Ольга Карпович - Стамбульский реванш [litres]

Мне не хотелось уезжать из родного края, расставаться с родными и друзьями. К тому же пришлось уволиться с работы… Но я верила, что жена должна следовать за мужем, это самое главное. А еще я надеялась, что вскоре у нас появятся дети и я смогу посвятить себя заботе о них. Но муж уговаривал меня не спешить с детьми, подождать, пока наше положение не устоится. И я, конечно, согласилась. В Турции мне поначалу было тяжело. Пускай я, занимаясь с частным преподавателем, быстро выучила язык и научилась свободно общаться, но друзей здесь у меня не было, муж все время пропадал по делам, а выходить без него мне не хотелось. И на работу сразу устроиться не удалось. И вот, видя, как я тоскую, супруг предложил мне открыть благотворительный фонд в пользу детей Сирии, оставшихся сиротами в результате войны. Притом открыть его на мое имя, сделать меня президентом этой организации.

– Какой заботливый, – хмыкнула Виктория, уже знавшая, чем окончилась эта история.

Мустафа нахмурился, между его седых бровей пролегла глубокая вертикальная морщина. Он поднялся, подошел к низкому столику, на котором стояли серебряный кофейник и крошечные фарфоровые чашки, плеснул Асе еще кофе и вложил чашку ей в руки.

– Не спеши, девочка, – исполненным участия голосом произнес он. – Я понимаю, тебе тяжело рассказывать.

Ася через силу улыбнулась и посмотрела на него глазами, полными слез. Виктория с восхищением покачала головой. Несчастная, обманутая Ася была сейчас настолько очаровательна, что камень бы дрогнул.

– Ничего, – стойко произнесла она. – Я расскажу. У меня, к сожалению, было много времени, чтобы переосмыслить и пережить эту историю. Я с радостью занялась фондом. Мне нравилось организовывать благотворительные мероприятия, искать для несчастных деток жилье и медицинскую помощь, помогать их матерям устроиться. Мне казалось, что мы делаем по-настоящему полезное дело. Муж убедил меня, что я должна взять на себя творческую часть, чтобы получать максимум удовольствия от процесса и отдачи. А для всей внутренней «кухни» – ведения бухгалтерии, отчетности и т. д. – он наймет лучших профессионалов. До сих пор корю себя за то, что я, человек с экономическим образованием, согласилась на это и не проконтролировала все лично. Но меня воспитывали так, что мужу я безоговорочно доверяла.

– Он обманул тебя, девочка? – В мягком голосе Мустафы зазвенели гневные нотки. – Использовал фонд, чтобы отмывать деньги?

– Вот видите, – доверчиво взглянула на него Ася. – Вы сразу все поняли. А я не догадалась. Я и понятия не имела, что мой муж, кроме основной службы, занимается каким-то темным бизнесом. Нелегальными поставками товаров из Турции в Россию, уходом от налогов… И когда в мой кабинет ворвались люди в форме и арестовали меня… Я не то что была к этому не готова, это было как гром среди ясного неба. Меня вывели из здания в наручниках. Все видели, показывали на меня пальцами. Вы представляете?

Она всхлипнула. Мустафа поспешно извлек из кармана рубашки носовой платок и протянул ей. Ася уткнулась в него лицом.

– Но ведь твой муж неплохо зарабатывал, к тому же был человеком влиятельным, – вступила Виктория, решив, что пора бы и ей выйти на сцену. – Наверняка он нанял тебе лучших адвокатов.

– Каких там адвокатов, – отмахнулась Ася.

Широкий рукав халата от этого движения сполз с ее руки, и от Виктории не укрылось, с каким пылом Мустафа оглядел изящный локоть и тонкое запястье ее подруги.

– Наоборот, он полностью открестился от меня и от фонда. Дал показания, что не имел к нему никакого отношения, что это было целиком дело его супруги. Бывшей супруги, – снова всхлипнула Ася. – Стоило мне оказаться в тюрьме, как он сразу же оформил развод. Ведь я же преступница, его со мной развели по первому обращению.

– Подонок, – негромко выговорил, как сплюнул, Мустафа.

Виктория покосилась на него и подумала, что вот теперь, пожалуй, он стал больше похож на безжалостного прожженного мафиози. Человека, смотревшего так, можно было испугаться. Мустафа не клокотал от ярости, не ругался, не крушил мебель, наоборот, с виду казался абсолютно спокойным. И все же по его взгляду, жгущему, словно раскаленный металл, по отяжелевшему подбородку, по грозно сдвинутым бровям можно было понять, что мужчина этот разгневан до крайности и способен в гневе на что угодно.

– Я была осуждена за финансовые махинации и оказалась в тюрьме, – продолжала Ася. – У меня не было ни помощи, ни поддержки из внешнего мира. Никто не навещал меня. Никто ничего не передавал. Вы, Мустафа-бей, наверное, представляете, что такое турецкая тюрьма. Рано или поздно я бы просто погибла там. Если бы мне не встретилась Виктория.

– Ну-ну, брось. – Виктория поднялась из глубокого кресла, подошла к Асе и порывисто обняла подругу. – Ты сделала ничуть не меньше меня. Если бы не твоя изобретательность и мужество, нам никогда не удалось бы бежать.

Мустафа окинул пристальным взглядом прильнувших друг к другу женщин. Затем вдруг отвернулся и прошелся по комнате. Ася и Виктория переглянулись. Кажется, настал момент истины. Сейчас суровый мафиози объявит свой вердикт: тронули ли его их злоключения или он выставит их за дверь.

Молчание затягивалось. Ася тревожно поерзала, и Виктория ободряюще сжала ее пальцы. Если уж Асины слезы не растопили сердце этого гранитного мужика, значит, все будет бесполезно. Ничего более убедительного им не представить.

Наконец Мустафа обернулся к ним, опустился в кресло напротив и заговорил:

– Я выслушал вас, девушки. И могу сказать искренне, что верю вам. Вы обе не виноваты в том, что с вами произошло. Но прежде чем пообещать вам помощь, я хочу понять, чего вы хотите сами. Я могу переправить вас за границу. Могу дать вам новые документы и сделать так, что никто никогда не вспомнит, кем вы были раньше. Могу стереть в порошок твоего бывшего супруга, девочка, – он бросил быстрый взгляд на Асю. – Отвечайте, что вам нужно?

– Спасибо вам, Мустафа-бей, – сказала Виктория.

И Ася живо подхватила:

– Огромное спасибо! Вы возвращаете мне веру в то, что честные порядочные мужчины еще остались на земле. Я… – Она сложила руки под подбородком и горячо проговорила: – Я хотела бы очистить свое имя. Жить под чужой личиной тяжело, я человек по натуре искренний и прямой, не смогу притворяться. Пусть все узнают, что меня обвинили несправедливо, что я была ни в чем не виновата. И пускай суд покарает виновных.

Виктория могла бы поклясться, что ответ Аси приятно поразил Мустафу. Наверное, он не осудил бы ее, если бы она пожелала, чтобы головорезы мафии нашли ее негодяя-супруга и заставили его заплатить за все, что он сделал. И все же такая честность, прямота и желание действовать по совести отчего-то пришлись старому пирату по душе. Он степенно кивнул и проговорил: