Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 3. Дело опасной вдовы

Дункан засмеялся и сказал:

— Вот уж действительно самая нелепая куча вымыслов, каких я в жизни не слышал… Всегда знал, что вы незаурядный адвокат, но никогда не поверил бы, что вы способны изобрести такую чушь, чтобы выручить своего клиента.

Окружной прокурор кивнул:

— Да, Мейсон, боюсь, что эта ваша отчаянная попытка спасти клиентку ничего вам не принесет, кроме неприятностей, и вы все равно будете обвинены в соучастии в преступлении…

— Минуточку, — перебил его Мейсон. — Я ведь не просто так говорю. У меня есть доказательства.

— Какие же?

— Очень простые. Белграйд все время наблюдал за входом в приемную. И он не видел, как туда вошел Маннинг. Никто вообще не видел, чтобы Маннинг туда входил. Никто не видел Маннинга в казино. Когда на борту появились Дункан и Перкинс, Маннинга не было в казино. Маннинг утверждает, что проскользнул в приемную, когда мы с Перкинсом выходили оттуда, но мы его не видели. Белграйд его тоже не видел.

Окружной прокурор уставился на Белграйда.

— Вы видели мистера Маннинга?

— Белграйд — подонок, — сказал Маннинг, — он ведь предал Перри Мейсона. Его слова гроша ломаного не стоят.

Белграйд весь съежился, но твердо сказал:

— Честное слово, я его не видел.

Выражение его лица не оставляло сомнений в его искренности. Районный прокурор задумчиво смотрел на Маннинга, Мейсона и Белграйда.

— Это чертово дело, — сказал он наконец раздраженно, — самое запутанное из всех, с которыми мне приходилось сталкиваться. Просто не могу поверить…

Его прервала Матильда Бенсон:

— Я тоже хочу сделать признание. Только мне хотелось бы быть уверенной, что его запишут должным образом.

— Что вы хотите? — изумился прокурор.

— Сделать признание. Только разрешите курить.

Потрясенный прокурор уставился на толстую сигару и молча

кивнул.

— Так вот, — начала Матильда, — мне неизвестно, какое наказание полагается за мой проступок, но я готова получить положенное. Я не боюсь смерти. Сильвия и ее деньги дороги мне гораздо больше, чем моя собственная жизнь. Гриб и Дункан шантажировали Сильвию. Я знала, что они — пара грязных крыс. И я решила, что они не имеют права жить. И поэтому отправилась на судно с намерением, причем обдуманным, убить Гриба и Дункана. Я была вооружена. У меня был пистолет калибра тридцать восемь. Ведь не голыми же руками я собиралась их убить. Я прогуливалась по судну, выжидая момент. Видела, как Сильвия прошла в кабинет, потом Фрэнк Оксман. Потом Оксман вышел, а Мейсон вошел. Затем вошли Перкинс и Дункан. Когда Перкинс и Дункан вышли, я решила, что теперь настал мой час. Я прошла в приемную. Дверь кабинета была полуоткрытой, но стола Гриба мне не было видно. Я считала, что он сидит за столом. И тут я увидела Дункан^. Он стоял спиной ко мне и возился у двери подсобного помещения. Я прицелилась и тут вдруг увидела, что из подсобного помещения выходит Маннинг. Я не хотела стрелять в Дункана при Маннинге и потому сразу выскочила обратно в коридор. Я видела, как вышел Дункан, и проследила его до той комнаты, где обыскивали Мейсона. Прислушавшись, я поняла, что Гриб убит. Я выбежала на палубу. Почти сразу же там появилась Сильвия.

Я понимала, что меня могут обыскать, и потому выбросила пистолет за борт. Сильвия меня не заметила, спустилась в моторку и уехала в город. Я хотела оградить Сильвию, потому что считала, что она замешана в убийстве Гриба. Поэтому и взяла в гардеробе ее пальто, а свое выбросила за борт…

— И вы готовы присягнуть, повторив все, что сейчас рассказали? — прервал ее возбужденный прокурор. — Вы поклянетесь, что на самом деле видели, как Дункан открыл подсобное помещение и оттуда вышел Маннинг?

Медленно и величественно Матильда Бенсон поднялась с кресла и подняла вверх правую руку.

— Покажите мне, где находится судебный зал, молодой человек, и я отправлюсь туда немедленно, чтобы принести присягу. Я говорю правду, и только правду.

Дункан встретил холодный взгляд окружного прокурора. Глаза его блеснули. Видно было, что он лихорадочно размышляет. Вдруг он заговорил:

— Я вовсе не сообщник Маннинга. Я и сам был потрясен, когда увидел за дверью подсобки Маннинга. Я в самом деле открыл ее после ухода Мейсона. Я просто обомлел, но Маннинг сказал, что вошел туда, чтобы взять там кое–какие бумаги по просьбе Гриба, как вдруг кто–то постучал в дверь кабинета и женский голос сказал: «Это Сильвия Оксман. Впустите меня». Гриб крикнул, чтобы Маннинг несколько минут побыл в подсобке и захлопнул тяжелую дверь. Снаружи до Артура доносились возбужденные голоса, а потом приглушенный звук выстрела. Он хотел выйти, но не смог. И больше он ничего не слышал до тех самых пор, пока я не открыл дверь. Так что это именно Сильвия Оксман убила Гриба и унесла пистолет с собой. Я хотел избавиться от Мейсона и Перкинса только потому, что нужно было достать из сейфа расписки, чтобы они не попали в судебную опись, потому что надеялся получить их стоимость от Сильвии и прикарманить наличные. Я не мог признаться, что Артур оказался в подсобке, ведь тогда меня непременно обвинили бы в сообщничестве, посчитали бы, что это я все устроил. Я считал, что никто не знает, что Артур сидел в подсобке, и решил, что лучшее, что сделаю, — это выпустить его и ждать полицию, чтобы взвалить убийство на Сильвию Оксман. Конечно, если бы я знал, что миссис Бенсон видела…

— Да не видела она тебя, проклятый дурак! — взревел вдруг Маннинг. — Она не могла тебя видеть. Она врет. Белграйд ведь наблюдал за входом и ее не видел. И сигнал в кабинете тоже не звенел, а если бы она и пошла по коридору, то сигнал непременно был бы. Ты попался в ловушку, идиот!

Перри Мейсон удовлетворенно хихикнул.

— Продолжайте, Артур, — сказал он.

Перри Мейсон смотрел на Матильду Бенсон, сидящую в кресле в его конторе, с нескрываемым уважением.

— Как же это вам удалось изобрести столь замечательную ложь в столь нужный момент? — спросил он наконец.

— Молодой человек, — сказала она, вынимая изо рта сигару и глядя на него лукавыми глазами. — Я прожила на свете шестьдесят восемь лет. С самого детства я жила в атмосфере всеобщего лицемерия и поняла, что лгать — необходимо. И я отдала этому пятьдесят лет. Я вообще не дура. И когда я поняла, какая сложилась ситуация и как абсолютно логична ваша теория, то сразу сообразила, что все это необходимо подкрепить хорошей порцией лжи. А если вы думаете, что изобрести ее было трудно, вам стоило послушать небылицы, которые мне в свое время приходилось рассказывать. — Она глубоко затянулась и гордо закончила: — Я всегда умела заставить в них поверить.

Вошла Делла с папкой, заполненной бумагами.