Илья Рясной - Мокруха

— Уже почувствовали, — сказал Рудаков. — Пока твой сын английский язык учит, твои уроды детей насилуют.

— Я им не сторож. Может, ваши милиционеры старушек насилуют.

— Бандюга ты, прохвост и негодяй, — вздохнул Норгулин. — И кровосос.

— Все оскорбляете. Где свидетельства моих мифических кровопийских утех? Где уголовные дела? — В голосе Кувалды стали проскальзывать обличительные нотки. — Нашли тогда ствол, да и тот подкинули. Нет у вас дел на меня. И не будет! Ничего вы сделать не можете. Голытьба. Нет у вас средств никаких против меня. Закон? Он для меня, а не для вас писан. В рукопашной схватке вы против меня и минуты не выдержите. Кто из нас мужик: ты, Норгулин, или я? Эх вы, рыцари плаща и кинжала. Ланселоты задрипанные.

— Не хочу попусту языком чесать. Уйми своих братишек. Ваше место в вонючей дыре, и не особо оттуда высовывайтесь.

— Без твоих советов обойдемся. За собой следи, как бы шею не свернуть. А то слишком шустрые.

— Ты смотри, Паш, как обнаглел, — покачал головой Рудаков. — Хозяином себя почувствовал. У тебя, Кувалда, звездная болезнь. Если ты с этой скотиной, главой администрации, за руку здороваешься, это еще ничего не значит.

— Это вы зарвались. Пролетающий кирпич на погоны не смотрит.

— Что я слышу? — всплеснул руками Норгулин. — Анатоша, ты вроде бы даже нам угрожаешь?.. А почему ты думаешь, что только тебе позволено шуровать топором из-за угла? Если ты перешагнешь через грань — а ты уже занес ногу, — никакая охрана тебе не поможет.

— Вы про что?

— Про то, что доведешь ты нас… Роман, он нас сейчас на диктофон не пишет? — обернулся Норгулин к Рудакову.

— Проверил. Ни жучка на нем, ни диктофона. Чистенький.

— Тогда, Кувалда, слушай открытым текстом. Не уймешь своих «отморозков» — мы тебя самого в два счета завалим.

— Не завалите. Зубы обломаете!

— Ты просто расшалившийся дуболом, у которого вместо мозгов вата. Ты только и умеешь, что на ринге морду бить да деньги из коммерсантов выколачивать. Купил пару судей и прокуроров, и что — весь мир в кармане? Ты просто не представляешь, что может наша контора. Поступит приказ — всю братву по всей Руси за два дня уделаем…. Но кое с кем можем и без приказа разобраться.

— Фантазер, — нагло ухмыльнулся Кувалда, но по голосу его можно было понять, что ему стало немножко не по себе.

— Катись отсюда, меценат. — Норгулин отметил пропуск.

— Приятно было поговорить.

Кувалда спустился по лестнице, протянул пропуск с паспортом сержанту у входа — тот в связи с чеченской войной нес службу в бронежилете и с автоматом.

— Что стоишь здесь, сержант? — улыбнулся Кувалда. — Генералом стать хочешь?

— Проходите, — сказал тот, возвращая паспорт.

— Бросай эту службу, до добра она не доведет. Тоже чокнешься, как и ваши опера.

— Не задерживайтесь.

— Ухожу, ухожу.

Кувалда картинно козырнул и спустился к автостоянке. Сел в «тойоту».

— Менты совсем сдурели, Чук, — сказал он своему помощнику Баранчуку.

— Пообещали меня грохнуть.

— Ха-ха, — засмеялся Баранчук.

— Чего смеешься? И тебя тоже. — Он выразительно провел ладонью по горлу.

— Видать, дела у них совсем швах.

— Может, нам их грохнуть?

— Можно. Трудов-то… Да ну их, Кувалда, они просто трепачи.

— Давай в офис, — приказал Кувалда шоферу. — Работать надо. Столько времени потерял с ними.

Машина остановилась у офиса фирмы «Даная». Кувалда вышел из салона, расправил плечи, улыбнулся солнцу, которое впервые за последние две недели выползло из-за туч, огляделся. И тут улыбка сползла с его уст. Он хотел отпрянуть, но не успел. Во лбу его появилась аккуратная дырка.

Сергей Грызлов — правая рука Кувалды — торопился на занятия по английскому языку. Знание иностранного языка для человека столь беспокойного рода деятельности, оказывается, имеет немалое значение. Во-первых, мечта большинства русских гангстеров заработать побольше денег и, пока не убили (тут важно выбрать момент), раствориться где-нибудь в Европе или Америке. Мало кто из них так страстно мечтал вырваться из «Совка», как Грызлов. Это была мечта его детства. Во-вторых, чтобы заработать много денег и свалить за кордон, недостаточно просто обирать ларечников — необходимо самому заниматься бизнесом, умело сочетая легальные и бандитские методы. Самый же выгодный бизнес — это стянуть что-то в России и толкнуть на Западе. Для общения же с иностранными партнерами не помешает знание иностранного языка. В-третьих, появилась возможность отдыхать в любой стране мира — здесь тоже не помешает знание английского. И Грызлов засел за учебники, прилежно изо дня в день долбил правила, заучивал слова. Знаний, приобретенных в школе и институте, оказалось до смешного мало для нормального общения.

Еще несколько лет назад Сергею даже присниться не могло, что он займется бандитизмом. Знания его о преступном мире не выходили за рамки книжек «Сицилийский специалист», «Преступный синдикат» и «Инспектор Лосев». Он спокойно себе работал инженером в почтовом ящике, рисовал стенгазеты, ходил в ДНД. Достиг не слишком больших успехов в спорте, но все-таки стал КМС по боксу. Судьба Грызлова изменилась, когда его приятель по обществу «Спартак» Куванов — спортивная звезда, гордость всей области и даже России — начал восхождение по криминальной лестнице и не забыл его — взял на работу в одной из подчиненных ему, Кувалде, контор.

Неожиданно у Грызлова обнаружились способности к деланию денег. Взяв в качестве жизненных принципов расхожие догмы типа «все воруют и грабят», «если не украду я, украдет другой», «деньги не пахнут», «времена суровые — выживает сильнейший», Грызлов через некоторое время приобрел все гангстерские замашки и освоился в новой среде. Его уже не тошнило при виде людей, из которых делают отбивные. Он научился обращаться с подчиненными быками так, что у них не возникало сомнений в том, кто тут хозяин. Он привык, что вокруг смерть, страдания и боль, льется кровь, хотя у него и сохранились остатки брезгливости и щепетильности. Он вполне заслуженно стал вторым человеком в группировке.

Он так и не решил для себя, нравится ли ему его нынешнее существование. Нравились девки, хорошие деньги, машины, новые квартиры, загранпоездки, тысячи других удовольствий. Не нравились типы, с которыми приходилось общаться, постоянное напряжение, страх за свою шкуру. А основания трястись за шкуру были, особенно после смерти Медведя, когда в городе начался хаос.

Грызлов предлагал Куванову пойти на попятную и признать Глена. С ворами лучше не связываться, особенно с московскими. От конфликта ничего не приобретешь, а потерять можно много. Но Кувалда уперся. Грызлов с опаской начал замечать, что в последнее время Куванов стал слишком самоуверенным, убежденным в собственной неуязвимости и потерял осторожность. Он забыл, что неуязвимость есть следствие точного расчета и контроля над ситуацией, а не способность просто переть напролом, не замечая никого и ничего.