Людмила Грицай - Дыхание мегаполиса

Но вообще он не смог соотнести личность Суданского и преступление, в котором его подозревал. Да, этот человек страдал явным нарциссизмом, мог, наверное, и убить в порыве страсти или гнева, но как-то не вязался с Суданским образ завистливого, умного и мстительного Сальери. Кстати, при всем своем самолюбовании этот человек был больше похож на избалованного ребенка, чем на коварного убийцу. Как и многие люди, причисляющие себя к миру искусства, он жил в своем вымышленном мире, в котором ему хватало неприятелей. Однако Иголкин не был Суданскому соперником, им просто было нечего делить. Добейся Глеб Анатольевич хотя бы лавров узнаваемой публичной личности, тогда бы это обстоятельство могло вызвать у Суданского неприятные эмоции, но здесь… Нет, травить его Суданскому не было смысла..

Вообщем Владимиров думал и понимал, что в этом деле рано ставить точки над «I». Поэтому энтузиазм Жилкина его несколько раздражал, хотя майор не позволял себе показывать этого перед молодым лейтенантом.

— Нужно еще думать, — отозвался он, обращаясь к Жилкину, — явных улик на Суданского нет. Мы даже не знаем, а не встретил ли еще кого-то Глеб Иголкин по дороге домой. Суданский показал, что они расстались в десять часов вечера, домой Иголкин вернулся в первом часу ночи, хотя добираться ему до дома на метро час — не больше. Он мог и по улицам бродить, а мог и выпить еще с кем-то. Так что давайте дальше искать улики и доказательства. Посмотрите камеры наблюдения той станции метро, на которой Иголкин должен был выйти, чтобы добраться до дома. В котором часу это было?

— Это вы мне поручаете?

— Да, посмотрите маршрут возращения Иголкина домой.

Когда Жилкин с некоторым разочарованием покинул кабинет Владимирова, тот снова задумался. Опять ему показалось, что он допустил ошибку вчера. Но что он сделал не так? И вдруг в голове промелькнула мысль: конечно же, Суданский сказал, что на прощанье в кафе им преподнесли вино! Но какое это было вино? И самое главное — кто распорядился это сделать?

Владимиров понял, что ему вновь нужно побеседовать с официанткой Ульяной. Вчера он записал ее номер телефона, поэтому решил просто позвонить, а не вызывать девушку в отделение или общаться с ней в ином месте.

Ульяна взяла трубку достаточно быстро:

— Да, — немного сонным голосом начала она, — а это вы? Что нужно? Сказать, кто велел принести это вино? Погодите, я не помню, какое вино? 1 ноября. Ах, да. Этот певец с улицы. Да, сейчас. 1 ноября они заказывали что-то, а что не помню, водку, кажется, закуски какие-то. А вино велела мне принести Светлана Леонидовна, она сказала, что этот молодой человек, ну музыкант, часто у нас бывает, вроде постоянный клиент, поэтому его нужно угостить бокалом вина. Я отнесла, а она меня опять к себе позвала. Сказала, что увидела, как Суданский стал пить вино, и подумала, что неудобно перед его спутником, надо ему тоже сделать презент, чтобы не обиделся. Светлана Леонидовна дала мне бокал вина. И я этому тоже отнесла. Кажется, все.

Владимиров мысленно представив себе все картину, описанную девушкой, тут же — как бы между — прочим спросил, а кто такая Светлана Леонидовна?

— Да наша новая управляющая, — ответила Ульяна, — она выходила тогда в зал, смотрела за гостями, за нами, подошла ко мне и велела…

— Понятно, — заключил Владимиров, — а вы не помните, откуда она взяла это вино?

— Откуда? Подождите. Это, кажется, ее вино, что стоит в бутылках в ее кабинете. Вино дорогое. Для лучших гостей. Она за ним в кабинет свой сходила. Я еще тогда подумала, какая честь уличному музыканту. Или каприз это просто нашей управляющей новой. То есть я хочу сказать…

Собеседница Владимирова, видимо, подумала, что сболтнула лишнего и замолчала.

Между тем Владимиров поспешил спросить:

— А вы не помните, то вино ваша управляющая уже в бокалах приносила? То есть уже разлитое?

— Да, да, это были ее бокалы, из кабинета, она потом ко мне подошла, когда я за ними посуду убирала, и забрала их оба. Сказала, что даже сама помоет, а то они затеряются.

— Спасибо большое, вы мне очень помогли, постараюсь вас больше не беспокоить.

Положив трубку, Владимиров понял, что наконец-то нашел недостающий пазл. Но кто такая была эта Светлана Леонидовна. Ее фамилию у Ульяны он спросить не решился, итак он задал девушке очень много вопросов. Тем более что узнать эту фамилию не представляло большой сложности. Но откуда он помнил это самое имя и отчество? Ведь они уже звучали в его расследовании? Да, ведь так звали мать Ксении, ту самую тещу Глеба Иголкина.

Еще полчаса потребовалось майору, чтобы уточнить фамилию управляющей кафе и узнать девичью фамилию Ксении Иголкиной. Совпадения быть не могло, фамилии новой управляющей и тещи Иголкина совпали. Светлана Леонидовна Миронова попросила в тот злополучный вечер официантку угостить двух посетителей кафе вином, причем попросила так, что сначала бокал вина выпил Суданский, а только потом Иголкин. Эти факты заставили Владимирова всерьез задуматься.

Да, конечно, теща и зять — это известные герои народных анекдотов, но одно дело тайно или явно недолюбливать мужа своей дочери, а другое дело — пойти на его сознательное убийство. Могла ли решиться на такое эта волевая и умная женщина, которую разгадал в Мироновой майор?

Владимиров подумал о собственной теще и еще раз решил, что ему лично несказанно повезло. Родители Нади всю жизнь прожили в небольших городках. Пока отец служил, ездили по военным гарнизонам, а потом осели в районном центре. Надя в то время уже заканчивала школу, была круглой отличницей и смогла своими силами поступить в престижный МГУ. Ей повезло. Время стояло тревожное, советская эпоха мучительно приближалась к своему закату, и высшее образование перестало цениться многими молодыми людьми. Конкурсы в вузы упали. А Надя знала, что должна сделать все, чтобы получить ту профессию, о которой мечтала с детства. И как оказалось позднее, этот выбор определил ее будущую судьбу, ведь именно на факультете психологии МГУ они познакомились.

Владимиров всегда со спокойным сердцем приезжал в гости к своим теще и тестю. Это были простые и добрые люди, которые души не чаяли во внуках. А самому Дмитрию они относились по-разному: отец Нади с уважением, но соблюдая дистанцию, а мать с наивной простой и даже некоторой боязливостью. Владимиров для нее был не просто зять, а человек образованный, сотрудник МВД, вообщем личность незаурядная. Сама Надежда Петровна работала в местном клубе, с превеликим удовольствием отдавая всю себя этому труду. Будучи от природы человеком деятельным и энергичным она организовывала то смотры детской самодеятельности, то ретро-концерты, то выступления горячо любимого ею хора пенсионеров. Вообщем жизнь в клубе кипела, и Надежда Петровна с необыкновенной радостью рассказывала дочери об этом. К тому же кроме Нади у нее было еще двое взрослых дочерей, другие любимые внуки, выезды на природу и прочие семейные радости.