Милдред Эбботт - Корги-детектив: жестокие вкусняшки

Он кивнул:

– Мне жаль, я…

Я постучала по столу:

– Народ, соберитесь. Вы можете выяснить отношения позже. Как это связано с убийством Агаты? Тебя же не могли задержать за употребление этих кайфкейков, насколько я знаю, они легализованы в Колорадо.

Мама покачала головой:

– Да, но не в Эстес-Парке. Они по-прежнему не разрешают продавать их.

– Но употреблять же их не запрещено?

Они оба кивнули.

Я взглянула на Барри:

– То есть ты хочешь сказать, что продавал их? Стал дилером? – Похоже, все-таки нужно было подождать Джеральда.

Мама ахнула, а Барри решительно покачал головой:

– Нет. Никогда. Я просто покупал кайфкейки у Агаты. Раньше… – Он поморщился. – Но после смерти Сида я стал покупать их в магазине в Лайонсе.

Послышался короткий стук в дверь, и она открылась. В кабинет заглянул Брэнсон:

– Пора заканчивать, ребята.

– Дайте нам еще пару минут. – Я поймала взгляд Брэнсона и смягчила тон: – Пожалуйста.

Он кивнул:

– Только пару минут. – Затем закрыл дверь и исчез из виду. И даже ни разу не ухмыльнулся. Поразительно!

Я перевела взгляд на Барри:

– Ближе к делу. Если употребление марихуаны не преследуется законом, значит, тебе ничего не грозит. В чем тогда дело?

Он повернулся к маме с несчастным видом, как у побитой собаки:

– Несколько месяцев назад, как раз после смерти Сида, Агата пригрозила, что расскажет тебе обо мне, если я откажусь продать ей свой магазин. – Барри картинно пожал плечами. – Я написал ей, что угрозами и шантажом она ничего не добьется, что шансов заполучить магазин у нее стало еще меньше, а я буду покупать кайфкейки в другом месте.

Мама посмотрела на него, ожидая продолжения. Но я поняла, к чему все это идет.

– Ты написал Агате? То есть ты вел с ней какую-то переписку?

Он кивнул.

Я с трудом сдержала себя, чтобы не закатить глаза.

– Таким образом, полиция получила твою записку Агате, в которой сообщается, что она пыталась тебя шантажировать, но не очень-то преуспела. Эта записка также подтверждает, что ты по меньшей мере косвенно был причастен к нелегальному бизнесу. – Ответ был очевиден, но я сегодня столько всего нового узнала о Барри, что решила подстраховаться: – Значит ты был в курсе, что Агата пользуется кухней в «Рогах и Копытах»? То есть ты причастен к этому делу. Полагаю, она готовила там свои кайфкейки. Ты знал, что в подвале выращивается марихуана?

Отвращение отразилось на лице Барри. Было очевидно, что он говорил правду.

– Нет, я об этом даже не догадывался. И я не знаю, каким образом Агата могла проникнуть в магазин. Я думал, что кайфкейки она готовит в своей кондитерской вместе с остальной продукцией. А про подвал я вообще забыл. Хотя, насколько я помню, там было просто техническое помещение, а не подвал.

Спасибо, Господи, хотя бы за это! Я, правда, не была уверена в том, что можно как-то подтвердить его слова. Даже если они не смогут привлечь Барри к делу об убийстве, его имущество использовалось для выращивания и распространения наркотических веществ.

– Есть ли еще какие-то дела, связывающие тебя с Агатой? Больше никаких?

Барри подумал пару секунд, затем покачал головой:

– Нет, думаю, больше никаких.

Я поверила ему.

Барри повернулся к маме:

– Филлис, мне очень, очень жаль. Я клянусь, это – единственное, что я от тебя скрывал. Ты же знаешь, я просто старый хиппи. Некоторые привычки очень сложно побороть. – Слезы снова навернулись на его глаза. – Даже ради любви всей своей жизни.

Слезы потекли из маминых глаз, но она собралась, выпрямилась, шея ее была напряжена.

– Об этом мы поговорим в другой раз. Мы разберемся. – Она всхлипнула. – С тобой все будет хорошо?

– Не беспокойся за меня. Уверен, со мной все будет в порядке. – Барри взглянул на меня: – Вы с Ватсоном останетесь сегодня с мамой? Я не хочу, чтобы она была одна.

– Ну конечно останемся.

Будто бы услышав последние слова, Брэнсон постучался и вошел внутрь:

– Мне очень жаль, но придется закончить этот разговор.

– Спасибо, мы уже закончили. – Я улыбнулась ему, благодарная за этот маленький подарок. Будь на месте Брэнсона папа, он поступил бы точно так же, поэтому никаких претензий к сержанту у меня больше не было. – Мы позвоним утром, чтобы узнать, когда мы сможем забрать его.

Брэнсон замялся:

– Ну, это зависит от того что мы сможем выяснить…

– Больше вы ничего не выясните. – Я намеренно пристально на него посмотрела: – Что касается убийцы, вы напрасно тратите свое время. Съесть волшебный брауни перед сном и убить человека скалкой – это совершенно разные вещи. И еще раз: любой, кто имел дело с Барри дольше минуты, может подтвердить, что он не способен на такое.

На удивление, Брэнсон позволил мне произнести мою заключительную тираду, кивнул и отступил в сторону, придерживая дверь.

Я встала, затем наклонилась, чтобы поцеловать Барри в щеку:

– Увидимся завтра.

Я подождала, пока мама попрощается с Барри, затем взяла ее за руку и вывела из отделения, специально не оборачиваясь посмотреть на Брэнсона.

Как только мы вышли, на нас ураганом набросился Джеральд. Для такого толстого коротышки он был довольно шустрым. Я предоставила возможность маме поговорить с ним, пока прогревала машину, в противном случае на нас повесили бы еще одно убийство.

Когда мы наконец выехали с парковки, мама снова дала волю слезам, ее слабые руки дрожали.

– Я знаю, что я скажу сейчас глупость, но как бы мне хотелось, чтобы твой отец был здесь! Он знал бы, как нам следует поступить. Нам обеим известно: по возможности они будут целить в самого слабого. А более легкую добычу, чем Барри, они вряд ли найдут.

И в этом мама была права. Во всем. Я сняла одну руку с руля и сжала ее ладонь:

– Я не позволю этому случиться. Я обещаю.

Тем вечером, когда мы с Ватсоном ехали из Канзас-Сити в Эстес-Парк, я случайно свернула на другую дорогу, и мы отклонились от привычного маршрута. Обычно мы проезжали через Большой каньон Томпсона, восхищаясь красивыми массивными каменными стенами, на фоне которых ты ощущал себя ничтожно маленьким. Но в этот раз мы повернули на шоссе № 7, которое петляло среди заросших лесом гор, и внезапно нам открылся настолько удивительный вид, что мне пришлось остановить машину и выйти из нее.

С высоты было видно, как между нескольких горных вершин, в долине, скромно ютится Эстес-Парк. Я могла разглядеть этот маленький городок целиком. Шоссе спускалось вниз, вело через огромное озеро, а затем и к самому сердцу Эстес-Парка, к множеству причудливых маленьких магазинчиков и ресторанов. Оттуда вплоть до подножий гор были разбросаны домики, коттеджи и прочие постройки. Небо казалось огромным куполом, а серебристые облака – толстым одеялом, защищающим город сверху. Снег медленно падал с неба, и тусклые лучи уходящего солнца прорывались сквозь облака то тут, то там, оставляя на земле яркие следы. Казалось, будто мы с Ватсоном стоим на пороге маленького волшебного мира, заключенного в снежную сферу. Это стало для меня хорошим предзнаменованием новой жизни. И надежд, которые я возлагала на этот маленький городок и «Милого корги».