Юлия Алейникова - Прощальный подарок Карла Брюллова [litres]

Немец коллекционировал произведения искусства и в дружеской беседе просветил Бориса относительно цен, установившихся на мировых аукционах.

Борису разговор запал в душу, и он почти год размышлял над ним. В следующий приезд немецкого бизнесмена Борис уже осознанно искал с ним встречи, опекала иностранного гостя, разумеется, Римма Величковская.

На этот раз Борис открыто предложил немцу купить картины, рассчитывая обокрасть собственную семью, с условием, что тот откроет счет на имя Бориса в иностранном банке и поможет тому на первых порах с устройством в Германии. Выехать за границу Борис намеревался по туристической путевке.

Немец согласился, но Римма воспротивилась краже в собственной семье. Она пригрозила раскрыть план Бориса отчиму и матери. Пришлось от этого плана отказаться. И вот тут-то роковую роль сыграло стечение обстоятельств.

Виктор Гончаров, потерпев любовную неудачу, заливал свое горе в ресторане «Нева», где в этот же день была назначена встреча у Воскобойникова с Семеном Погремушкиным. Последний узнал Виктора, подсел к нему за столик и познакомил с ним Бориса Воскобойникова.

Виктор, обрадовавшись интеллигентной компании, еще немного выпил и излил душу собутыльникам, естественно, умолчав о некоторых деталях своих взаимоотношений с Пичугиным.

Взаимоотношения натурщика с Михаилом Пичугиным были Борису Воскобойникову не интересны, но вот рассказ о коллекции напомнил ему слышанное в детстве. Коллекция Пичугиных была самой богатой, ценной и обширной из частных коллекций в городе, а может, и в стране. Идея родилась мгновенно.

Далее, Борис с помощью отчима и Виктора разведал, какие именно полотна имеются в коллекции, согласовал список наиболее интересных полотен с немецким бизнесменом, втроем с Риммой Величковской они разработали план вывоза украденного за границу, решив опробовать канал на одном полотне и использовать для этого доверенное лицо немца, напрямую с ним не связанное.

Непосредственное исполнение было поручено Погремушкиным. Борис Воскобойников без труда уговорил братьев на участие в операции. Оба были жадными, беспринципными и охочими до легких денег.

План выглядел безупречным. И возможно, если бы не молодой сотрудник таможни, хорошо знавший коллекцию Эрмитажа, благополучно был бы осуществлен.

Дело было успешно раскрыто, признательные показания от всех участников ограбления получены. Но ни майор Ребров, ни капитан Соболев торжествовать победу не спешили. Просто не могли и от поздравлений коллег уклонялись.

Когда картины были найдены, а преступники задержаны, пришло известие из больницы. Скончался Борис Леонидович Коробков. Он так и не оправился от нервного потрясения, сердце его не выдержало, и он ушел из жизни, хоть и оправданный, но глубоко оскорбленный незаслуженными подозрениями. Двое его детей остались сиротами.

Ни майор Ребров, ни капитан Соболев не могли расстаться с мыслью о собственной недоработке, о невнимании, которые стоили человеку жизни.

23 июня 2019 года, Санкт-Петербург

– Вы? – удивленно спросила Елена Пичугина, глядя на стоящего на пороге Никиту. – Что вам здесь нужно?

– Поговорить с вами и с господином Санько.

– Надеюсь, вы не собираетесь вмешиваться в мою личную жизнь? Вас она не касается, – сухо, даже жестко произнесла Пичугина.

– Ни в коем случае. Меня интересует только убийство, – твердо заверил ее Никита.

– Юра, у нас гости, – тоном утомленной примы крикнула в глубь квартиры Елена Олеговна.

– Коля приехал? – выходя в коридор, бодро поинтересовался Санько. – О! Господин оперуполномоченный. Не ожидал. Чем обязан? Впрочем, проходите, что же мы на пороге?

Квартира у профессора урологии была роскошная, с видом на реку. Современная, обставленная со вкусом, чувствовалось, что здесь поработал дизайнер. И если в квартире у Пичугиных ощущалось дыхание прежних времен, то в квартире Санько царил век двадцать первый. Дом был наполнен воздухом, свежестью, энергией завтрашнего дня.

– Присаживайтесь, молодой человек, – любезно пригласил Юрий Алексеевич. – Так, что вам угодно?

Ответить Никита не успел. Его прервал звонок в дверь.

Пичугина и Санько переглянулись.

– Я открою, – решил Юрий Алексеевич и вышел из комнаты.

– Где она? – раздался из прихожей высокий, нервный окрик. – Где Елена? – И в комнату ворвался Николай Пичугин.

Никита задвинулся поглубже в угол дивана, навострив уши.

– Елена! Леночка! – врываясь в комнату, восклицал Пичугин и, увидев жену, упал перед ней на колени. – Леночка, прости меня, умоляю! Я осел, я последний подлец, я… я последняя скотина! Я готов нести любое наказание! Это было величайшей ошибкой в моей жизни! – надрывался Пичугин не хуже провинциального трагика.

Елена Олеговна взирала на него с холодным презрением:

– Коля, прекрати этот спектакль и встань.

– Леночка, дорогая моя, поедем домой. Ты меня наказала, влепила мне публично пощечину, явившись на похороны с Юрой, и я смиренно все принимаю. Я заслужил, – поднимаясь с колен и пытаясь ухватить жену за руку, суетливо вещал Пичугин. – Леночка, ты же знаешь, что ты – мое все, особенно сейчас, когда умер папа, ты – единственное, что у меня осталось дорогого. Ты же знаешь, как я люблю и ценю тебя. Ты женщина всей моей жизни.

Никита, притаившийся на диване, с интересом внимал проштрафившемуся Пичугину. Николай Михайлович был красноречив и выразителен:

– Умоляю тебя, прости, и поедем домой. Без тебя там просто склеп. Пустыня. Я целыми днями слоняюсь по комнатам, потерянный, одинокий, раздавленный. Умоляю тебя, прости и вернись. – Он снова попытался встать на колени, но, встретив неодобрительный взгляд жены, передумал, а просто протянул к жене руки, сопроводив свой жест взглядом, полным тоски и страдания.

– Что значит творческая натура! – раздался насмешливый голос Юрия Алексеевича, мгновенно превративший трагедию в фарс. – Ну, Колька, ты даешь. Тебе не в художники, тебе в артисты надо было идти.

Елена Олеговна, услышав это замечание, вздрогнула и, отойдя подальше от мужа, уселась в высокое, похожее на трон, кресло.

– Юра, не лезь не в свое дело, – сердито огрызнулся Пичугин. – Как тактичный человек, мог бы вообще оставить нас одних.

– Прости, Николай, но не могу. Это дело касается меня не меньше, – решительно выходя на середину комнаты, заявил Юрий Алексеевич. – Елена остается со мной. Она так решила. Она подает на развод.

– Что за чушь? Леночка, дорогая, ну, пожалуйста, поедем домой? – отмахнувшись от Санько, завел свое Пичугин.

– Юра сказал правду. Я ухожу, – со вздохом проговорила Елена Олеговна. – Дети уже взрослые, Андрей через год заканчивает учебу в Академии, Арише уже шестнадцать, они поймут. Андрей останется жить с тобой, пока не купит собственное жилье, Арина будет жить со мной. Если, конечно, захочет. Вы будете встречаться так часто, как пожелаете.