Ольга Карпович - Стамбульский реванш [litres]

– Помоги мне, – одними губами шепнула девчонка.

Шепнула по-русски! Виктория за последние месяцы уже отвыкла от родного языка, и услышать русскую речь здесь, в турецкой тюрьме, было неожиданно и приятно. Однако чего хотела от нее эта горная серна?

Девчонка, не дожидаясь ответа, сделала быстрое движение рукой и сунула куда-то в недра швейной машинки Виктории свернутую бумажку. А затем снова забилась в угол, изображая испуг.

Женщины подступили к машинке вплотную. Виктория все это время держалась особняком, ни с кем не заводила близкую дружбу. И все же знала многих по именам. Зоркий глаз писателя, память, натренированная любые факты складывать в копилку, чтобы после использовать в творчестве, разумеется, и здесь оставались вместе с ней, позволяя даже невольно запоминать характеры и подробности жизни окружающих. Коренастая суровая Фатима, молчаливая Гюль. Возглавляла весь этот отряд Фериде, громкоголосая истеричка, любительница по любому поводу закатить концерт с воплями и обвинениями. Именно она, кажется, была зачинщицей конфликта.

– Пропусти! – рявкнула она, наступая на Викторию. – Эта дрянь украла у меня таблетки!

– Какие еще таблетки?

Лезть в тюремный конфликт Виктории не было никакого резона. И все же эта юркая пронырливая девчонка чем-то приглянулась ей. К тому же она говорила по-русски, и Виктория невольно ощутила некую общность с землячкой.

– Не твое дело! – взвизгнула Фериде. – Не лезь! Лучше отойди.

– А если не отойду? – усмехнулась Виктория, поднимаясь в полный рост и загораживая собой беглянку.

Она была выше и шире в плечах большинства сгрудившихся возле ее рабочего места теток. Разве что длинная Гюль могла посоперничать с ней. Но та отличалась спокойным нравом, и Виктория была уверена, что без особой нужды в драку она лезть не станет. К тому же слухи в тюремной среде распространялись быстро, о том, что Виктория попала сюда за убийство мужа, знали многие. А значит, ее побаивались.

Кинув взгляд поверх голов столпившихся женщин, она увидела, что надзирательница медленно движется в их сторону, пока еще не замечая переполоха.

– Тебе выдали лекарства в медблоке? – холодно спросила она у Фериде. – Вернись и скажи, что потеряла, получишь новые. Или, может быть, ты достала их незаконно? Купила барбитураты у барыги, а? – Склонив голову к плечу, Виктория усмехнулась.

– Отвали! – прошипела та и обернулась за поддержкой к своим товаркам. – Что же это делается, подруги? Эта тварь меня обворовала, а русская шлюха ее покрывает? А за меня никто не вступится?

Заключенные рассерженно загудели, но Виктория не дала им возможности сориентироваться и действовать скопом.

– Кричи громче, психованная, – подзадорила она. – Надзирательница уже идет, ей будет очень интересно узнать, где же ты взяла запрещенные препараты. А вы, – она обвела взглядом собравшихся вокруг, – из-за этой наркоманки, которой на колесах привиделось невесть что, получите дисциплинарное взыскание. К тебе, Фатима, родные должны приехать на свидание? Забудь, их не пустят, потому что ты поучаствовала в склоке, организованной этой торчушкой. А ты, Гюль, копишь на телевизор? Ну так тебя отстранят от работ на месяц, и последние двести лир ты получишь бог знает когда.

Говоря, Виктория старалась заглянуть каждой из женщин в глаза, не терять зрительный контакт. И вскоре поняла, что речь ее сработала. Заключенные засомневались и, несмотря на истеричные выкрики Фериде, начали постепенно расходиться.

– Что там такое? Почему не работаем? – пронесся над мастерской зычный голос надзирательницы.

И вслед за окриком по своим местам расползлись последние заключенные. Фериде, бросив на Викторию ненавидящий взгляд, тоже потащилась в свой угол. Прятавшаяся девчонка шустро выскочила из укрытия и тоже проскользнула за свою машинку.

Вечером, уже после окончания смены и ужина, но до отбоя, пока двери в блоках еще оставались открытыми, девчонка заявилась к Виктории в комнату.

– Ася, – представилась она по-русски. – А ты Виктория, я знаю.

Виктория, воровато оглядевшись, нет ли кого в коридоре, сунула ей бумажный сверток и недовольно произнесла:

– Что это за подставы? С чего ты взяла, что я буду тебе помогать?

– Ну помогла же, – широко улыбнулась Ася. – Я тебя давно заприметила. Сразу поняла, что не сдашь.

– В следующий раз на меня не рассчитывай, – сразу поставила ее на место Виктория. – Мне проблемы не нужны.

– А следующего раза и не будет, – безмятежно отмахнулась Ася и, не спрашивая разрешения, плюхнулась на ее застеленную серым казенным одеялом койку. – Я стащила у нее колеса только для того, чтобы проследить, через кого она будет доставать новую партию. Как только вычислю дилершу, сразу у нее и куплю.

– А тебе они зачем? – удивилась Виктория.

Ася, живая, быстрая, ловкая, на любительницу обдолбаться никак не походила.

В ответ она хитро улыбнулась и, понизив голос, произнесла:

– Чтобы свалить отсюда. Ты со мной, подруга? Мне подельница нужна, и я давно ищу подходящую.

– И куда же это вы собрались? – спросил толстяк в разрезанных ботинках, выговаривая слова с чудовищным деревенским акцентом.

И, покряхтывая, с трудом опустился на корточки. Виктория краем глаза глянула на Асю. Лицо той приняло воинственное выражение. Маленькая, решительная, казалось, она готова была броситься на вторгшегося в их планы незнакомца и перегрызть ему горло. Но Виктория понимала, что, даже если они вдвоем накинутся на этого усача, шанс на спасение будет минимальный.

Неужели все зря? Все дни и недели, что они провели за планированием побега? Стараясь не привлекать к себе внимания, исподволь, во время прогулок, осматривали территорию, вычерчивали предполагаемые планы коммуникаций. Копили заработанные тяжелым трудом в швейной мастерской гроши, чтобы купить у местной дилерши таблеток. Причем достаточную порцию, чтобы Ася смогла правдоподобно сымитировать попытку суицида и при этом на самом деле не отправиться в мир иной. Выкрав плоскогубцы и обезвредив медсестру, проползли черт знает сколько времени в зловонной темноте. Все это зря?

– На курорт, – выплюнула Ася прямо в красное лоснящееся лицо.

– Хотите вызвать охрану, вызывайте, – поддержала ее Виктория. – А издеваться над нами не надо.

Мужик помолчал пару секунд, склонил голову набок, раздумчиво разглядывая их. Виктория теперь сообразила, что колпак на его голове и белая короткая накидка, что-то вроде кителя, вероятно, обозначали принадлежность этого человека к кухне. Вот оно что, они все же напутали в плане. Или не в ту сторону свернули, передвигаясь под землей. И вылезли не за воротами тюрьмы, а в корпусе, где располагалась кухня. А это помещение, тускло освещенное синеватыми лампами под потолком и заставленное у стен замысловатым оборудованием, должно быть, представляло собой некий хозяйственный отсек.