Катерина Даймонд - Секрет [litres]

В последнее время, когда доводилось оказаться в одной комнате с ней и Домиником, Эдриан не мог отделаться от ощущения, что муж ревнует. Должно быть, страдает оттого, что Андреа отказалась иметь других детей, что ее единственный ребенок от него, скромного офицера полиции. Конечно, Доминик принял Тома как собственного сына и воспитал без жалоб и упреков. Эдриан всегда считал, что Андреа держала его в стороне от взрослеющего мальчика, однако сейчас, снова с ней сблизившись, понял, что, вероятно, все не так просто. Возможно, причина недоверия кроется в отношениях с мужем. У Эдриана сложилось впечатление, что Доминик привык получать все, что хочет.

Он постучал. Андреа открыла дверь в белых одеждах и не скрыла удивления. Муслиновое платье придало смуглой коже новое сияние. Она прислонилась бедром к дверному косяку, словно пытаясь привлечь внимание к восхитительной части тела. Если это была игра, то он уже проиграл, потому что глаза задержались на изящной линии секундой дольше, чем следовало.

– Эдриан?

– Прости, что приходится просить, но не согласишься ли, чтобы я забрал Тома не на эти выходные, а на следующие? – Он не смог удержаться, чтобы не заглянуть внутрь. В доме было тихо, если не считать доносившегося сверху, из комнаты Тома, приглушенного шума.

– Неужели? И как же ее зовут? – ехидно осведомилась Андреа, мгновенно заставив его почувствовать себя негодяем.

– Нет, дело не в этом. Мы только что обнаружили маму Имоджен, моей напарницы, истекающей кровью от жестоких ран. Дома. Я оставил Грей в больнице, а сам приехал к тебе, чтобы лично все объяснить. Айрин едва жива. Хочу поддержать Имоджен хотя бы до тех пор, пока маме не станет немного легче, но не знаю, сколько понадобится времени.

– О господи! – Андреа в ужасе прикрыла рот рукой.

– Объяснишь Тому?

– Обязательно. – Она на миг опустила взгляд и снова посмотрела на Эдриана. – Вот только на следующей неделе у Тома день рождения – четырнадцать лет. Собираемся устроить вечеринку… уверена, что он будет очень рад, если придешь.

– О, хорошо. – Эдриан ожидал чего угодно, но только не приглашения на семейный праздник.

– Можешь привести Имоджен или кого-то еще. Кого захочешь.

– Подумаю. Спасибо за понимание. Пожалуй, мне пора.

Встречаясь с бывшей женой, Эдриан всякий раз испытывал первобытное влечение. Оно никогда не уходило. Открывая дверь машины, обернулся, чтобы узнать, стоит ли Андреа на крыльце, как ему хотелось. Она стояла. Эдриан улыбнулся, сел за руль и тронулся, не переставая смотреть в зеркало заднего вида. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем она закроет дверь?

В отношениях с женщинами, хотя те редко продолжались больше месяца, Эдриан выработал твердое правило: то, что закончилось, закончилось навсегда. Возвращаться нельзя. Одной из причин этого решения стала Андреа: он так тосковал после развода, что едва не сошел с ума, и даже сейчас не исцелился окончательно. Рядом с ней чувствовал себя беспомощным щенком. Когда родился Том, они были совсем юными – детская любовь. А в девятнадцать лет Андреа уже вышла замуж за Доминика, которому к тому времени перевалило за сорок. Но он был богат, а она красива. Сейчас стала взрослой, так что никто бы не узнал в ней ту юную девушку – разумеется, кроме Эдриана. Что же касается Доминика, то серебряные нити в темных волосах превратились в сплошную седину, а кожа на лице приобрела красно-коричневый оттенок, напоминая использованный чайный пакетик. Эдриан выглядел молодо для своего возраста; да ему и было-то всего тридцать два года. Часто спрашивал себя, жалела ли когда-нибудь Андреа о принятом решении. Радовался, что враждебность между ними рассеялась, и не переставал гадать, готова ли она снова ответить на ухаживания. Впрочем, вряд ли стоило себя обманывать. Скорее всего, ничего, кроме дружеского расположения, не осталось.

Вернувшись в больницу, Эдриан узнал, что Айрин по-прежнему в операционной. Имоджен сидела в комнате ожидания одна, закрыв лицо ладонями. Услышав шаги, взглянула с выражением горя и вины. Он сел рядом в позе покорного терпения, сложив руки на коленях. Несколько минут оба молчали. Имоджен заговорила первой.

– Каким был твой папа? – спросила неожиданно. Эту тему они ни разу не обсуждали, и Эдриан вовсе не обрадовался вопросу.

– Трудно назвать его хорошим человеком.

– А в моем представлении отец всегда оставался сказочным принцем или важным государственным деятелем, который не мог жить с нами из-за непреодолимых препятствий. Постепенно возник образ не реального человека, а духа. Не знаю, как со всем этим справиться. Не могу вообразить, что тот, кто с детства жил в моем сознании, способен так зверски поступить с мамой.

– Объяснение наверняка существует, Грей, и мы его найдем. Но сейчас не надо об этом думать.

– Видела твое лицо, когда ты смотрел запись, где Сэм бьет Бриджит. Почему-то показалось, что нечто подобное тебе уже приходилось переживать.

– Так и есть. Папа не скупился на дисциплинарные взыскания.

– Не думаешь, что без отца было бы лучше?

– Мне не раз хотелось, чтобы он исчез, но нет. Полагаю, надежнее знать, чем постоянно гадать.

– Знакомый дьявол лучше незнакомого, – заключила Имоджен. Встала и нервно провела ладонями по волосам. Движения выглядели навязчивыми, почти маниакальными. – Понятия не имею, как теперь его найти. Знаю, что мама обладала нестабильной психикой, но все эти годы говорила об отце, словно ожидая второго пришествия.

– Когда сознание вернется, узнаем, что она обо всем этом думает, – предложил Эдриан. Однако Имоджен не пожелала рассуждать о том, что может произойти при удачном стечении непредсказуемых обстоятельств. С этой чертой ее характера Эдриан столкнулся впервые.

– Хочешь сказать, если выживет и придет в себя?

– Полагаю, было бы наивно считать, что нападение никак не связано с ребенком, Грей, но ведь это не означает, что напал твой отец, верно? Сейчас в квартире мамы работают криминалисты. Нам обоим отлично известно, что если улики существуют, то их непременно обнаружат.

– Она всегда казалась мне несокрушимой. Совершала множество безумных поступков, но неизменно оставалась целой и невредимой. Поверить не могу, что такое случилось.

– Держись, Грей. Не в твоем характере сдаваться и складывать руки. Доберемся до сути. Хочу посмотреть телевизор: может быть, удастся узнать что-нибудь полезное для тебя. Хорошо?

– Майли, уезжая из Плимута, я была уверена, что больше не смогу никому доверять. Но тебе доверяю.

Не зная, что сказать, Эдриан улыбнулся, похлопал по плечу и потянулся за пультом. Пролистал все пять телевизионных каналов, однако выяснилось, что программы прерваны ради срочного сообщения. Оба детектива выпрямились на жестких больничных стульях.