Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

— Передай: будут результаты — зайду.

Алекс не в настроении. Он не мальчик на побегушках. От него ждут дел, он и занят делами.

В глазах — сайт. Что бы это значило? А ведь что-то значит.

Умная подружка бесшумно исчезает.

Чертово «Всемуко Путенабо». Под непонятным заглавием — таблица. Около двадцати имен по горизонтали, в названиях столбцов. Все — женские. У кого-то вписано не имя, а прозвище. «Артистка», например, или «Скромница». Четыре последних, начиная с «Марго» выделены, они белые на черном фоне.

По вертикали таблица состоит из трех позиций: «Главные», «Поддерживающие», «Особые».

Внутри — цифры. Разные. От нуля до трех десятков. Самые большие в «Главных», в двух других — нули-единички-двоечки.

Ниже таблицы только сообщение: «До события осталось дней». И цифра в окошке под сообщением — единица. Все.

Взрывается трелью выспавшийся телефон. Это объявились с отчетом ребята, проверявшие алиби Агеенко, Горского и жены Горского. Работы продолжаются, поскольку запрет Сыча на постороннее обойти легко — дело Алекса напрямую связано с поисками самого Горского. По просьбе Алекса ребята задают и другие вопросы.

Отчитывается Дым. Так прозвали за то, что в свои недотридцать — белый, как снег. Причем, это не естественный цвет волос, который дан от рождения. И не краска. О том, что стало причиной, Дым не распространяется, зато каждое слово седого парня всегда выверено и весомо:

— У жены крепкого алиби нет. Вроде бы сидела дома с детьми. Горский вчера уже отсутствовал.

— Агеенко?

— Соседи говорят, что женщины к нему периодически ходят, мужчина же видный, неженатый. Про пятницу не помнят. Не видели.

— Плохо. Ищите еще.

Главный подозреваемый, у кого есть мотив — Кристина — к самим фактам похищений Алены и Павлика не причастна. Алиби железное — два любовника и последующий наряд полиции.

Агеенко при личной встрече не ответил на последний вопрос Алекса. Он не удивился, не стал спрашивать, зачем это нужно «детективу, занимающемуся разработкой Кирилла Матвеева».

— Где вы были и что делали вчера вечером? — спросил Алекс перед прощанием. — И кто может подтвердить?

— Не ваше дело, — грубо ответил Агеенко и захлопнул дверь.

Ничего, если понадобится, его снова спросят. Но уже другим тоном.

Опять звонок, теперь на проводе Леонид. Напарник интересуется с ленивой ехидцей:

— Успешно?

— А у тебя?

Смешок. Умиротворенно:

— Давно мечтал.

— Что выяснил?

— У нее вся попа в родинках.

Алекс злится.

— Теперь по делу, — мгновенно перестраивается Леонид. — На полную откровенность не вывел, но кое-что узнал. И от нее, и от соседей. — Пауза, набор воздуха. — Бывшего мужа Кристина бесконечно ненавидит, что значит — еще любит. Живет с сыном, при первой возможности спихивает нянькам или Кириллу. Она уже подставляла Кирилла, бесследно исчезая с Павликом на время, чтобы бывший муж понервничал и помучился. Несколько раз срочно занимала у него значительные суммы на лечение сына, на отдых с сыном… В общем, на многое. Деньги потрачены на другое. На себя. Потом, что естественно, не отданы. Кстати, одно время даже за возможность видеться и общаться с сыном Кристина требовала платы. Сейчас вроде бы утихомирилась.

— Думаешь, могла забрать сына и спрятать?

— Вариант. Могла придумать так вымогать очередные деньги, зная, что в полицию при угрозе ребенку Кирилл не пойдет. А вообще — знойная женщина… Завтра чем-то занята, а послезавтра снова пойду трудом и потом добывать новую информацию.

Голос Леонида мечтательно подтаивает и к концу рассыпается по нежному бархату восторженными колокольчиками.

— О новых родинках?

— Фу, поручик!

— Как погляжу, тебе все женщины Матвеева нравятся, — замечает Алекс. — То за Аленкой втихую ухлестывал, когда она только появилась…

— Не сравнивай, — обижается соратник. — То было платоническое удовольствие лицезреть, а здесь — ничейный цветок, который никто не нюхает.

— Не надо насчет лицезреть. Ты если берешься…

— А ваша группа что-нибудь нашла? — перебивает Леонид, вспоминая об истинной цели выгула знойной женщины в свет.

— Всемуку путенабу.

— Что? Не понимаю.

— Никто не понимает.

- - — -

Бабушка говорила: «Бог поможет». Не помогал. «Потому что не веришь». А как поверить? Бог бы не допустил.

Вдруг Алена в Москве? Тот утекший сутенер мог приехать за ней и вернуть неправедным путем. Не потому ли она села в машину, что знала того, кто там сидел? А напоследок гаденыш решил еще денег сшибить?

Один бы он не справился. Выходит, действовал не один. А Кирилл даже Алексу о визите не сообщил.

— Ефим Натанович, от вас можно позвонить?

— Пожалуйста.

Внутрь юрист не приглашает, вместо этого достает из внутреннего кармана и протягивает сотовый.

Глядя на вынутую бумажку, Кирилл давит цифры, отворачивается и тихо разговаривает. Лиза с адвокатом ждут.

- - — -

Самое большое разочарование в жизни было родом из детства — что Штирлиц, оказывается, персонаж выдуманный. Сейчас его настигло второе.

Выказав неконтролируемую ярость подчиненным, заставив их летать электробобиками, Сыч запирается в кабинете. Неожиданно-спокойно разваливается в кресле. Концерт окончен. Глаза перестают брызгать расплавленным металлом, дыхание выравнивается. Он поправляет галстук и набирает известный только ему номер.

— Полковник, когда же генералом станешь? — говорит радушно, как старому другу.

— Спасибо, Борисыч, дай Бог.

— По моей просьбе ничего?

— Все в курсе. Как только, так сразу. Доложат — не забуду, отзвонюсь.

— Жду, Петрович.

Палец тычет в клавишу быстрого набора номер два:

— Выяснили?

— Да. Сам начальник отдела. Фамилия — Бражинский.

— Звание?

— Капитан.

— Номер?

Он сразу набирает диктуемое на другом телефоне и звонит:

— Капитан Бражинский? Борис Борисович беспокоит. Знаешь такого?

— Здравствуйте, Борис Борисович.

— Горским занимаешься ты?

— Так точно. — Капитану тыканье явно неприятно, но возразить не смеет. — Сейчас все зависло, оба фигуранта в бегах. Сегодня объявлены в федеральный розыск.

— Начистоту. Почему именно ты?

Пауза.

— Борис Борисович… У меня свое начальство…

— Знаю. А ты знаешь меня. Итак: кто был заинтересован в разгроме фирмы?

— Простите, вопрос не в моей компетенции.

— Выше?

— Я только исполнитель.

— Не юли. Не знаешь?

— Вопрос не ко мне.

— Выше — знают? — Вопрос провокационен. Там только что признались в неосведомленности. Но капитан упорно намекает, что инициатива не его, он, дескать, только исполнял приказ.

— Не знаю.

— Ладно. Если что узнаешь…

Отбой.

Наняли. На высоком уровне. С просьбой не афишировать.