Татьяна Бочарова - Спаси меня, пожалуйста!

– Что ж ты сразу не пришла? Мы бы вместе в полицию пошли, еще днем!

– Легко сказать! Не пускали они меня, силком держали возле себя. Я еле убежала. И сразу в ментовку.

Снаружи послышался какой-то шум. Оксана глянула в окно:

– Нашли! Они его нашли!!

Ангелина вскочила, расплескав остатки чая, выпрыгнула из машины и кинулась к людям, сгрудившимся у края леса. С дороги подъезжала «Скорая».

– Пустите! – Она с ходу врезалась в толпу, пытаясь пробиться сквозь камуфляжные спины. – Он умер?

– Жив, – произнес кто-то тихо. – Без сознания. Кровью истек. Ножевое в живот.

Ей, наконец, удалось заглянуть внутрь людского кольца, и она увидела лежащего на куске брезента человека. Лицо белое, в синеву, одежда вся в крови.

– Ну-ка, разойдитесь. Дайте пройти, – скомандовал над Ангелининым ухом строгий голос. Над раненым склонились врачи «Скорой». – Пульс нитевидный. Зрачки не реагируют. Кома. Грузим его. Всем отойти.

Ангелина стояла и смотрела, как Андрея кладут на носилки и заносят в машину.

– Он выживет? – спросила она у пожилой женщины-врача.

Та мельком глянула на нее из-под очков:

– Вряд ли. Такая кровопотеря. Но шанс всегда есть.

– Можно поехать с вами? Я… – Ангелина осеклась.

Прямо перед ней стоял Спичкин. Лицо его по-прежнему было каменным и неподвижным.

– Девушка, отойдите и не путайтесь под ногами. Дорога каждая секунда. – Врач бесцеремонно отодвинула ее в сторону. Хлопнули дверцы «Скорой», взревела сирена, загорелась синяя вертушка.

– Спасибо тебе, – тихо сказала Ангелина и погладила Спичкина по плечу. – Спасибо, Глеб. Я твоя вечная должница, никогда не забуду.

– Ерунда. – Он дернул плечом, и ее рука соскочила вниз. – Я отвезу тебя домой. Иди в машину. Ксюша, отведи ее.

Тут только Ангелина заметила Оксану, безмолвно стоящую за его спиной.

– Пойдемте, – непривычно мягко проговорила та.

– Можно на «ты». – Ангелина медленно двинулась к машине. – Я ненамного старше тебя.

– Хорошо, давай на «ты».

Они сидели в автомобиле и подавленно молчали. Спичкин все не шел.

– Как ты думаешь, он выживет? – тихо спросила Ангелина у Оксаны.

– Думаю, да. Он же спортсмен. Спортсмены сильные, живучие.

Ангелина кивнула. Несколько минут висела пауза.

– Я видела твоего отчима, – все так же вполголоса произнесла Ангелина. – Хороший мужик. Любит тебя. Переживает.

– Только воспитывать меня не надо, – резко сказала Оксана, – и так тошно. Тему посадят теперь из-за меня.

– Туда ему и дорога, твоему Теме, – не удержавшись, зло проговорила Ангелина. – Убийца!

– Не надо. – Оксана дернулась, как от удара. – Я любила его.

– Как можно его любить? Он же настоящий бандит, мерзавец.

– Сердцу не прикажешь. – Она вздохнула и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Ангелина сидела и думала о том, что Оксане всего 16. Откуда она может знать о любви? Вот она, Ангелина, в свои 20 еще никого не любила. Так, чтобы без колебаний пожертвовать собой – точно нет. А Оксана жертвовала. Терпела, страдала, прощала. Зачем? Почему?

Передняя дверца распахнулась, и Спичкин устало плюхнулся на сиденье:

– Ну, девчонки, поехали.

Они сначала завезли домой Оксану, потом поехали к Ангелине. Был первый час ночи. Спичкин высадил ее у подъезда.

– На чай не напрашиваюсь, – проговорил он сухо. Вообще вид у него был неважнецкий, совсем не похожий на обычный, бравый и самодовольный. Ангелина обняла его и поцеловала в щеку:

– Еще раз спасибо за все.

– Да ладно, не стоит благодарностей. – Спичкин, опустив стекло, наблюдал за тем, как Ангелина идет в подъезд. – Пока!

– Пока. – Она помахала ему рукой и скрылась за дверью.

В прихожей, несмотря на поздний час, горел свет. Ангелина заглянула на кухню и ахнула: вокруг царили чистота и порядок, стены начисто покрашены, на полу плитка – идеально однотонная, светло-бежевая, с аккуратно замазанными тонкими шовчиками. Она, затаив дыхание, прошла в гостиную. Файзали и другой рабочий собирали в мешок инструменты. Все было на месте: обои, ламинат, потолочные плинтусы.

– Хозяйка, мы законьчиль. – Файзали гордо оглядел комнату.

Ай да Спичкин! Просто гений какой-то. И как ему это удается – быть в нужном месте в нужный момент и со всем справляться? Ангелина поспешно сбегала в спальню, взяла деньги, приготовленные для расчета с таджиками и, вернувшись, протянула Файзали:

– Вот. Я что-то еще должна? За срочность?

– Ничего не дольжен, – радостно произнес таджик. – Твой мужчина днем приходиль, денег за все даль.

Он двинулся к порогу. Ангелина машинально потрогала тисненые обои. Вот, значит, как. Теперь нужно вернуть Спичкину долг. Ведь встречаться с ним она не будет. Значит, нужно отдать деньги…

В коридоре хлопнула дверь. Ангелина присела на диванчик в углу. На глазах ее снова выступили слезы. Дура она, вот дура! Даже не спросила, в какую больницу увезли Андрея. Хотя какое это имеет значение – наверняка он умер по дороге. Наверняка…

Зазвонил телефон. Ангелина взглянула на экран и нажала на прием:

– Да, Глеб.

– Звоню узнать, как дела и пожелать спокойной ночи.

– Дела неплохо.

– Понравилась квартирка?

– Очень. Но ты не должен был. В любом случае, я все отдам. Сколько ты потратил?

– Слушай, Мать Тереза, ты издеваешься? Хочешь, чтоб я, мужик, взял с девушки деньги? За какую-то плитку? Я верно тебя понял? – Тон его сделался жестким.

– Ну прости, не сердись. Хорошо, что ты позвонил. Я бы сама не решилась.

– А что? Что-то надо? – оживился он.

– Да. Не в курсе, куда увезли Андрея?

– Снова Андрей. – Спичкин вздохнул. – Знаю. Сейчас скину адрес эсэмэской. Надеюсь, ты не попрешься туда среди ночи. Ему не до тебя сейчас.

– Нет, конечно. Дождусь утра.

– Ладно, спи. Спокойной ночи.

Он отключился. Ангелина прошла по непривычно тихой и пустой квартире. Кругом было все убрано – ни следов, ни мусора. На всякий случай она налила воды в ведро и протерла полы. Спать не хотелось, ее по-прежнему била крупная дрожь. Как Андрей? Неужели умер? Господи, ну почему никто не слушал ее! Если бы его нашли на день раньше или хотя бы на полдня! Двое суток лежать в лесу, истекая кровью – кто это вынесет?

Наконец силы Ангелины иссякли. Она пошла в спальню, прилегла на постель. Ее охватило чувство ужасного одиночества. Хоть бы Спичкин, что ли, опять позвонил, все было бы легче. Она закрыла глаза. Тут же перед внутренним взором возникла картина: темнота, стволы деревьев, мрачные силуэты на фоне кустов. Вряд ли удастся уснуть после таких видений. Ангелина поворочалась с боку на бок еще минут десять, затем встала. Достала с полочки икону Казанской Божией матери, Риммину любимую, зажгла свечу и встала на колени.

– Матерь Божья, спаси и сохрани раба твоего Андрея. Пошли ему исцеление. Пусть он останется жив. Прошу тебя, пожалуйста…