Нора Робертс - Успеть до захода солнца [litres]

Когда он вскинул голову и прищурился, Севена рассмеялась, придерживая живот.

– Может, Кол, ты живешь и не рядом с нами, но не забывай, что у нас полно знакомых. Мы уже слышали, как вы с Бодин очень эффектно и эротично танцевали в «Корале» в субботу вечером.

– Эротично танцевали? – Коллен закрыл ладонями уши мальчика. – Разве можно так выражаться при ребенке?

– Мы с его папой тоже исполняли прямо перед ним эротичный танец.

– Пожалуй, я тоже заткну уши.

Усмехнувшись, Севена погладила ладонью свою длинную косу.

– Так что у вас с Бодин?

– Не забегай вперед.

– Она всегда мне нравилась – все твои девушки нравились, но Бодин особенно. Ты не знаешь, что она приезжала ко мне два-три раза в год с сумками одежды. Она говорила, что я мастерица шить и, возможно, сделаю себе что-нибудь из этих вещей. Причем вещи были хорошие – ну, может, пуговица оторвалась или где-то разошелся шов. И она говорила так из деликатности. А когда мы с Джастином открыли лавку, она первая пришла к нам. У нее доброе сердце. Я даже не уверена, что ты достоин ее.

Она улыбнулась после этих слов.

– Ох эти женщины, Бруди! Ужасные существа. Запомни это.

– Зенсины. – Бруди поднял розового рейнджера. – У-у-у!

Час с сестрой и забавным племянником, и еще около часа займет обед с матерью. Коллен считал это приятным дополнением, а то, что будет между этим, – долгом.

Он остановился, когда мать попросила, терпеливо ждал, пока она выбирала цветы, и придержал свое мнение, что желтые тюльпаны не простоят и ночи.

Он был готов заплатить за них, но она бы не согласилась.

Приехав на кладбище, он припарковался и пошел следом за матерью. Коллен не был там с похорон и не намеревался приезжать. Теперь он понял, что поедет с ней сюда, когда бы она ни попросила.

Он с удовольствием отметил, что территория содержалась в порядке, дорожки расчищены. Остатки снега на них обледенели, но идти было довольно просто.

На всякий случай он поддерживал мать под руку, когда она прошла мимо надгробий к маленькому, простому камню с отцовским именем.

Джек Уильям Скиннер Муж и отец

Правильно, подумал Коллен. Он был мужем и отцом. Камню не надо брать в расчет степень успеха в обеих ипостасях.

– Я понимаю, тебе трудно приходить сюда, – начала Кейти. – Понимаю, что с моей стороны было нечестно просить тебя приехать.

– Дело не в том, честно это или нечестно.

– У него были слабости, – продолжала она, придерживая волосы, взъерошенные ветром. – Он нарушал клятвы, которые давал тебе.

Всем нам, подумал Коллен, но промолчал.

– Он испортил тебе жизнь из-за своих слабостей и нарушенных клятв. Он знал это. Ох, Коллен, он понимал и старался измениться. Я могла уйти от него, взять тебя с Севеной и уйти.

– Почему же ты не ушла?

– Я любила его, а любовь – это нечто очень сильное. – Она погладила камень ладонью. Ветер трепал ее волосы. – Она иногда приносит беду. Он любил нас. Вот почему он страдал даже больше меня, когда поддавался своим слабостям. Он работал не покладая рук, чтобы загладить вину, но потом…

Да, потом, подумал Коллен. Он помнил много этих «потом».

– Бывали времена, когда ты с трудом могла собрать еду на стол, а счета лежали стопками.

– Я знаю, я знаю. – Но она по-прежнему гладила рукой в перчатке надгробный камень, словно утешая печального призрака. – Но я знаю, что это была слабость, с которой он боролся. Коллен, он никогда никого не винил, кроме себя, и это важно помнить. Некоторые винят в своих грехах окружающих, если пьют, наркоманят или играют. Винить других подло, жестоко. Ваш отец никогда не был жестоким, никогда не поднимал руку ни на меня, ни на вас, наших детей. В нем не было подлости. – Вздохнув, она перестала гладить камень и взяла сына за руку. – Но он оставил тебя ни с чем.

– А тебя? – Господи, как его злило, что она никогда не винила мужа в потере земли, ранчо, в своих унижениях.

– Ох, Кол, он и меня оставил ни с чем. И это было очень тяжело, ведь он подолгу держался. Наверное, ты винишь меня в том, что я его не остановила.

– Бывало и так, – признался он. – Я винил тебя. Но теперь я поумнел, ма, и ни в чем тебя не виню. Клянусь Богом.

Она пристально посмотрела на него и закрыла глаза.

– У меня гора с плеч упала. Не могу тебе сказать, какая это тяжесть, ведь я знаю, что это правда.

Коллен подумал, что не только его отец делал ошибки и огорчал близких.

– Прости, что я не сказал этого раньше. Прости.

– Я ошибалась. Я ошибалась, когда оправдывала его, когда не думала о тебе и Севене. – Она стиснула его руку. – Я виновата, мне жаль, что я так себя вела. Он и сам так говорил, когда проигрывал в карты. Потом все повторялось, конечно. Он всегда надеялся, что сыграет с друзьями в покер или поставит пару долларов на бегах, что-нибудь в этом роде. Он знал, что не удержится, но говорил себе, что этого не будет. Прекращал ходить на свои собрания.

– На какие собрания?

– Анонимных игроков. Он не говорил вам с Севеной, что посещал их. Просто он стыдился этого, но ходить ему было нужно. Он не говорил мне, когда переставал там появляться, хотя я сразу сама об этом догадывалась. Единственное, о чем он мне лгал всю нашу совместную жизнь, – это собрания. Он пропускал их ради игры. Я прощала его, поскольку ложь и игра имели одну и ту же причину.

Он гордился тобой, тобой и Севеной. Может, ты никогда этого не чувствовал – и это его вина, не твоя. Может, ты не помнишь хорошие времена, а они у нас были. Как он в первый раз посадил тебя на лошадь, как привел домой твою первую собаку, как учил тебя забивать молотком гвозди и чинить изгородь. Но он делал это, Коллен, у него была отцовская гордость за тебя. И ваш отец не простил себя, что растранжирил ваше с Севеной наследство, проигрывая ранчо акр за акром.

– Это был и твой дом.

– Я открою тебе секрет. – Она положила руку на его локоть. – Ранчо всегда ассоциировалось для меня с тяжелой работой. Я мечтала о таком доме, как у Севены. Чтобы был маленький садик, а рядом жили соседи. Лошади, скот, поля, которые надо обрабатывать, – это чересчур для меня. Твой папа любил это. Ты тоже любишь. А я не любила никогда.

– Но ты… – Он замолчал и тряхнул головой. Пожалуй, мужчина никогда не поймет женщин и силу, которая сидит в них. Или то, как они могут любить.

– Я была женой владельца ранчо и неплохо справлялась с этой ролью, но правда в том, что это никогда не приносило мне радости. Мне нравится жить с Севеной, Джастином и нашим малышом. Я помогаю им – и для меня это счастье. Я знаю, что могу помочь им, и каждый день с радостью отмечаю, как они счастливы. Моя девочка своими руками создала себе хорошую жизнь. Я никогда не знала, что делать, чтобы вам лучше жилось, как возместить то, что было проиграно.