Марина Серова - История с попугаем [litres]

Обычно, когда происходит такое, кому-то удается спастись – повариха возилась на кухне, охранник отошел в туалет и выбрался через окно. А здесь – ни единого просвета. Значит, придется действовать на свой страх и риск. Нельзя ждать до рассвета – у террористов есть собственный сценарий, и нам необходимо его сломать. А если при этом пострадают гражданские…

Командир наш был опытным и в короткие сроки разработал дельный план. Половину отряда он послал на крышу. Мы должны были проникнуть внутрь через стеклянный купол. Остальные доберутся до цели через бойлерную. Ее стена почти вплотную примыкала к трансформаторной будке, оттуда можно было скрытно пробраться в служебную часть аквапарка.

Напоследок каждый еще раз проговорил вслух инструкции.

– Пошли, – скомандовал командир, и мы начали действовать.

Неслышно перебежали от дерева к дереву окружавшего аквапарк сквера, и вот мы уже поднимаемся по стене. Мы не пытались проникнуть в окна и двери – наверняка там установлены если не растяжки, то сигнализация точно. Купол венчала металлическая башенка с громоотводом, за нее мы и зацепили «кошки». Наш камуфляж сливался с темнотой ночи, лица закрывали балаклавы с прорезями для глаз. На лбу у меня были очки с тепловизором, но пока в них не было необходимости. Сначала надо было проникнуть в здание.

Мы поднимались медленно и неслышно. Кажется, пока все шло в соответствии с планом и наше присутствие еще не обнаружили. И вот мы уже наверху. Закрепившись на куполе, мы принялись резать стекло. Мой напарник резал, а я напыляла специальную пену, чтобы не было слышно характерного звука. Магнитные присоски позволили бесшумно вынуть круг стекла достаточного размера, чтобы в прорезь пробрался человек. Мы надвинули очки тепловидения на глаза и обменялись условными знаками. Повиснув на тросах, мы медленно начали опускаться. Карабин позволял регулировать скорость спуска.

Вот мои подошвы коснулись пола. Все нормально, Охотникова. Теперь только отцепить карабин и отойти в сторону. Мои товарищи так же неслышно опускались рядом.

Я сделала знак рассредоточиться. Если нас обнаружат и будут стрелять, не стоит облегчать задачу. Поодиночке у нас больше шансов, потому что каждый боец отряда «Сигма» – отдельная боевая единица.

Очки позволяли мне видеть тепло тел моих товарищей, но никого постороннего в помещении не оказалось. Мы двинулись дальше, разошлись в разные стороны. Мне достался узкий коридор, ведущий, очевидно, в технические помещения. Я толкнула металлическую дверь и вошла.

Вот тут я его и встретила. Альберта Дурова.

Первый убитый попался мне под ноги на пороге. Очевидно, он был убит еще вчера. Тело успело остыть, и мой тепловизор на него не среагировал. Я едва не споткнулась о лежащее поперек дороги тело. Соберись, Охотникова! И выбрось из головы мысли об отце. Сейчас у тебя другие задачи. Но мысли все равно лезли в голову, мешали, отвлекали.

– Кто здесь? – послышался задушенный шепот. Прибор позволил мне увидеть в углу фигуру человека. Судя по тому, что он не пытался меня прикончить, это был один из заложников.

– Тихо, – едва слышно проговорила я, – мы пришли вам помочь. Где они? Сколько их?

От этого мужчины я получила бесценные сведения. Оказалось, террористы согнали всех – и персонал, и посетителей – в главный зал, тот, что с бассейном. Я немедленно вспомнила его расположение на плане, который только что показывал нам командир. Держат всех в воде под дулами автоматов. Но взрывчатки у них заложник не видел. Правда, он вообще мало что видел. В самом начале ему удалось выскользнуть в боковой проход и спрятаться здесь. Но всякий раз, когда он собирался покинуть комнату – судя по всему, в ней хранились моющие средства, – он видел часового, патрулировавшего коридор. Телефон заложника остался в раздевалке, куда было невозможно проникнуть, и ему оставалось только трястись от холода, поскольку, кроме плавок, на нем ничего не было.

Свет террористы не зажигают, так и сидят в потемках. Иначе стеклянное здание превратится в гигантский аквариум, а сами они – в мишени для снайперов. Поэтому заложников заранее запугали так, чтобы те не вздумали сопротивляться.

– Сделайте что-нибудь! Там дети! – попросил меня заложник.

– Сделаем, – сказала я.

Я велела ему сидеть тихо и не геройствовать. Выскользнула в коридор и ножом сняла часового. Выстрелы ударили по нервам – начался штурм. Это вторая группа проникла в здание через бойлерную. Во время спецоперации счет идет на минуты – иногда всего одна решает успех дела, а во время штурма значение имеют даже секунды.

Я сдернула прибор тепловидения, потому что знала – сейчас вспыхнет свет. Специальный человек был приставлен террористами к рубильнику у электрощитка, но к тому моменту, когда он успел дернуть его и под потолком ослепительно вспыхнули лампы, половины террористов уже не было в живых. Их бесшумно сняли под покровом темноты. С остальными разделались при свете – у второй группы «Сигмы» не было тепловизоров, им не нужно было привыкать к нормальному освещению. Вопли заложников ударили по ушам, эхом отразились от стен. Люди сидели в бассейне в остывшей воде и дрожали. Все они находились в шоке и не понимали, что происходит.

Того, кто включил рубильник, я застрелила сама с другого края бассейна.

Прошло меньше четырех минут с того момента, как вспыхнул свет, а все уже было кончено. Мои товарищи начали выводить людей из бассейна. Другие обходили тела убитых террористов и собирали оружие.

Внезапно один из них вскочил и бросился бежать. Это был тот самый, в которого стреляла я, – тот, что дежурил у рубильника. Я вскинула автомат, но сектор обстрела перекрывали заложники, и я не рискнула открывать огонь. Я бросилась следом за раненым террористом. Далеко бы он все равно не ушел – здание было оцеплено снаружи так, что и мышь не проскочит. Просто это был, что называется, мой косяк, и кто-то мог пострадать. А я привыкла сама убирать за собой грязь.

Он бежал по коридору, припадая на одну ногу. Я, не торопясь, целилась, выбирая, как его остановить. Могу прострелить вторую ногу, и обездвиженный противник будет не опасен.

Пока я прикидывала, на пути раненого возник человек в плавках. Я выругалась распоследними словами. Ведь велела же не геройствовать! Но заложник, похоже, решил, что он единственный, кто может остановить сбежавшего убийцу. Он встал у него на пути. Не представляю, как он собирался задержать вооруженного человека. Террорист, кажется, не представлял тоже. Не замедляя шага, он ударил заложника прикладом автомата в лицо. Мужчина рухнул на колени. Пока тот падал, террорист поднял оружие и дал очередь. Заложник упал, обливаясь кровью. В два прыжка я настигла убегавшего убийцу. Он даже не успел обернуться. Я ударила его стволом в основание черепа. Поскольку била я в прыжке, удар вышел таким, как надо. Когда его физиономия соприкоснулась с полом, террорист был уже мертв.