Илья Рясной - Мокруха

Владислав бросился по знакомым, набрал нужную сумму, передал деньги. А дочку так и не получил. Последовали новые условия. Оказалось, что сумму назвали неправильно и что он должен еще пятнадцать тысяч. И тогда трясущимися руками он набрал номер «телефона доверия» РУОПа и попросил помощи. Говорил он как старик.

Были задействованы технические группы и службы наружного наблюдения контрразведки и милиции. Вскоре удалось взять под контроль телефон-автомат, из которого звонили, проследить за преступником. Бандюги работали нахально и топорно. Они ходили под Кувалдой и считали, что в городе им позволено все.

Держали семилетнюю заложницу в доме в ближнем пригороде. Собровцы с ходу преодолели в нескольких местах забор, блокировали выходы и окна и ворвались в дом. Стрелять было приказано только в крайнем случае, чтобы ненароком не задеть ребенка. Грохнул выстрел. Стрелял один из бандитов. Пуля срикошетила о бронежилет в люстру. Второй раз бандит не выстрелил — один из собровцев, мастер спорта по классической борьбе, резким движением сломал ему шею… Избитую, изнасилованную девочку обнаружили в подвале. Главное, она была жива…

Задержанных отвезли в управление. Приступили к допросам. Светлана, Норгулин и Рудаков принялись за сгорбленного, похожего на Кинг-Конга парня. Кстати, у него и кличка была Кинг-Конг. Перво-наперво, как и все бандиты, в головы которых накрепко вбили правила поведения в милиции, он потребовал адвоката, а также бумагу для написания жалоб на противозаконные действия милиции.

— Я к приятелю в гости зашел, а тут милиция. Избили. Вам это так не пройдет.

— Светочка, ты не выйдешь на несколько минут, не проверишь, правильно ли мои ребята рапорта оформляют? — попросил Норгулин.

Света кивнула и вышла из кабинета.

— Значит, адвоката тебе? И прокурора? — Норгулин присел на стол напротив Кинг-Конга, глядя на него сверху вниз.

— Ну да. А чо? — Кинг-Конг почувствовал недоброе.

— Кто изнасиловал девочку? — спросил Норгулин.

— Какую девочку?

— За которую ты выкуп просил.

— А чо? Это не я! Я ничо. Я адвоката хочу!

— А патологоанатома ты не хочешь? — Норгулин прижал Кинг-Конга к стене, сдавив локтем шею.

Тот попытался сопротивляться, попробовал оттолкнуть Норгулина, ударил кулаком по ребрам. Рудаков вышиб из-под Кинг-Конга стул, съездил кулаком по затылку. Норгулин нагнулся над ним и, перехватив воротником шею, начал ее сдавливать.

— Кто насиловал ребенка?

— Не… — прохрипел Кин-Конг, — не знаю.

Норгулин поставил его на ноги и прислонил к стене.

— Мы тебя сейчас завалим, голубь, если не скажешь все.

— Не завалите! У вас прав нету.

Норгулин припечатал его мощным ударом в лоб к стене.

— Ясно, Кинг-Конг, это ты девчонку насиловал. Мы тебя на экспертизах додавим. И твои подельники тебя заложат…

— Я этому, Ковалеву, в комиссию по человечьим правам напишу!

— Да хоть покойному академику Сахарову, — усмехнулся Рудаков. — Мы все сделаем, чтобы ты с ним скоро встретился.

К обеду двое подельников раскололись. Оказалось, что действительно Кинг-Конг был за главного и придумал изнасиловать девочку он, правда, тут постарались и все остальные.

— Как думаешь, Кувалда к этому делу подвязан? — спросил Рудаков, читая протоколы допросов и написанные корявым почерком, с многочисленными грамматическими ошибками собственноручные объяснения бандитов.

— Не думаю. Просто его уроды совсем подморозились, — ответил Норгулин. — Кто из нормальных людей так счетчик будет включать? Аппетит должен быть здоровый, но не чрезмерный. Просить у человека тысячу рублей, когда он больше сотни никак не наберет, просто глупо. Сам бы Кувалда такие штрафы не накрутил.

— Надо бы с ним словечком перекинуться, — произнес Рудаков, откладывая пачку документов.

— Тащи его сюда, переговорим.

Через час Кувалда сидел в кабинете РУОПа. Под окнами УВД стояли его «форд» и «тойота» с угрюмыми телохранителями.

— Скажи ребятам, чтобы тряхнули те две тачки, — сказал Норгулин. — Быки наверняка со стволами.

— Зря стараетесь, — ухмыльнулся Кувалда. — Есть два ствола, но они на законном основании: ребята работают охранниками в фирме «Викинг».

— Во, мать их, бандюги устроились. — Норгулин еще раз посмотрел в окно. — Все равно задержите для проверки. И стволы изымите. Этот «Викинг» прикрывать давно пора.

— Все по закону, у нас договор на охрану. — Кувалда закинул ногу на ногу и потянулся за сигаретой. — Только на жалобы нарветесь.

— Плевать мне на жалобы, — отмахнулся Норгулин.

— Крутые вы тут мужики, — усмехнулся Кувалда. — Вместо сердца пламенный мотор. Только напрасно керосин жжете.

— Не напрасно. Вон нескольких птенцов твоих взяли. Слыхал?

— Слышал, но не в курсе их дел.

— А ты почитай об их делах. — Рудаков протянул Кувалде медсправку, в которой говорилось об изнасиловании девочки и многочисленных телесных повреждениях.

— А я при чем? — Кувалда отодвинул от себя бумагу. — Я что, за каждым идиотом ходить должен?

— Кувалда, — Норгулин встал из-за стола и прошелся по кабинету, — твои придурки всем осточертели. Какая-нибудь мерзость — они тут как тут. Докатились до того, что детей стали насиловать.

— Это слишком. Но я за их сексуальные влечения не в ответе. Кстати, на даче Леху Кучкина вы зря заделали. У него маленькая сестра и мать на костылях.

— Глянь, слезу выдавил!.. — всплеснул руками Рудаков.

— В общем, слухай сюда, Кувалда. — Норгулин уселся за письменный стол, вперившись глазами в собеседника. — Шобла твоя чашу терпения переполнила. Слов ты не понимаешь. Надо тебя за горло брать.

— Брали тут одни такие. — Кувалда огляделся, будто впервые видел собеседников, и рассмеялся. — Слушайте, служивые, вы действительно в Шерлоков Холмсов решили поиграть со мной?

— Решили.

— Вы сначала взвесьте, кто вы и кто я. Не по должности, а по жизни.

— И кто есть кто по жизни? — заинтересовался Рудаков.

— Смотрите: две картины, два полотна. Первое — доблестный РУОП. Язвенники, гастритники, у которых на почве сознания собственной бесполезности развились неврозы. Угрюмые, нелюдимые, с семейными неурядицами, женами-занозами люди. В карманах дырки и ветер свищет. Враги всего нового и прогрессивного. Палки в колеса реформам в области ставите — я сам в газете о вашей богадельне такое читал. Кроме того, стоит мне свистнуть, подмазать кого-нибудь с лампасами — и вы улицы мести будете. Вот картина номер один.

— Впечатляет. Очень драматичное изложение, шекспировский накал, — кивнул Норгулин.

— Вторая картина. Называется Анатолий Анатольевич Куванов. Мастер спорта международного класса по боксу, бронзовый призер Чемпионата Европы, гордость города, меценат и коммерсант. Кроме того, основатель детской спортивной школы, тот, на ком держится работа с молодежью. Помогает восстановлению храма Богородицы и финансирует выставки молодых художников, вносит деньги на деятельность политических партий «Выбор России» и «Экономическая свобода». Сам Боровой руку жал, а с Галиной Старовойтовой я даже сфотографировался. Фирмы мои процветают, сам глава администрации не гнушается приезжать на наши презентации. Богат, широк, обаятелен. Имеет молодую жену, восьмилетнего умненького, обучающегося английскому языку и изящной словесности отпрыска. В «Известиях» обо мне статью написали — «Человек и спортсмен». Не говоря уж о том, что местные газеты без моих интервью не выходят. Две картины. Почувствуйте разницу.