Жан Рэ - Проклятие древних жилищ [Романы, рассказы]

— А потом, — ответил таинственное гражданское лицо, перед которым почтительно склонялись чины флота и Рейхсвера, — узнаем… и все. Если это правда, что можем, капитан, сделать мы и даже вы!

Они преодолели мрак земли Инголфура, пройдя по восточному берегу, тайно высадились с датского траулера, чей экипаж обязался молчать, получив солидное вознаграждение в золотых марках. Они передвигались длинными этапами, тщательно обходя редкие фермы, разбросанные на мрачной земле.

— Теперь нам встречаются только заброшенные дома, почти утонувшие в вулканической пыли, — заявил Лерхенфельд, когда они к вечеру выбрались из ущелья.

Дорус Хоэн сбросил на землю тяжелый рюкзак с припасами.

— Скажите, Дорус, где в последний раз останавливалась «Тильда» для загрузки угля?

— Сторнвей в Шотландии, — последовал угрюмый ответ.

— Странный маршрут, — заметил немецкий офицер. — Что вы здесь искали? Рыбы здесь нет.

— Я не осведомлен о секретах плавания, — злобно огрызнулся юнга, — а потом, мне неплохо платили.

— Правдоподобно, — сказал фон Линдау, бросив на парня презрительный взгляд.

Они молча поужинали, жуя холодные консервы и подмокшие галеты.

— А это что за зверь? — спросил Лерхенфельд, заметив быструю тень, пронесшуюся по морене.

— Лиса, — ответил Дорус Хоэн, — их здесь много. Они попытаются стащить ваши кожаные сапоги, чтобы сожрать!

— Значит, надо дежурить. Мы вряд ли сможем пройти по этим скалам в одних носках.

— Я буду нести первую вахту, — проворчал Хоэн, — спать не хочется, но оставьте мне фляжку с ромом.

— Конечно, к вашим услугам, — усмехнулся фон Линдау, будучи в хорошем настроении.

— Тогда доброй ночи, — проворчал юнга, — вы правильно поступаете, вежливо обращаясь ко мне.

Оба немца завернулись в одеяла и вскоре захрапели. Дорус Хоэн отпил огромный глоток рома и уставился в ночную тьму, проклиная свою судьбу.

Ближе к полночи тонкий бледный серп луны повис над далекой базальтовой стеной. Дорус Хоэн разбудил спящих офицеров. Он дрожал от ужаса.

— Просыпайтесь, — умолял он, — смотрите… огни!

— Что?! — воскликнули офицеры, дрожа от страха.

— Огни… Я узнаю их.

Туманные, помигивающие звезды словно были подвешены в небе под полярными сестрами, сияющими холодным блеском.

— Они горят в горах, рядом с вершинами, — прошептал юнга. — Наступало утро, когда мы их увидели. Они уже бледнели в свете зари: и тогда появились монахи. Их было двенадцать.

Глаза троицы не отрывались от кровавых огней.

— Мы так близко! — тихо сказал Лерхенфельд. — Мне хотелось бы продлить наше путешествие.

Месяц бросал устрашающие тени на морену, а потому горы казались ближе.

— Достаточно светло, чтобы тронуться в путь, — сказал фон Линдау, — к началу дня мы покинем равнину и окажемся под прикрытием этого базальтового массива, преграждающего дорогу.

Они добрались до него с началом зари. Туман размывал горизонт. Они передохнули под широким базальтовым козырьком. Посланный на разведку Дорус Хоэн вернулся к вечеру и сказал, что отыскал коридор, «ведущий туда». Он плакал от ужаса и умолял своих спутников оставить его здесь.

Немцы забыли о привычной грубости и постарались успокоить его.

— Вы будете в большей безопасности рядом с нами, — заявили они, — можете пользоваться фляжкой по своему разумению.

Нескончаемый шум наполнял пространство, сернистый запах терзал глотки.

— Похоже, вулкан, — предположил Лерхенфельд.

Скальная тропа тянулась вдоль черной пропасти. Офицер рискнул глянуть вниз и тут же откинулся назад, приглушенно вскрикнув. Зеркало темной воды в бездне отражало последние всплески света в небе, но острый глаз моряка разглядел длинный черный объект, цеплявший бледные отблески.

— Вроде… что… это именно то, — с трудом дыша, сказал он.

Фон Линдау в свою очередь заглянул в пропасть, и на его обычно бесстрастном лице появилось выражение сильного волнения.

— Дайте мне бинокль, — приказал он.

Он долго и жадно обследовал бездну, потом выпрямился. Он был невероятно бледен. Его лицо вырисовывалось в окружающей темноте, словно лунный диск.

— «Ю-29», — с усилием выдавил он. — Подлодка, которой командовал Ульрих фон Ротенфельсен. Мы думали, она затонула в Ирландском море.

Невероятное безмолвие обрушилось на людей, безмерно потрясенных необычным открытием.

— Если остальное в рассказе этого парня правда, — в ужасе прошептал капитан, — нам уже никогда не знать покоя ни во сне, ни в период бодрствования.

— Может, хватит? — предложил Лерхенфельд.

— Нам отдан приказ увидеть все, даже невозможное или то, что мы сочтем таковым… в Берлине. — Он повернулся к Дорусу Хоэну. — А пещера?

— Она должна быть ниже нас, — хнычущим голосом сообщил матрос. — Я не знал, что мы так близко, а потом мы шли с моря, а она должна быть рядом. Я не знал! Я не ходил так далеко. Неужели мне опять надо видеть это?

— Слушайте! — сказал Лерхенфельд.

Вначале далекий шум приближался, становился отчетливее, потом вырвался из бездны и стал оглушительным.

— Церковное пение!

Это было дикое и грандиозное песнопение, к которому примешивался рев гигантского органа. Музыка накатывала мощной приливной волной.

— Мы на границе ужасающих вещей, — выдохнул Лерхенфельд, — послушайте, капитан, не стоит ли сжалиться, ни…

Фон Линдау конвульсивно закрыл лицо.

— Несмотря ни на что, надо увидеть!

Внезапно песнь оборвалась, но тишины не возникло, вместо нее вдруг раздались дикие вопли. Целая буря разъяренных голосов и жалоб, криков под пытками, последний призыв проклятых.

— Парень не солгал! — выкрикнул Лерхенфельд.

— Идем! — приказал начальник.

Тропинка уходила круто вниз, они почти тут же вышли к пещере и завопили от ужаса.

Молочный свет заливал необъятную пещеру, свод которой терялся в тумане дождливой зари. Черная земля под ногами пружинила. Взгляд офицеров был прикован к огромным железным клеткам, тянувшимся вдоль высоких стен. Позади решеток мигали огоньки. С несказанным ужасом люди поняли, что то были горящие огнем зеленые глаза, уставившиеся на них.

— Фон Линдау! — вдруг закричал ужасающий голос.

— Курт Лерхенфельд! — мяукнул другой голос.

В глубине клеток корчились демонические лица.

— Ульрих фон Ротенфельсен! — простонал капитан, едва не лишившись чувств.

— Ты узнал меня! Что ты делаешь здесь, человечье ничтожество?

— Но… вы… майор? — пролепетал фон Линдау, чувствуя, что разум его пошатнулся.

Стая тощих призраков вдруг с невообразимым ревом просочилась через решетки.

— Они живые!

— Что? — завопил чудовище-скелет, которое они назвали фон Ротенфельсеном. — Вы живые? Линдау, это правда?