Борис Васильев - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

«Вот и все», — повторил он ставшую привычной в последнее время фразу, подводившую черту под безвозвратно ушедшим значительным прошлым. Теперь, пока не нашли тела Кувалдина и Кукушкина, надо быстрее выбираться из города. Куда?.. Куда подвернется первый поезд. Каждая прожитая здесь минута грозит опасностью. Правда, и в дороге придется держать ушки на макушке, но отсюда надо бежать немедленно.

Но он дождался пока закипит чайник, и только собрался заваривать кофе, как в двери раздался звонок.

Кто бы это мог быть? У старушки свой ключ, у Лены тоже, да она никогда и не уходила преждевременно с работы. Он замер.

Звонок требовательно повторился.

Валентин достал пистолет, загнал патрон в патронник. Прислушался. За дверью было тихо. «Либо кто-то к старушке, либо почтальон», — мелькнула успокоительная мысль. Ее тут же прервал знакомый голос:

— Валентин, открой, это я, Анатолий.

«Анатолий? — Валентин глянул на свои руки, на пистолет. — Не сон ли это? Откуда он? Зачем?»

— Валя, прошу тебя, — повторил Анатолий ласково.

И он понял все.

— Ты один?

Анатолий помолчал.

— Один. Открой.

Валентин, держа пистолет на изготовку, открыл дверь.

Да, это был его лучший друг Анатолий, с которым они делили радости и печали, успехи и неудачи. Валентин хотел было обнять друга, но тот жестом остановил его.

— Извини, Валентин. Ты догадываешься, зачем я здесь? Хотя у меня и не было вернее и роднее товарища, но я вынужден тебя арестовать.

Валентина будто окатило ледяной волной, он отступил назад, глянул с грустной усмешкой в глаза другу.

— Ты верой и правдой служишь новой власти?

— Не будем говорить о большой политике, — возразил Анатолий. — Мы с тобой солдаты, и служим тому, кому давали присягу.

— Моя присяга кончилась три года назад, ты это знаешь.

— Знаю. Скажи, зачем тебе понадобилось золото? — перешел Анатолий к прямому допросу.

— Золото мне не понадобилось, — ответил Валентин, озлобляясь на друга, в глазах которого уже был преступником. — Так обстоятельства сложились, что я вынужден был защищаться.

— Прокурора Перекосова ты убил?

— Его никто не убивал. Он замерз, когда пытался добраться до ближайшего населенного пункта.

— Ты можешь это доказать?

— Да. Я похоронил его.

— А Швендик?

— Его я убил, когда он пытался убить меня.

— Где Кувалдин и Кукушкин? Ты знаешь, что они тебя ищут?

— Знаю. Нашли. И я вынужден был отправить их вслед за Швендиком.

— Понятно. Сдай оружие.

— А вот об оружии не надо. В тюрьму я не пойду.

— Не глупи. У тебя нет другого выхода. — Анатолий протянул руку, чтобы забрать пистолет.

— Выход есть, — возразил Валентин. — Я мог убить тебя, когда ты входил в комнату. Но я не сделал этого. Убей лучше ты меня.

— Ты знаешь, я тоже этого не сделаю.

Валентин подумал.

— Тогда поступим по-военному, как решали спор в былые времена русские офицеры. — Валентин прошагал в противоположную сторону комнаты и повернулся лицом к Анатолию. — Согласен?

— Послушай, Валентин, ты всегда умел найти достойный выход из любых положений, но, поверь, этот не лучший.

— Ну да, когда мы воевали в Афганистане, жизнь наша и копейки не стоила, а теперь, когда ты дорвался до власти, дрожать стал за свою шкуру?

— Ну, если ты так ставишь вопрос… — Анатолий отступил к двери, достал пистолет. — Ты командуешь?

— Могу и я. До счета три. Только без всяких уловок. — Валентин опустил пистолет к бедру. То же самое сделал Анатолий. — Раз. Два. Три.

Грохнул выстрел…

«Чтобы взять, чтобы взять… начохраны надо дать, инженеру тоже. Бригадир — такая знать, ему тоже нужно дать…» Вот такая частушка бытовала в Северном районе, где с мясокомбината в поселке Парадное продукт утекал за бетонный забор кусками и тушами. Всем рабочим и не рабочим, просто местному населению, говядинки и свининки хватало. Кто-то построил на «левом» даровом мясе дачу, купил машину. Однако, как ни странно, комбинат план выполнял. И воровство было не заметно.

Потом пришло перестроечное время. При приемке скота комбинатские приемщики обвешивать и обманывать хозяйственные организации перестали — а это уж как комбинату не выгодно! И теперь лишь по звонку сверху иногда разрешалось десяток-другой килограммов утаить. Для иного особо важного гостя — безвозмездное награждение. Вер и все блага. А чуть позднее еще прибавились звонки… совсем неизвестных клиентов. Руководство ломало головы: кто бы это мог быть? Голос солидный.

Главного инженера комбината Николая Афанасьевича Новожилова персонально попросили выделить килограммов сорок дорогих колбас для столичной комиссии, которая якобы находится в областном центре, а вечером прибудет в спецгостиницу поселка Парадное. Главный инженер на беду свою был молод, первый год на должности. И фокус удался. Колбасы в гостиницу прибыли. Поставлены были в картонном ящике в буфет. А гости на мясокомбинате даже не соизволили объявиться. Кроме того, из области на вопрос, где же столичная комиссия, ответили, что они о таковой ничего не знают, и никто в Парадное не собирался.

Измученный ожиданиями директор от негодования не знал, что делать. И, конечно же, обрушился на Новожилова — свою глупость на подчиненного спихнуть проще пареной репы.

— Ты что, с луны упал?! — кричал он на Николая Афанасьевича. — Тут прохвостов — хоть пруд пруди! Они тебе не такую лапшу на уши повесят!.. Будешь платить за колбасу как миленький! Вот объявляю это при свидетелях! — тыкал он толстым пальцем в сторону начсбыта и предзавкома предприятия.

Свидетели, в свою очередь, ухмылялись тайком, потому как все поверили в приезд гостей, в том числе и директор: кабинет ему два раза вымыли и костюм он новенький надел с заграничным галстуком — вот такие бывают пенки не только на молоке, но и на холодной воде.

— Позор! — никак не мог успокоиться директор. И приказал: — Чтоб об этом — никакой трепотни!..

Николаю Афанасьевичу за гостинцы неизвестным ловкачам пришлось раскошелиться из своего кармана. Весь тот вечер он провел у окна в своей квартире, беспокойно курил и пожимал плечами, не мог понять, кто же взял колбасу из буфета: никто коробку уже через полчаса не видел. В гостинице на недолгое время отключался свет, и как раз в этот момент подъезжала к заднему входу голубого цвета легковая машина. Из нее кто-то выходил и заскакивал в подсобку буфета. Николай Афанасьевич решил, что его околпачили хорошо знакомые ему люди. А наводчиками были опять-таки не чужаки.