Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

– Что произошло? – испугалась Сидони. – Новое несчастье? Что-то с Лориком?

В последние дни брат-близнец держался от сестры на расстоянии, и она чувствовала себя спокойнее. Однако она все так же его любила и не могла представить себе, как пережила бы его потерю.

– Нет, с Лориком все в порядке, – ответила Жасент. – Но Матильда заверила меня, что Анатали нет больше на этом свете, я повторяю тебе ее слова. Нам больше не нужно ее искать, если это несчастное дитя теперь вместе с Эммой. Мы все еще не знаем, ценой каких страданий, какой печали они покинула эту землю. Невинные души, которых недостаточно любят и к которым плохо относятся, не имеют ни единой возможности постоять за себя. Они стерты с лица земли.

Альберта громко всхлипнула, не прекращая душераздирающе рыдать. Ошеломленная этой новостью, Сидони присела на скамейку. Однако она очень скоро взбунтовалась против этого нового удара судьбы.

– Есть ли у Матильды доказательства? Или она полагается только на свои проклятые карты? – жестко спросила она.

– Ты знаешь о том, что она уходила из дому, – вздохнула Жасент. – На самом деле она отправилась в Перибонку, как и мы. Она подумала, что там она будет ближе к Эмме, а значит, вероятность получить ответ возрастет. Так и случилось. Она узнала, что Анатали недавно умерла.

– Но откуда она могла это узнать? – разгорячилась Сидони. – Эти таинственные поводыри, о которых ты мне говорила? Пока я не увижу могилу или не услышу от людей из плоти и крови заверений в том, что наша племянница умерла, я не опущу руки. Я так обрадовалась, когда Журден Прово дал мне замечательный совет.

Альберта шмыгнула носом и кончиками пальцев протерла заплаканные веки.

– Какой, Сидо? – пробормотала она. – Скажи нам.

– Нам следует опубликовать объявления в местных газетах и в газетах других регионов Квебека. Даже если Анатали мертва, это нужно сделать, чтобы удостовериться в ее смерти… или же приятно удивиться. Как вы можете плакать или отчаиваться из-за простого утверждения Матильды? По большому счету, она может рассказывать нам все, что ей заблагорассудится!

Эта короткая, но пылкая речь сделала свое дело. Особенно она повлияла на Жасент, которая была сбита с толку переменами в поведении целительницы.

– Наверное, у нас действительно нет доказательств гибели Анатали, – согласилась она.

Альберта успокоилась и по очереди посмотрела на дочерей.

– Ты не так уж и неправа, – признала она.

– Я даже думаю, что я права, мама. Мы понесем необходимые расходы, но мы разместим эти объявления, и они останутся в газетах на несколько недель. Если кто-нибудь знает, что случилось с твоей внучкой, нашей племянницей, тогда мы сможем определиться – плакать от горя или смеяться от счастья.

– Я поеду в Роберваль, сниму в банке свои сбережения, – заявила Жасент. – Я рассчитывала открыть на них свою смотровую, но у меня пока нет помещения. Лучше я помогу вам.

Довольствуясь достигнутым успехом, Сидони принялась готовить чай. Альберта отправилась освежить лицо прохладной водой. Она украдкой изучила свое изображение в подвешенном над умывальником зеркале: теперь она заботилась о своем внешнем виде, словно молодая влюбленная женщина.

– Я тут подумала, Жасент, – сказала она, садясь за свой ткацкий станок. – Где вы с Пьером будете жить после свадьбы? Если вы арендуете домик Сьюзен Валлис, Пьеру это будет неудобно: он ведь нашел работу в Сен-Фелисьене.

– Мы еще не решили, мама. Сейчас не это главное.

– Почему бы вам не обосноваться в Сен-Методе, у Боромея Дебьена? – предложила Альберта. – Как-то ты обмолвилась о том, что у него большой дом. Мужчина в его возрасте был бы рад, если бы внук был рядом и помогал старику выполнять тяжелую работу. А у тебя там наверняка будет больше пациентов. В Сен-Методе много народу.

– После этих паводков народу везде мало.

– Люди вернутся в свои дома, – настаивала мать.

Немного удивившись, Жасент ответила не сразу. Они с Сидони считали, что необходимо устроиться где-нибудь поблизости от фермы дедушки Фердинанда. «Даже Пьер был не против, – подумала она. – Он планировал обосноваться в Сен-Приме, а если придется – устроиться здесь же и на работу».

Ей в голову пришла неожиданная мысль. Возможно, родители хотят жить в более интимной обстановке, ведь отныне они, казалось, замечательно ладят. «Нет, глупо думать о таком».

Едва Жасент отбросила это предположение, как Альберта, улыбаясь, обратилась к Сидони:

– И ты, доченька, скоро выйдешь замуж, с твоей-то красотой и серьезным ко всему отношением. Помощник начальника полиции навещает тебя, дает тебе работу, он был бы замечательным супругом. Но я скажу тебе то же самое, что только что объясняла твоей сестре. Зачем открывать ателье по пошиву одежды здесь, в деревне? Вам обеим следует подождать развития событий.

– Но, мама, ты забегаешь вперед, – возразила Сидони. – Мы с Журденом Прово едва знакомы.

– Я мечтаю лишь об одном, девочки мои, – знать, что вы счастливые и добропорядочные женщины.

Альберта вытерла слезу и глубоко вздохнула, после чего дрожащим голосом произнесла:

– Мы с Матильдой питаем друг к другу дружеские чувства, дети мои. И все же не стоит ее слушать, когда она вмешивается в наши семейные дела. Она честная женщина и мудрая целительница, но прочие ее занятия противоречат законам Господа нашего.

– Мама, признай, что если бы не ее карты – мы бы никогда не узнали, где была Эмма зимой 1925 года! – воскликнула Жасент. – Благодаря картам мы уверены: она была беременна, одинока и несчастна.

Теперь она боялась того, что ее дружба с Матильдой Лялибертэ была ошибкой.

– Я вернусь к ужину, – сообщила она. – Если задержусь, начинайте без меня.

Сидони пожала плечами, Альберта покачала головой.

Чтобы не встретиться у озера с отцом и Лориком, которые возвращались по дороге из сыроварни, Жасент направилась по другому пути – через луг, на котором паслась их отара. Баран перестал щипать траву и, застыв, уставился на молодую женщину, его закрученные рога блестели в лучах вечернего солнца. Под невозмутимым взглядом овец скакали двое ягнят, словно настоящие ожившие игрушки. На их наполненных будущей жизнью боках уже красовался легкий пушок отрастающей шерсти. «Животные не мучают себя вопросами, как это делаем мы, – пронеслось в голове у Жасент. – Они подчиняются своим инстинктам. Они мирно рождаются, плодятся и умирают».

Она переступила через ограду, прошла вдоль вербовой изгороди и наконец достигла принадлежащего Озиасу Руа пастбища. Зачастую самый зажиточный земледелец муниципалитета держал там своих коров. Он продавал их молоко на завод Перрон, где из него изготавливали масло и чеддер. «Трава недостаточно высокая», – подумала Жасент, продолжая следовать за рядом деревьев вплоть до белого забора.