Елизавета Бута - Давай ограбим банк

— Посмотрите, это она! — кричит кто-то из женщин.

— Точно, это она.

— Такие, как они, убивают наших детей! — визжит женщина в сером плаще. Она визжит по-чешски. С трудом, но я понимаю ее. Знаете, в данном случае по интонации обо всем можно догадаться. Даже если вы знаете только китайский, к примеру.

Все эти разъяренные дамочки обступают меня. И вот я уже окружена взбешенными женщинами всех возрастов. Они кричат, что я исчадие ада и девушка Антихриста, у меня нет ничего святого, я убиваю и пожираю их детей… Даже не знакома с их детьми, в конце концов. Их искореженные злостью лица — на расстоянии вытянутой руки. Делаю шаг назад, и кто-то с силой пихает меня в спину. Тычет пальцем в татуировки и что-то орет.

Снова пытаюсь убежать. Выбраться из этого ужаса. Исчезнуть. Это единственное, чего я правда хочу, — исчезнуть.

Кто-то берет меня за плечи. Микки. Его ладони сейчас крепко держат меня и закрывают спину от бесконечных тычков разъяренных женщин. Он достает пистолет. Все тут же прекращают кричать. Где-то вдалеке слышатся угасающие выкрики, но и они вскоре стихают.

— Антихрист здесь я. А не она. Вопросы какие-нибудь еще есть? — кричит он. По-немецки. Но все прекрасно его понимают.

Он отталкивает женщину, которая пнула меня, когда я попыталась сделать шаг назад. В руках у нее бутылка с желтой тягучей жидкостью. Подозреваю, что она планировала меня поджечь. Она неоригинальна. Мы уже использовали этот трюк в одном из роликов.

Когда заходим в лофт, я утыкаюсь в грудь Микки и рыдаю. Прямо при входе. Просто не хочу открывать глаза. Лимит везения исчерпан, понимаете. Я опять проиграла. Нужно исчезнуть, пока меня кто-нибудь не убил. Нужно раствориться. Прекратить эту глупую имитацию жизни. Я не…

Я не замечаю, что говорю все это вслух, размазывая сопли и слезы по свитеру Микки.

— …И можешь не возвращаться! — орет голос мистера Джейкобсона. Камера пока не включена, можно только слышать голос. Что-то стукает, затем слышен хлопок двери. Мат — и тишина. Наконец камера включается. На экране мистер Джейкобсон с аккуратно подстриженной бородкой. В бандане с черепами.

— Здравствуйте, — говорю я.

— Привет, — говорит он и пытается по-другому установить экран. Он смотрит на свое изображение и ему явно не нравится ракурс. — Мне сразу раздеваться, или предпочитаешь прелюдию? — спрашивает он.

— Простите? — я поперхнулась чаем.

— Ты оплатила восемь часов психотерапии, я подумал, что это непристойное предложение, — пожимает он плечами.

— Вам сорок семь лет, — возмущаюсь я, хотя все равно начинаю улыбаться.

— А ты знаменитая аутичная Верена, мало ли что тебе в голову взбредет! Кто вас, извращенок, знает…

— Нас правда смотрят в Нью-Йорке? — поражаюсь я.

— И в Мельбурне с Бангкоком. Не поверю, что ты не читаешь форумы.

— Читаю, но как-то все равно не верится.

— Ты добилась своего, пора признать, — говорит он. — Не понимаю, правда, зачем грабить продуктовый магазин на следующий день после ограбления банка.

— Попросили, — нехотя говорю я.

— Так и знал, что все это подстава, — говорит Джейкобсон. — Хоть пара реальных роликов была?

— Да. Первое ограбление банка. Там, где меня в заложницы взяли. И про Ифти. И еще там, где подстрелили. Довольно много роликов вообще-то было.

— Да ладно, и тот тоже? — по-детски реагирует он.

— Да. Почти. Я хотела найти Микки и подстроила все. Чтобы мы могли сбежать.

— Черт, ты восхитительна!

— Спасибо.

— Так в чем проблема?

— На меня сегодня напала толпа разъяренных дамочек и назвала меня… девушкой Антихриста, по-моему.

— Это лучи славы, Верена. Я выключу ноутбук, если скажешь, что ты этого не хотела.

— Нет. Не хотела. Я… хотела доказать, что еще жива. Хотела отомстить и исчезнуть.

— И?

— Пора исчезать, а я еще не отомстила.

— А Микки? — тихо спрашивает он. — Ты его правда любишь?

— Да. Наверное. Не знаю. Но без него страшно.

— Ну да. А с психопатом, застрелившим… сколько там? по меньшей мере троих человек, ты чувствуешь себя в безопасности… Понимаю.

Он долго расспрашивает о том, как мы все снимаем. О Викторе и Ленце. Особенно долго расспрашивает о Марко и том, как ему удалось столько о нас узнать. Говорит, что Марко снимает лучше. Почти как репортажи Флемми…

— Джереми Флемми?

— Да. Он процветает, если ты хотела об этом узнать.

— Я не хотела знать о том, что он процветает. Я бы хотела узнать о том, как процветают незабудки на его могиле.

— Фу, как грубо. Но ведь кое-кто заделался режиссером, как и Флемми, так?

— На что вы намекаете?

— Ни в коем случае! За такие деньги, которые ты мне платишь, я обязан говорить прямо.

— Вам это не выгодно. Вы ж почасовую оплату берете.

— Ты забываешь, что я работаю по предоплате. И сколько бы ни продлился наш разговор, твои 400 баксов я не верну.

— И не надо. У меня много денег.

— Это повод повысить мою ставку.

— Мистер Джейкобсон, как долго вы намерены обсуждать свою ставку?

— О ней я могу говорить бесконечно долго.

Полагаю, что с точки зрения психологии этот разговор — бессмысленная трата четырех сотен баксов. Мистер Джейкобсон самый плохой и самый дешевый психолог Нью-Йорка, в конце концов. Но, на самом деле, он правда поднимает настроение. Тут я слышу, как просыпается Микки. Вскакивает и подходит ко мне в темноте ночи.

— Черт, у тебя там привидение! — орет мистер Джейкобсон.

Я оборачиваюсь.

— Микки, приятно познакомиться. Ты кто? — Микки хмурится спросонья, садится ко мне на подоконник и закуривает.

— Тот самый Микки Нокс? — спрашивает мистер Джейкобсон.

— Тот самый. Сейчас еще Виктор с Ленцем подтянутся, пойдем грабить кого-нибудь, — хмыкает он.

— Моя дочь жизнь бы отдала за ваши автографы. — И это не звучит как шутка.

Одно окно на двоих. Возможно, это прозвучит банально, но все это успокаивает и вселяет надежду. Мы не закончим, как Бонни и Клайд, нашу машину не расстреляют из сотни револьверов. И не как Сид и Нэнси. Микки не убьет меня в наркотическом угаре. Наверное. Я с подозрением кошусь на него. И не как Курт и Кортни. Никто из нас не собирается кончать жизнь самоубийством. Или все-таки застрелимся. Может, даже вдвоем. В конце концов, все когда-нибудь заканчивается. Мне правда сложно себе представить то, как я готовлю на кухне ужин, а Микки подстригает газон. С другой стороны, у нас есть деньги на дом. И подоконник. Один на двоих. За окном целый мир, полный надежд и возможностей. И сейчас почему-то кажется, что мы обязательно победим. Возможно, мистер Джейкобсон и не самый паршивый психолог в Нью-Йорке. Он просто себя не ценит. 50 баксов в час… Он достоин большего.

На экране Джейкобсон рассказывает о своей бывшей жене. С момента нашего последнего разговора он придумал больше тысячи намного более изощренных способов убийства. Он их даже записал и сейчас собирается зачитывать сотню способов убийства с применением паяльника, затем по программе — бытовые приборы и подстроенные автокатастрофы.