Татьяна Полякова - Четыре всадника раздора [litres]

Он пожал плечами, устроился на диване. Я подала ему чашку и села рядом.

– Расскажи о своих успехах, – напомнил он.

Я рассказала, Клим несколько раз весело хмыкнул, словно находил историю забавной.

– Это точно была курица? Может, петух?

– Есть разница? – возмутилась я.

– В принципе, нет.

– Какой-то ритуал?

– Ну да. Кровавый круг.

– Девчонка, что, дьявола вызывала?

– Наоборот. Кровь невинной жертвы не позволяет войти в круг всякой нечисти. Надо бы Бергмана с проверкой отправить, – хохотнул он.

– Тебе бы тоже не помешало, – отрезала я, смеяться он перестал. – Если все так, как ты говоришь, значит, Инга пытается себя защитить.

Клим развел руками.

– Но если она боится эту самую нечисть, то, выходит, чертовщина в доме не ее рук дело?

– Выходит так.

– Или она так заигралась, что сама во все поверила и перепугалась.

– Почему бы и нет?

– Тебе это, как вижу, неинтересно?

– Напротив.

– Привидение в доме точно есть, – помолчав немного, добавила я.

– Как выглядит? – Я решила, что он издевается, но Клим продолжил: – Бывает по-разному.

– То есть ты их часто встречал?

– Не особо.

– Я видела старуху жуткого вида. И она не привидение. К счастью или сожалению, не знаю.

– В доме Зорина живет какая-то старуха?

– Она была в халате. Растрепанная. Маловероятно, что явилась в гости.

– Но, по нашим сведениям, Зорин жил с женой и дочерью. Домработница приходящая.

– Вряд ли бы он взял в домработницы даму столь почтенного возраста. Почему мы о ней ничего не знаем? На днях явилась какая-то родственница?

Клим потянулся за мобильным. Пару минут было тихо.

– Если верить Поэту, близкой родни у Зорина нет.

– И никто о старухе не упоминал. Ни Боровская, ни домработница.

– Так, может, Зорин их в известность не поставил? – подмигнул он.

– Старушку держат взаперти? Как она тогда вышла?

– Такое бывает… недоглядели, – продолжал веселиться Клим, но мне было совсем не смешно.

Я набрала номер Бергмана и подробно рассказала о том, что видела.

– Занятно, – выслушав меня, заметил он. – Попробуем разобраться, что это за старушка такая. Приятеля Инги сможешь узнать?

– Должна.

– Тогда с утра отправляйся в ее школу. Ты права, скорее всего, они учатся вместе.

– Максимильян, я уверена, все, что происходит в доме, связано с девочкой. Она увлекается эзотерикой. Все эти книги, доставшиеся от матери…

– Ты хочешь сказать, исчезновение Нелли Зориной связано с падчерицей?

– Думаю, да. Правда, пока не знаю, каким образом.

– Что ж, вполне допустимая версия. Отец знает, чем занимается его дочь, но помалкивает? Ты молодец, – сказал он совсем другим тоном. – Но в следующий раз старайся не рисковать.

Мы простились, Клим на протяжении нашего разговора смотрел на меня с насмешливой улыбкой.

– Его похвала дорогого стоит? – сказал, когда я убрала мобильный. – Ты даже покраснела от удовольствия.

– Хочешь мою страшную тайну? – спросила я.

– Валяй.

– Вы меня оба достали.

– Ну да… – покивал он. – Ты же, кажется, выбрала Поэта. Или он тебе давно надоел?

– Ты на редкость догадлив. Что дальше? Продолжим говорить друг другу гадости?

– Чего он хочет? – спросил Клим, теперь голос звучал серьезно.

– Взглянуть на твою карту. Узнать, какие сны ты видишь.

– Вот как? – хохотнул он и покачал головой.

– И что в этом смешного? – не выдержала я.

– Все.

– Как же это осточертело, – пробормотала я сквозь зубы. – Вы не могли бы вести себя как нормальные люди? Без ваших дурацких историй, кровавых клятв и прочей чуши? Просто жить, работать и радоваться солнышку. Не пробовали?

– Помнится, ты так и жила еще совсем недавно. И что? Много счастья было?

То ли мне показалось, то ли в его голосе действительно послышалась обида.

– Я не о счастье. Я о жизни в принципе.

– О жизни в принципе я уже говорил. Не вижу смысла повторяться.

– Мы игрушки в руках судьбы?

– Как-то так…

Я поднялась и направилась к двери.

– Утром мне понадобится твоя помощь, – сказала я.

– Конечно, – кивнул он.

Я вдруг вернулась и замерла в трех шагах от него.

– Ты… ты ведь можешь знать, мертв человек или нет? – с трудом произнесла я, глядя куда-то в сторону.

– Я думал, тебе надоела вся эта чушь, – сказал он.

– Просто ответить ты не в состоянии?

– Тебя интересует твой Вадим? Я его не чувствую. Ни там, ни здесь.

– Что это значит?

Клим пожал плечами.

– Понятия не имею. Никогда с таким не сталкивался. Можно попробовать взглянуть на его карту.

– Она исчезла.

– Это Бергман сказал?

– Ее нет в колоде. Я видела.

– Нет в колоде – вовсе не значит, что ее нет у Бергмана. Или у Воина. Он ведь мог ее забрать?

– Мог.

Клим равнодушно пожал плечами.

– Я могу тебе сказать, что я думаю, но тебе это, как всегда, не понравится.

– Я переживу.

– Пожалуйста. Джокер его прикрывает. Его способности против моих и твоих. Ты ведь его тоже не чувствуешь?

– Я держала в руках фотографию. Они там оба. И ощущение такое… что нет обоих, – последнюю фразу я произнесла с трудом.

– Интересно, – Клим потер подбородок, размышляя, и тут же усмехнулся: – Может, оба покойники? А что? Не злись, – махнул он рукой, видя выражение моей физиономии. – Но, говоря между нами, и ты, и я сомневаемся, что он человек. Не совсем человек, верно?

– Ага. Он – падший ангел. А еще он терпеть не может чернокнижников.

– Ну, это понятно.

– Почему? – задала я вопрос, вопреки недавнему намерению не вовлекаться.

– Кто ж конкурентов жалует? С ними надо разделываться сразу. Пока в силу не вошли. Помнится, мы как-то встречались в малоприятной для меня обстановке.

– Серьезно?

– Ага. Я хотел его прищучить, но в результате сам оказался на дыбе, а он задавал вопросы о моих шашнях с дьяволом.

– И ты уверен, что это был Бергман? То есть, он и есть Черный Колдун? А Вадим?

– Вадим – Воин. Заморочить ему голову совсем нетрудно.

– Понятно. Бергман – наш враг. Вот только у меня столько же поводов подозревать его, как и тебя. Доверяю я только Поэту.

– Возможно, это станет роковой ошибкой, – засмеялся Клим. – Рубаха-парень, невезучий в любви, отличное прикрытие. Мы перегрызем друг другу глотки, а он поведет тебя под венец. Как тебе финал?

– Страшилки меньше смотри, – буркнула я. – И так крыша едет… – И отправилась в свою комнату.

На душе, как всегда после разговора с Климом, кошки скребли. Почему бы этим двоим не оставить меня в покое? Но, против воли, в голову лезли совсем другие мысли. Поэта всерьез никто никогда не подозревал. Хотя Бергман предупреждал: мы не знаем, кто есть кто, врагом может быть любой. В одном Клим прав: на Вадима Бергман имел огромное влияние. И вполне мог убедить его сделать то, что тот и сделал, из высших, так сказать, соображений. Но у Вадима не было шансов выжить. Мог он пожертвовать своей жизнью? Зависит от того, что стояло на кону. А если это хитрый фокус? Бергман на многое способен. Я его дважды хоронила, второй раз даже в компании. Была уверена: погибли все четверо, и я осталась одна.