничтожен полностью, с их же стороны потерь нет. Даже Глен и Цыган показали себя более-менее. Особенно Цыган. Из него мог бы выйти хороший солдат.

— Отлично! — Глен тоже был возбужден. Ноздри его раздувались, лицо горело.

Всех добили контрольными выстрелами. Глен взял эту работу на себя.

— Хряка нет! — разочарованно воскликнул Зверь. — Хряк у них главный. Не приехал, петух траханый!

— Плохо, — покачал головой Цыган. — Заказ не выполнен.

— Как не выполнен?! — крикнул Глен, будто вокруг были тугоухие. — Вон сколько народу накрошили!

— Не ори, Глен, — отрезал Йошка. — Ты в таких делах ничего не понимаешь. Если сказали всех — значит, всех. Это правило.

— Верно, — кивнул Зверь.

— Где мы его найдем? Надо быстрее убираться из города. — Глен сплюнул.

— Найдем, — заверил его Зверь. — Ему от нас не уйти. Это говорю вам я.

…Начальник УОПа и начальник уголовного розыска С…й области не относились к славной гильдии коррумпированных чиновников. Они придерживались взгляда многих сотрудников правоохранительных органов: хороший бандит — мертвый бандит, а потому не без удовлетворения взирали на учиненный в «доме Суслова» погром. Они достаточно хорошо знали лежащих здесь людей, чтобы отягчать себя мыслями о бесценности человеческой жизни применительно к ним.

— Кто-то от души развлекся, — сказал начальник уголовного розыска, брезгливо разглядывая труп в «мерседесе» со снесенной взрывной волной головой.

— Настоящая война, — с уважением произнес начальник УОПа.

— Не твой ли СОБР тут разбор учинил? — усмехнулся начальник уголовного розыска. — Почерк похожий.

— Не мой. Хотя мне порой приходит в голову, что стоило бы перенять такой опыт.

— Хряка не вижу. Не он все заказал?

— Вряд ли. Слишком искусное исполнение для его дуболомов. Кроме того, убили двух его ближайших корешей, — возразил начальник УОПа.

— Все городские бандформирования остались обезглавленными. Нужно ловить момент и под любыми предлогами, по любым обвинениям загребать «пехоту», — сказал начальник уголовного розыска.

— Да. Чтобы они не успели снова консолидироваться. Поднимаем всех наших людей.

— Эх, найти бы, кто их порешил!..

— Зачем это тебе? — удивился начальник УОПа.

— Я бы их главному часы подарил с надписью «За успехи в борьбе с организованной преступностью».

— Кстати, если решили убрать всех авторитетов, то, может, и Хряка не забудут?

— Может, не забудут.

— Нужно взять его под охрану, — сказал начальник УОПа.

— С чего это мы должны стараться?

— Убьют ведь.

— Ну и хер с ним! — сжал кулак начальник уголовного розыска. — Это такая скотина, что я бы киллерам с удовольствием подсказал, где его найти.

— Головомойку начальство устроит.

— Двадцать трупов. Одним больше — одним меньше…

Хряка убили на следующий день. Он решил отсидеться у одной из своих проституток. Их обоих начинила осколками граната Ф-1, которая угодила на ложе любви в самый момент экстаза соития.

Заказ был выполнен. Глен с подельниками мог возвращаться в Москву. Он не знал, что его ждет там — обещанная награда или пуля. Он надеялся на лучшее, взяв с Матросова и Снайпера клятву в случае чего отомстить за боевого товарища и разделаться с Углом. Он считал своих подельников завернутыми на боевой солидарности и надеялся, что они в случае чего могут пойти и на такое дело. Из любви к искусству, а может, из-за каких-то еще неведомых Глену соображений.

— Привет с того света. Это мы.

Глен возник на пороге квартиры. На его губах играла мрачная улыбка.

Карина отпрянула в испуге.

— Не вижу радости на вашем лице, мадам.

— Ох, Семен, — прошептала она и бросилась ему на грудь.

— Не забыла?

В душе Карины боролись противоречивые чувства. Ей хотелось броситься с балкона, потому что она надеялась никогда не увидеть больше Глена. Но победило вожделение. И через пять минут они уже валялись в постели…

Такого исступления она не знала никогда. Она ощущала Глена каждой частицей своего тела и жалела лишь, что не может раствориться в нем полностью. Четыре раза она доходила до предела, но хотелось еще и еще. Ее затягивала сладострастная тьма, клубящаяся внутри его существа. Она питалась его темной силой. Теперь она явственно ощущала присутствие рядом с собой зла, но это только будоражило ее. Ни одно из своих чувств она не могла бы описать словами. В них была какая-то мистика, ирреальность. В эти мгновения она будто заглядывала в бездонную пропасть…