Татьяна Полякова - Четыре всадника раздора [litres]

– А за ним и Нелли?

– Вот именно. Хотя стопроцентной уверенности в этом, конечно, нет.

– Но квартиру стоит проверить, – кивнул Бергман.

– Он встречался там с любовницей, – сказала я, – а жена об этом узнала?

Бергман развел руками.

– После чего исчезла. Чем не версия? Далее. На нашу клиентку совершено покушение. Теперь в этом нет сомнений. Экспертизу ее машины уже провели. Тормоза вышли из строя не просто так. Боровская считает, это последствия ее обращения к нам. И подозревает Зорина.

– У которого есть любовница, дочка со странными увлечениями и какая-то старуха в мансарде, – засмеялся Клим. – С таким клиентом не соскучишься.

– Кажется, все, – обводя нас взглядом, сказал Бергман.

– Ворох сведений, но мы ни на шаг не продвинулись, – сказал Клим.

– Почему же, – возразила я. – С большой долей вероятности можно предположить: исчезновения жен связаны между собой.

– Да? С чего ты это взяла? – съязвил он.

– Давайте не будем делать поспешных выводов, – примирительно произнес Бергман. – Сведений действительно много, но в единую версию они не укладываются. Теперь о Боровской. Сегодня я был у нее, выяснилось кое-что интересное. Перед тем как отправиться в салон, она встречалась с массажистом. Он зашел ее проведать, померить ей давление.

– Сама-то она, конечно, этого сделать не могла, – хмыкнул Димка.

– Роль придворного врача обязывает.

– Он у нас подозреваемый, я правильно поняла?

– У него есть мотив. Он должен старухе деньги.

– Да, но, с другой стороны, он нуждается в ее помощи.

– Согласен. Тут что пересилит: желание от нее избавиться или корысть? Впрочем, в любом случае, без корысти не обошлось. Действуем в двух направлениях: покушение на Боровскую и странные исчезновения зоринских жен.

– Обеих?

– Будем исходить из того, что они так или иначе связаны. Желательно побеседовать с бывшей домработницей Зорина.

– Это Софья Петровна Сальникова, – сказал Димка. – Телефон был зарегистрирован на ее имя. Два года назад переехала в Минск, к брату.

– Что ж, пока обойдемся без командировки в этот славный город, – кивнул Бергман. – В крайнем случае, поговорим по телефону. Возможно, она не прочь посудачить о бывших хозяевах.

– Уже пытался, – сказал Димка. – Хотел удостовериться, что не ошибся, и она – домработница Зорина. То, что она работала у него, подтвердила, но на вопросы ответить отказалась. И просила ее больше не беспокоить.

– Она в курсе, что Нелли Зорина исчезла?

– Да. Я ей сказал. Похоже, ее это напугало, и она поспешила закончить разговор.

– Интересно… – Бергман на минуту задумался.

– Она просто не хочет ни во что ввязываться, – пожал Клим плечами. – Нормальная человеческая позиция.

– Есть люди, которые любят потрепаться, а есть такие, которые предпочитают молчать, – засмеялся Поэт.

– Что ж, присматриваем за Зориным, проверяем его квартиру, самое пристальное внимание массажисту. Есть еще предложения?

– Боровской наши подозрения совершенно точно не понравятся, – заметила я.

– Ты массажиста имеешь в виду?

– Конечно.

– Не будем пока ставить ее в известность. А сейчас предлагаю посетить коттеджный поселок, пока еще не стемнело.

Отправились мы втроем, Клим на своей машине, я с Бергманом.

– У меня из головы не идет эта старуха, – сказала я. – Она совершенно точно живет в доме. И мне кажется, она почти слепая. Катаракта на глазах.

– Я думаю, найти ответ на вопрос, кто она, будет нетрудно. В доме зарегистрированы только трое. Но к пожилому человеку наверняка хоть раз вызывали «Скорую». Уверен, Поэт что-нибудь раскопает.

– Но ведь Боровская должна знать, кто живет в доме ее дочери?

– Сказала, понятия об этом не имеет.

– Тебе не кажется это странным?

– Старуха могла появиться там на днях, когда отношения с зятем ухудшились. И он просто не поставил Евдокию в известность.

– Надеюсь, он-то знает, кто бродит по его мансарде?

– Предлагаешь спросить?

– Почему бы и нет?

– Тогда придется объяснить, каким образом ты столкнулась со старушкой на лестничной клетке.

– Черт, – досадливо пробормотала я и отвернулась.

Мы оставили машину в нескольких метрах от поселка и направились в овраг.

День выдался пасмурным, наверное, оттого место выглядело особенно неуютным. Клим с равнодушным видом взглянул на крест, затем на стволы деревьев с вырезанными на них буквами.

– Что скажешь? – спросил его Бергман.

– Крест здесь довольно давно, и буквы вырезали несколько лет назад.

– Это все?

– А что ты хотел? – Клим привалился к дереву и добавил насмешливо: – Я не вижу призраков, если ты об этом. Так что тебе следует обращаться к Девушке.

– Хорошо. А что ты думаешь по поводу всего этого?

– Может ли быть здесь труп? Почему бы нет? Самый простой способ проверить: взять лопату. Могу сходить в машину. В багажнике есть саперная, копать ею не особо удобно, но вдвоем мы справимся.

– Зорин наверняка обратит внимание на нашу деятельность, – буркнула я.

– Ну и что? Зато есть шанс найти труп. Будет забавно, если это одна из его жен. Или обе вместе.

– Нет здесь никого, – разозлилась я. – И ты это прекрасно знаешь.

– Серьезно? Откуда бы мне знать?

– Если ты не хочешь работать с нами, так и скажи.

Кажется, он только и ждал этой фразы.

– Не терпится от меня избавиться?

– Идиот.

– Вы закончили? – подал голос Бергман. – Возможно, мы не о всех твоих талантах знаем, – продолжил он, обращаясь к Климу. – А возможно, их куда меньше, чем мы предполагали. Взаимные подозрения не так легко преодолеть, и это факт, с которым приходится считаться. Но хотя бы минимального доверия мы все же склонны ожидать. Я ошибаюсь?

– О’кей, – сказал Клим. – Можно перерыть весь овраг, трупов мы здесь не найдем.

– А нельзя это было сразу сказать? – не удержалась я.

– Ты моего минимального доверия точно не заслуживаешь, – презрительно бросил он.

– Да пошел ты…

Я направилась к машинам. Мужчины двигались за мной, о чем-то негромко переговариваясь. Я не прислушивалась.

Злость перемешалась с обидой. Стоило задуматься, почему меня так задело поведение Клима. То, что он не доверяет никому из нас, я и раньше знала. Расследование вряд ли его занимает. Он согласился занять место Воина по одной причине, и она мне хорошо известна.

Ну, и какого лешего я злюсь? Мне тяжело его видеть. Мучительно быть рядом с ним. Я не чувствую за собой вины, но точно знаю, что она есть. А после поцелуя с Бергманом возникло ощущение, что меня уличили в измене. Оттого я старательно не смотрю в сторону Клима.

Нас ничего с ним не связывает, кроме одной сумасшедшей ночи, напомнила я себе. Но и тогда мы не клялись друг другу в любви. Мы оба знали: это не начало какого-то чувства, а его конец. Мы прощались, по-настоящему так никогда и не встретившись. Господи, если бы не эти глупые россказни, мы могли встретиться совсем иначе. Доверять друг другу, полюбить по-настоящему, без тяжелого, точно могильная плита, давно вынесенного приговора: я предам, а он станет моим злейшим врагом. Даже если так было в прошлой жизни, почему я должна мириться с этим сейчас? Я не игрушка в руках судьбы. Я не хочу ею быть.