Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

Отсюда она рассчитывала обогнуть курятник своего дедушки, выйти на улицу Потвен и направиться к церкви. Однако в этот момент она заметила, что под старой яблоней сидит какой-то мужчина. Сложив руки, он раскачивался вперед-назад.

– Паком? – прошептала она.

Жасент узнала его не сразу: на нем были широкая, отбрасывающая тень на лицо соломенная шляпа и чистая одежда – бежевый холщовый костюм, белая рубашка и новенькие парусиновые туфли. Она не могла избежать встречи с ним, и он тоже. Паком бросил на Жасент недоверчивый взгляд.

– Добрый вечер, Паком. Ты сегодня такой элегантный! – сказала она как можно более ласково.

Он опустил голову и уставился на свои узловатые руки. Сжалившись, Жасент сделала над собой усилие, чтобы немного поговорить с ним:

– Матильда вернулась. Я уверена, что ты шел с ней поздороваться.

– Нет, Матильда злая, – промямлил Паком, казалось, он готов был расплакаться.

– Она не испекла пирог?

Паком протер свои гладко выбритые щеки и снял шляпу. Его темные волосы были причесаны и напомажены.

– Паком, тебе нравится Матильда. Почему ты говоришь, что она злая? – поинтересовалась Жасент, совсем сбитая с толку.

– Ты тоже злая, – проворчал он. – Не хочу тебя видеть, уходи. Теперь у Пакома больше никого нет.

Слабоумный съежился, изображая ребенка, которого наказали. Его нижняя губа дрожала, как будто он едва сдерживал слезы.

– Почему ты так говоришь? – спросила она.

– Мама забрала красивую сумку Эммы, ты – платок. Ты злая, ты плохая девочка.

Жасент моментально приняла решение. Теодор Мюррей признался, что это он подарил Эмме белую кожаную сумку. Никто не заметит, что сумки нет.

– Паком, я пообещаю тебе кое-что. Возвращайся сюда в это же время, и я верну тебе и сумку, и платок. Еще я принесу тебе пакетик конфет. Какие тебе больше нравятся – лакричные или карамельные?

Паком посмотрел на нее, все еще прикрывая руками исказившееся лицо. Его взгляд напоминал взгляд загнанного животного, которое боится, что его побьют.

– Я не причиню тебе вреда, – заверила Жасент. – Ты оказал мне большую услугу. Ты помог мне понять, что случилось с Эммой… Я хотела поблагодарить тебя, но как только ты меня видел, сразу же убегал. Ладно, я тебе досаждаю. Я оставляю тебя в покое, мне нужно поговорить с Матильдой.

– Она злая, не ходи туда…

– Я обязана. До свидания, Паком. И не забудь: завтра, на этом месте. Если забудешь, я все равно найду тебя в деревне.

Жасент ушла, она чувствовала себя неловко и не переставала думать о нелепых словах несчастного дурачка. Спустя пять минут она уже стучала в дверь дома Матильды.

– Входи, Жасент.

– Ты знала, что это я? – удивилась девушка.

– Конечно, я видела, как ты идешь по площади. Я уже покормила господина кюре – он сегодня уставший. Ему захотелось пораньше поужинать и лечь. Что-то здесь не так.

– Что не так? Между нами с тобой?

– С господином кюре. Я чувствую, как он слаб. Что-то гложет его изнутри. Думаю, это злокачественная опухоль. А теперь, мадемуазель, если тебе есть в чем меня упрекнуть – не стесняйся. Но прежде заруби себе на носу: я и в самом деле твоя подруга.

Жасент в растерянности села за стол, покрытый белой полотняной скатертью с тканым узором. Она провела указательным пальцем по ткани.

– Ты никогда не стелешь скатерть, но это так красиво. Ты ждешь гостей? Может быть, Пакома? Я застала его под яблоней Озиаса Руа, он был красиво одет, чисто выбрит и казался очень печальным.

– Он сказал тебе что-то конкретное?

– Паком? Как ты себе это представляешь? И все же он поговорил со мной, назвал тебя злой, да и меня заодно.

– Брижит Пеллетье привела своего сына на консультацию к доктору в Робервале, специалисту по психическим заболеваниям. Должно быть, они поссорились из-за того, что Паком должен быть вымыт и хорошо одет. Паком ненавидит уезжать из деревни так же сильно, как и проходить осмотр у доктора. Сойдя с поезда, они с матерью прошли мимо моего дома. Паком хотел войти, но мать его отругала. Я не хотела перечить Брижит, я сказала бедному парню, чтобы он возвращался завтра. Этого было достаточно, чтобы он назвал меня злой. Мне его жаль – он думает не так, как мы. А все потому, что при родах ему не хватило воздуха!

Матильда сделала усталый жест. Затем взяла бутылку карибу и два стакана:

– Мне нужно расслабиться. Выпьешь со мной?

– Да, мои душа и разум не на месте. Буду откровенна: Сидони не верит твоим словам о малышке Анатали. Она привела нам с мамой беспощадный довод: у тебя никаких доказательств. Я использую термины, которые могли бы употреблять в полиции, но, возможно, скоро у меня будет зять-полицейский. Поэтому…

– Господи, они будут прекрасной парой, когда поженятся. Вот уж те, кого будут заботить приличия.

– Ты видишь их вместе через какое-то время? Матильда, я не сомневаюсь в твоих предсказаниях, не сомневаюсь в том, что подсказывают тебе твои карты. Вот только я предпочла бы, чтобы касательно Эмминого ребенка ты ошибалась. Кстати, о маме. Зачем ты намекнула мне, что она могла забеременеть? Нам не удалось поговорить об этом – пришел Жактанс с тремя своими сыновьями.

Целительница с загадочным видом не спеша потягивала вино. Жасент воспользовалась этим, чтобы всмотреться в черты ее лица и попробовать разгадать ее тайны: о ее молодости и образовании, обо всех тех, кто приходил к ней за помощью в лечении заболеваний или же с целью узнать хоть что-нибудь из того, что уготовано им судьбой. Она заметила несколько седых волосков, затерявшихся в черных как смоль косах Матильды, а еще – морщинку между бровей. Невзирая на возраст, Матильда оставалась красивой, статной женщиной, от которой веяло добротой и состраданием.

– Ты закончила меня изучать, барышня? – тихо спросила хозяйка. – Или ты ищешь признаки дьявола?

– Прошу тебя, не говори так! Я любовалась тобой. Ты знаешь многое о людях, обо мне, о моей семье, но никогда не рассказываешь о своем прошлом.

– Оно не стоит того, чтобы о нем говорили. Итак, зачем ты пришла?

– Я хотела тебя увидеть, выпить стаканчик твоего замечательного карибу и немного поговорить. Матильда, с тех пор как умерла Эмма, ты меня поддерживала, выслушивала, давала советы. Ты сказала мне, что хотела бы иметь такую внучку, как я, и я в свою очередь была бы счастлива считать тебя своей приемной бабушкой. Мы были подругами и…

– И что? Ничего не изменилось, голубушка! Ты себя накручиваешь.

Вздохнув, Жасент уставилась на узор на скатерти. Теперь Матильда залюбовалась ею. Она была очарована красотой лица девушки, со светлой кожей, обрамленного золотистыми волосами, перевязанными с правой стороны черной лентой.

– Нет, Матильда, ты уже не та, что раньше, особенно после того как я привела к тебе Сидони. Хотя соглашусь с тем, что моя сестра вела себя невежливо.