Ольга Карпович - Стамбульский реванш [litres]

– Уверена, – отрезала Виктория.

Ася посмотрела на нее с интересом, но допытываться не стала.

Мальчишка не обманул и через полчаса действительно появился на дороге, на обочине которой они с Асей его ждали. В одной руке он нес корзину, в которой проголодавшиеся и измучившиеся от жажды девушки еще издалека разглядели бутыль с водой, краюху хлеба и спелые персики. В другой же руке у парня была хворостина, которой он погонял рослого, даже на вид выносливого осла.

– Я так понимаю, это наш транспорт? – вполголоса заметила Виктория.

А Ася подхватила:

– Нечего сказать, колоритно.

Мальчишка, поравнявшись, протянул им корзинку. Виктория первым делом жадно припала к бутылке с водой, затем, напившись, передала ее Асе, сама же вонзила зубы в свежий, ароматный домашний хлеб. Утолив голод, девушки подступили к ослу. Тот пощипывал росшую у дороги траву и поводил ушами.

– По-моему, Боливару не выдержать двоих, – с сомнением сказала Ася, осмотрев его.

– Садитесь, садитесь, – принялся уверять их мальчишка, видимо, сообразивший, что женщины колеблются. – Хороший осел, сильный. Он вас в два счета довезет. Только… а вы мою фотографию потом в своем инстаграме выложите?

– Конечно, – заверила его Ася. – И тебя, и осла, всех сфотографируем. Прославитесь!

– Ну и как ты потом от него отделаешься? – негромко спросила Виктория по-русски, забираясь на осла.

– А, – отмахнулась со смехом Ася. – Скажу – новые технологии, камера в пуговицу вмонтирована.

Мальчишке пришлось ее подсадить – низкорослая Ася никак не могла вскарабкаться на осла. Однако в конце концов все получилось. Мальчишка взял осла за повод, дернул, и тот, понурившись, затрусил вперед.

– Так зачем нам в Стамбул? – хитро глянув на Викторию через плечо, спросила Ася, когда они, подпрыгивая, тряслись по ухабистой деревенской дороге.

– Появилась одна мыслишка, – отозвалась Виктория. – У меня есть знакомый, Мустафа. И мне кажется, он сможет нам помочь. Ума не приложу, как я не вспомнила о нем во время суда…

– А этот твой Мустафа не сдаст нас полиции? – недоверчиво спросила Ася.

– Не думаю, – усмехнулась Виктория. – Есть у меня подозрение, что он с полицией сам не в ладах. Влиятельный такой мужчина. – Она сделала «страшное» лицо и заговорщически шепнула Асе: – Из мафии!

– Что ж ты сразу не сказала, что у тебя есть такие связи, – хмыкнула Ася. – Ну что ж, жди нас, о великий Мустафа!

Она покрепче ухватилась за уздечку и принялась смотреть на убегавшую вперед пыльную дорогу.

– К несчастью, мой супруг оказался подлым человеком. Я ему доверилась, а он меня предал, – произнесла Ася, и в голосе ее задрожали слезы.

Виктория, сидевшая напротив, не могла не восхищаться подругой. Отмывшаяся от нечистот и дорожной пыли, сбросившая лохмотья и облачившаяся в мягкий белый халат до пола, Ася была невозможно хороша собой. Хрупкая и стройная, как горная серна: ее тоненькие запястья трогательно выступали из объемных рукавов халата. Влажные волосы темной волной ниспадали на плечи, темные миндалевидные глаза блестели от непролитых слез, с приоткрытых губ срывалось прерывистое дыхание. Если бы Виктория всего несколько часов назад собственными глазами не видела, на что способна эта беззащитная девочка, она бы, честное слово, поверила в разыгрывающийся тут спектакль.

Видно было, что и Мустафа «поплыл». Немолодой мужчина, прожженный делец и безжалостный главарь мафиозной структуры, он слушал Асю, подавшись вперед, и не сводил глаз с ее тонкого нежного лица. И когда та замолчала, всхлипнув и прикрыв глаза рукой, мягко подбодрил:

– Ничего не бойся, девочка. Расскажи мне все.

Радоваться раньше времени было опасно. И все же у Виктории было чувство, что они сорвали джек-пот.

До огромной виллы Мустафы, располагавшейся на крутом берегу, под которым ревело и стонало море, они добрались только к вечеру. Виктория однажды была здесь на приеме, куда пригласил ее сам хозяин, и хорошо помнила уютный, несмотря на гигантские размеры, дом, шикарную обстановку и роскошный сад, где в тени зеленых олив гуляли гости, угощаясь изысканными кушаньями, которые разносили вышколенные официанты.

Помнила она также и то, что дом охраняли суровые секьюрити, вооруженные до зубов. А это значило, что проникнуть туда будет непросто. И все же для них с Асей, оставшихся вне закона, без документов и почти без денег – жалкие гроши, добытые тяжелым трудом в тюрьме, считать серьезным подспорьем не приходилось, – это была хоть какая- то надежда. Оставался, конечно, еще шанс, что Мустафа не проникнется их историей, не захочет помогать, а, наоборот, сдаст их властям. Но Виктория твердо верила в свою способность хорошо разбираться в людях, и внутреннее чутье подсказывало ей, что в худшем случае Мустафа выставит их за порог, но полицию привлекать не будет. Правда, за этот самый порог еще нужно было попасть.

О том, чтобы тайком вторгнуться на территорию виллы, и думать было нечего. Виктория не сомневалась, что у охраны есть приказ стрелять на поражение. Ася, оглядев мощный забор, перед которым они оказались, даже присвистнула:

– Ничего себе! Да этот дом охраняется, как Форт-Нокс.

– Может, и посерьезнее, – согласилась Виктория. – Но выбора у нас нет. В худшем случае, устроим перед воротами сидячую забастовку, пока нас не пустят внутрь.

– И голодовку, – кивнула Ася. – Кстати, так есть хочется…

Это было правдой. Хлеб и персики, которыми угостил их деревенский мальчишка, давно уже перестали давать ощущение сытости. Подъехать к дому Мустафы на каком-либо общественном транспорте было нельзя, и последнюю часть пути девушки проделали пешком. А потому буквально с ног валились от усталости.

– Попробуем постучать? – предложила Ася. – Снова прикинемся паломницами?

– Боюсь, тут у нас этот номер не пройдет, – покачала головой Виктория. – Эти парни – настоящие цепные псы, не наивные жители горных деревенек. Наверное, лучше всего будет сказать правду.

Они с Асей двинулись вдоль забора и вскоре вышли к массивным воротам, забранным высокой частой решеткой. Справа и слева находились будки охраны. Виктория сняла с головы шерстяную мужскую кепку, которую всю дорогу надвигала козырьком на лицо, и встряхнула волосами. Конечно, после многих месяцев тюремного быта, тяжелой дороги и вынужденного купания в озере ее пшеничная копна выглядела не так привлекательно, как обычно. И все же она надеялась, что с явной европейкой, блондинкой с голубыми глазами, пускай и одетой в деревенские мужские лохмотья, охранники не посмеют обойтись грубо.

Нацепив на лицо самое уверенное выражение, Виктория зашагала к будке охраны.

– Добрый вечер, я к Мустафе-бею, – надменно произнесла она, смерив доблестного стража взглядом сверху вниз.