Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы [litres]

Никки изумленно смотрела на медсестру. Гудман привез ее в больницу? Но разве он не пытался убить ее там, на складе? Или вся эта ужасная сцена была лишь плодом ее воображения, затуманенного большой потерей крови?

– А можно его позвать?

– Я сейчас уточню.

– Вы же вернетесь вместе с ним? – выпалила Никки, внезапно преисполнившись ужасом. – То есть побудете здесь, пока он не уйдет? Вдруг мне… что-нибудь потребуется?

Фиона с удивлением посмотрела на пациентку. Такая смелая и физически выносливая женщина явно выказывала признаки страха. А ведь даже без морфина она была способна мыслить трезво, не стонать, не жаловаться. Любой другой на ее месте выл бы от боли.

Быть может, она боится, потому что появление полицейского оживит воспоминания об ужасных обстоятельствах нападения?

– Конечно, я буду рядом, – мягко пообещала Фиона. – А если вы почувствуете усталость, просто дайте знать, и этот парень мигом вылетит вон.

Медсестра ушла, а Никки тревожно завозилась на кровати. Нога болела так сильно, что было совершенно невозможно найти удобную позу.

«Что я скажу Гудману? Какие вопросы смогу задать?»

Ни одного разумного объяснения его действиям не находилось. Но ведь он спас ее, причем дважды! Сначала застрелив Родригеса, а потом вызвав неотложку!

Никки так разволновалась, что вспотели ладони. Пришлось впиться в них ногтями, призывая себя к спокойствию. В этот момент в коридоре раздались шаги и послышался голос медсестры:

– Она здесь, проходите, но старайтесь не слишком ее тревожить.

Дверь открылась. Никки затаила дыхание.

– Здравствуйте, доктор Робертс, – произнес краснолицый детектив Джонсон. – Добро пожаловать в мир живых!

– Вы? – Никки изумленно смотрела на гадкого копа, который много недель отравлял ее существование. – Что вы здесь делаете?

– Ждал, когда вы придете в себя, – ответил Джонсон ровным тоном, либо не замечая ее возмущения, либо предпочитая не обращать на него внимания. Он подошел, грузно опустился на стул у кровати. – Слыхал, ногу вам не отрежут. Хорошие новости, док. Ноги-то у вас всегда были высший класс.

Никки фыркнула. Каковы бы ни были обстоятельства, этот толстяк всегда вел себя совершенно нетолерантно.

– Вы весьма привлекательная женщина, но вам бы куда больше шло, если бы вы хоть иногда улыбались, – насмешливо продолжал Джонсон. – Я, конечно, вам не нравлюсь, но ведь я как-никак спас вам жизнь.

– О чем вы? – Никки резко села в постели, что вызвало взрыв боли в раненой ноге. Она застонала, но даже не подумала отвести взгляд от полицейского. Он бесил ее уже самим фактом своего существования, однако ей было необходимо выяснить правду. – Что значит – спасли мне жизнь?

Теперь настала очередь Джонсона удивляться. Склонив голову набок, словно нахохлившаяся птица, он окинул ее взглядом, полным недоумения.

– Вы серьезно? Вы что же, совсем ничего не помните?

– Кое-что помню, конечно. – Никки нахмурилась. – Помню, как я поехала встретиться с Анной. Она позвонила мне, когда я была на гасиенде в пустыне. Помню, что приехала на заброшенный склад и обнаружила мертвого Уильяма Бадена, приколоченного к стене и похожего на кусок мяса. – Она судорожно сглотнула, прогоняя тошноту.

– Что еще? – без тени сочувствия спросил Джонсон.

– Появилась Анна, затем ее забрали охранники Родригеса. Он избил бедняжку и заставил позвонить мне.

– На вашем месте я бы не стал сильно плакать по Анне Бейтман, – резко сказал Мик Джонсон. – Избил ее муж или нет, ваша Анна точно знала, что он собирается вас убить, и тем не менее позвала на склад.

– Родригес пытался меня застрелить! – воскликнула Никки. Ее щеки запылали, в памяти всплыли ужасные картины. – А перед этим он играл со мной, словно кот с мышью: рассказал, как убил Шарлотту Клэнси на глазах Картера Беркли; рассказал о том, что Уильям обманывал его и крал деньги, и за это он казнил Бадена, а Анна смотрела и снимала на телефон; как нанял Брендона убить меня. Родригес выстрелил как раз в тот момент, когда выключился свет, и поэтому попал в ногу. В темноте я ударила его и смогла сбежать.

Джонсон кивнул, а Фиона приблизилась к пациентке:

– Постарайтесь успокоиться, доктор Робертс. У вас сильное сердцебиение, а сердце вам надо поберечь.

– Я в порядке. – Никки отмахнулась от медсестры словно от назойливой мухи. – Мне нужно выговориться, я должна вспомнить все детали, понять, что именно произошло. Кажется, потом я первый раз отключилась. Это случилось на лестнице. Очнулась от яркого света и боли. Родригес нашел меня и застрелил бы, не появись Гудман. – Она с вызовом посмотрела на Джонсона. – Он разнес к чертям Родригесу безумную голову!

Фиона тихо охнула, но Джонсон выглядел вполне довольным.

– Отлично. Люблю, когда вещи называют своими именами. Что произошло потом?

Никки побледнела, тело охватила дрожь. Воспоминания – обжигающие, болезненные – мучительно кружили перед глазами. Лицо Гудмана, изменившееся до неузнаваемости, странное, злое выражение глаз…

– Я не помню, – прошептала Никки, потупив взгляд.

– А я думаю, что вы все помните, – настаивал Джонсон. – Гудман собирался вас убить.

– Нет-нет… – замотала головой Никки. – Он не мог. Мы же были… друзьями.

– Такими же, как с Брендоном Гролшем, вы имеете в виду? – Детектив Джонсон гадко засмеялся. Слепота Никки его бесила. – Лу Гудман был лжецом и взяточником. И если бы я не выстрелил первым, ваши мозги перемешались бы с мозгами Луиса Родригеса.

– Нет! Нет! – выкрикнула Никки, закрывая руками лицо. – Это неправда! Это не может быть правдой.

– Но так и есть. Уже пару лет Гудман получал кругленькие суммы на свой счет в банке Картера Беркли от своего босса Луиса Родригеса. Гудман вырос на улице, в нищете, и знал, каково это – жить без гроша в кармане. Его отец покончил с собой и оставил семье только долги. И когда Родригес предложил Гудману непыльную работенку, за которую можно получить хорошие деньги, тот радостно ухватился за этот шанс. Но Гудману этого было мало! Он хотел не только денег, ему нужна была власть.

– Вы лжете, – прошептала Никки, ее губы дрожали.

– Так, хватит, – не выдержала медсестра. – Я вас предупредила, что пациентка слишком слаба. Теперь ей нужен отдых. Если бы я знала, что вы расстроите ее, то не впустила бы вас.

Джонсон в раздражении вскочил.

– А если бы я знал, что эта дура даже теперь предпочтет шоры на глазах, то не пришел бы. Я, черт побери, спас ее ничтожную жизнь. Я был вынужден застрелить напарника!

Фиона открыла рот, пытаясь что-то возразить, но Джонсон отмахнулся.

– Ох, дамочка, поберегите легкие. Я и так ухожу. – Он повернулся к Никки и презрительно процедил сквозь зубы: – А вы… если не верите моим словам, просто посмотрите новости. Удачи, доктор Робертс.