Татьяна Полякова - Четыре всадника раздора [litres]

«Хватит этой чуши, – в досаде подумала я, стоя под душем. Сосредоточься на деле».

Девочка… Четырнадцатилетний ребенок отрубает голову курице, пусть и не своими руками, а потом чертит кровавый круг на полу. Мир перевернулся. И я, похоже, в первых рядах тех, кто лишается здравого смысла.

Утром меня разбудил стук в дверь.

– Если собираешься отправиться за девчонкой, пора вставать, – крикнул Клим.

Пока я умывалась, он успел приготовить завтрак: яичница, тосты с маслом. Выглядел сосредоточенным, даже хмурым. Наш вчерашний разговор так подействовал? Вряд ли.

Завтракали в молчании. Клим взглянул на мобильный и сказал:

– Они выходят.

Я кивнула, поднимаясь из-за стола.

– Посуду уберу, когда вернусь.

Он не ответил. Посуда его не интересовала совершенно точно.

Через минуту мы были в его машине, еще через минуту на дорожке появился автомобиль Зорина. Он был за рулем, рядом сидела Инга.

– Он отвозит дочь в школу?

– В последние дни да.

Пропустив машину Зорина вперед, мы отправились следом, держась на расстоянии.

Школа оказалась недалеко. Зорин высадил дочь напротив калитки и сразу уехал. Девочка входить на территорию школы не спешила. Более того, отошла немного в сторону. В этот момент на тротуаре появился вчерашний парень в расстегнутой куртке, под которой была толстовка, на голове капюшон. Оглянулся по сторонам и подошел к девочке. Пару минут они о чем-то разговаривали. Говорил в основном парень, Инга смотрела под ноги и односложно отвечала. Потом развернулась и бегом припустила к калитке, махнув ему рукой на прощание. За ней парень не пошел. То ли он учился в другом месте, то ли к знаниям в тот день не стремился. Направился в сторону перекрестка, на ходу закуривая. Перебежал через дорогу и вошел в парк, устроился на скамье и уткнулся в мобильный.

– Он кого-то ждет? – спросила я.

Клим пожал плечами.

– Кстати, неплохое место для разговора по душам. Идем? – сказал он.

– А если парень действительно кого-то ждет?

– Узнаем кого.

– Хорошо, идем.

Оставив машину неподалеку, мы отправились в парк. Подошли к скамье и сели по обе стороны от парнишки.

В первую секунду он не обратил на нас внимания, потом вынул один наушник и спросил, обращаясь ко мне:

– Что за дела? Вам места мало?

– Есть разговор. Точнее, есть вопросы. И тебе лучше на них ответить.

Парень криво усмехнулся, готовясь возразить, но встретившись взглядом с Климом, заметно приуныл.

– Какие вопросы?

– Несложные. Ты почему не в школе? – начала я и улыбнулась.

Было заметно, что на Клима он старается не смотреть, вот я и вознамерилась расположить его к себе.

– У меня вторая пара. Я в колледже учусь.

– Значит, уже взрослый мальчик, – усмехнулся Клим.

– Мне семнадцать. Так что запугивать меня без толку. Вас ее отец послал, да? – обращался он ко мне, я чувствовала, как в нем нарастает паника.

– Нет. Но ее отец нас тоже интересует. Хотя Инга куда больше. Тебя как зовут?

– Допустим, Григорий.

– А меня Лена.

– И чего?

– Давно с Ингой дружишь?

– Полгода. Я раньше в той же школе учился, но на нее внимания не обращал. А потом встретились случайно, разговорились.

– Где встретились?

– Вам-то что? В парке, – неохотно ответил он.

– Бабочкам крылышки отрывали? – хмыкнул Клим.

Парень попытался вскочить, но Клим ухватил его за плечо.

– Сядь. И отвечай на вопросы.

– Вы кто такие, мать вашу? – завопил Григорий, но впечатления не произвел, голос срывался, казалось, что он вот-вот расплачется.

– Отвечай на вопросы, и побыстрее. Будет шанс уйти отсюда на своих ногах.

– Расскажи нам про Ингу, – попросила я и опять улыбнулась.

– Что рассказывать? Учится в школе. Живет с отцом и мачехой, мать умерла. Давно, Инга совсем маленькая была. Мачехе до нее дела нет. Отцу тоже. Я бы радовался, никто не цепляется, уже хорошо.

– А она в большой обиде на отца?

– Не знаю. Ничего такого она не говорила.

– Отца в школу вызывали. Из-за синяков на ее теле. Ты об этом что-нибудь слышал?

– Ну да…

– Это отец? Или мачеха?

– Нет, – он досадливо покачал головой. – Там другое.

– Рассказывай о другом, – подал голос Клим.

– Она малость на своей матери свихнулась. Ну, типа, видела ее.

– Где видела?

– В доме. Не саму мать, конечно. А призрак. И нечего так смотреть, – обиделся парень. – Я и сам знаю, что все это чушь, страшилки для доверчивых детишек. Но Инга уверена… сколько бы я ни говорил… – Григорий досадливо покачал головой.

– Давай-ка поподробнее, – попросила я.

– Мать у нее всякой чертовщиной увлекалась. Я сам книжки видел. Был у нее в доме, когда отец на работе зависал, а домработница уже отчалила. Мачехе по барабану, где она и с кем. Инга мне все и показала. Книжки, рисунки… Мать точно с приветом была. А потом исчезла. Ее просто признали мертвой, чтоб отец мог жениться во второй раз, а на самом деле никто не знает, что случилось. Инга эти книжки дурацкие тоже читать начала. Я боюсь, что крыша у нее съедет, как у мамаши.

– Расскажи про синяки, – напомнила я.

– Инга проснулась оттого, что ее кто-то душил. И увидела мать. Закричала, прибежал отец… И призрак, типа, исчез…

– Она верит в то, что ее душил призрак матери?

– Выходит, что так. Я не идиот, я прекрасно понимаю, все это глупость. С какой стати матери ее душить? Но Инга…

– А синяки были, – сказал Клим.

– Да, я сам видел.

– Когда это случилось?

– Месяц назад, может, больше. Я в интернете читал, человек способен внушить себе, что видит то, чего нет. И синяки… Они могут появляться… из-за самовнушения.

– Она что, мать боится? – нахмурился Клим. – Поэтому ей и понадобилась курица?

– Откуда вы знаете? – заголосил он, но тут же сник. – Да. Она на этом призраке помешалась. Инга говорит, ее мать убили. Душа ее не находит покоя. И мстит живым.

– Родной дочери?

– Слушайте, она это говорит, а не я. Она просила достать живую курицу. Я достал.

– Где, кстати?

– На дачу съездил. Соседи кур держат. Хозяин запойный, за пол-литра курицу отдал. Я сказал, в живой уголок. Детям. Вот такая фигня. Пришлось ей голову отрубить. Если бы этого не сделал, Инга бы решила, что я слабак. В деревнях всегда курам головы отрубают. Что такого? Хотя противно. Она хорошая девчонка. Книжки читает. Нормальные книжки, я хотел сказать. В музыке разбирается. Когда не городит всю эту чушь… Я не знаю, как ей мозги на место поставить. Может, это само пройдет? Но если у нее мать была помешена на всем этом, теперь Инга… типа, это наследственная болезнь? Об этом я тоже в интернете читал.

– О разговоре с нами Инге лучше не сообщать, иначе придется рассказать отцу о ее художествах. Ему это вряд ли понравится. На отца она тебе не жаловалась?