Борис Васильев - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

Почти всю ночь он не находил себе места, хотя дело по Северному району не казалось ему темным ящиком. Вокруг мясокомбинатов всегда крутятся мелкие шайки дельцов, на воровском жаргоне «шакалы». Иные, поумней, обходятся без мокрых следов, а иные, как правило из молодежи, наглые, возомнившие себя пупом земли, избалованы вседозволенностью. Зацепят несколько должностных лиц — и сосут, как клещи, народное или теперь не поймешь какое добро. Убийство Раи Новожиловой Борис Николаевич сразу расценил, как акт террора, запугивания. Направлено оно было не только против главного инженера мясокомбината, но и против директора предприятия: «Смотрите, что мы можем!» Но так же (это не исключено) запугивали и старшего лейтенанта Нечаева, если он не замешан в этой грязной игре. Борису Николаевичу было над чем подумать. И ночь прошла в мучениях.

Назавтра с утра пораньше прикатил в городское следственное управление старший лейтенант Нечаев. До Евгения Ивановича дошли через шофера райисполкомовской «Нивы» недобрые слухи, что приезжие коллеги открыли его безобразия — попойки с директором совхоза «Рассвет» и мелкие, как считал он сам, хищения мяса из стада. Вот и приехал участковый райцентра спасаться.

— Опять кто-то звонил директору мясокомбината. Требовал колбасу, — сообщил Евгений Иванович. Вид у него был усталый, лицо плохо побритое. И сидел на стуле он как-то небрежно.

— А какие меры приняли? — холодно спросил капитан Васькин.

— Никаких. Директор отказал в запросах.

— Какая находчивость! — косо улыбнулся Борис Николаевич. Нечаев сделал вид, что не заметил иронии. Потрогал смуглыми пальцами угол служебного стола капитана Васькина, как бы проверяя: гладкая полировка или нет.

— Еще такая штука… Я уже дважды пытался вытянуть на разговор Капитоновых из строительного кооператива…

— Причина твоих интересов?

— У них голубые «Жигули». В день убийства их видели в Парадном.

— А до этого и после, что, не видели их в райцентре?

— Да частенько они трутся там.

— Ну вот, видишь. Это еще не значит, что Капитоновы преступники. Да и голубых машин в Северном районе хоть пруд пруди. В восемьдесят восьмом их крупной партией получили с ВАЗа.

— Это точно, — согласился Нечаев. Он вытер пальцами потный загорелый лоб и упрямо продолжал: — В кооперативах всякий люд водится. И еще, почему эти Капитоновы избегают встречи со мной?

— А кто стремится к нам на встречу?

— Ты прав. Никто, — опустил голову Евгений Иванович.

«Зачем же он приехал?» — пытался понять Васькин. Борис Николаевич записал на всякий случай в памятку: «Бр. Капитоновы, строительный кооператив. Узнать количество голубых машин ВАЗа в Северном районе. Были ли поставки таких машин после восемьдесят восьмого?»

Нечаев, наблюдая за ним, хмуро спросил:

— Вы на меня с помощником накатаете докладную генералу?

Изношенное его лицо было напряженным.

— А как ты думаешь?

— Мои думы мало кого интересуют. Я человек маленький, покровителей среди высшего начальства не имею.

— Ну вот, уже заплакал! — грубо заметил Васькин. И передвинул бумаги на столе, вытер ладонью со стекла пыль.

— Я считаю, надо мне объясниться, — Нечаев порылся в карманах, достал портсигар, но закуривать не стал.

— Объясняйся, как тебе угодно! — глянул строго на него Васькин.

— Я на должности в Парадном уже одиннадцать лет.

— Ну и что?

— Никаких званий. Никаких движений по службе. Лишь одни кляузы. Того обидел, с другим поступил незаконно.

— Хочешь сказать, этого нет?

— Чистеньким в районе трудно ходить. Там жизнь без удобств, хлопот только по мясокомбинату предостаточно. Не раз меня разбирали по инстанциям, но серьезно виноватым не признавали.

— А факты общения с директором совхоза «Рассвет»?

— Ваня Шорин — мой друг детства. Учились в одном классе семилетки в Парадном. Если что-то признается в нашем общении ущербным, так ты меня суди. Ваню не тронь! Он труженик на своей земле. Рабочий день — от темна до темна. Никаких отпусков и выходных. Поживи-ка такой жизнью! Да еще свыше кричат иные руководители: не нужны нам коллективные хозяйства, заменим их фермерами. Разрушить все можно, но что жрать будем?!

Нечаев замолчал и уткнулся взглядом в крашеный пол.

Борису Николаевичу вдруг стало жаль его, как-то неожиданно он проникся уважением к этому загнанному в угол человеку, который приехал просить за друга Ваню Шорина. Васькин, не чувствуя себя вполне уверенным судьей сельских дел, сказал Нечаеву:

— Ладно, с тобой пусть твое районное начальство разбирается. А совместно нам бы раскрутить убийство. Сумеешь что-то разнюхать — помогай. Не сумеешь — занимайся своими делами.

На том расстались.

Как ни странно, после посещения Тимониных работниками угрозыска Варвара мало-помалу начала говорить. Она растягивала слова, будто заика, и очень скоро уставала. Но это был уже сдвиг. Василий Корнеевич при встрече с капитаном Васькиным обрадованно удивлялся:

— Вы прямо-таки Кашпировский, Борис Николаевич. Женка-то у меня повеселела, всюду бегом скачет. И слова у нее получаются.

— Ничего такого новенького не вспомнила? — перебил его Борис Николаевич.

— Нет. Только говорит, что снасильничали эти бугаи вдвоем Раю. А потом, понятно, концы в воду.

— Не совсем так, Василий Корнеевич…

— Может быть. Мы с Варварой не шибко образованы, не все понимаем.

— Да, кстати, — поднял руку Борис Николаевич. — В вашем Северном районе много было голубых машин «Жигулей»? Вы же бывший автомобилист.

— Штук десять было. Я даже знаю у кого. Тогда партия такая пришла, в восемьдесят восьмом. Ну, районное руководство их по себе расхватало. Не машины — игрушечки. Одна — у директора совхоза «Рассвет» Ивана Шорина.

— Как он из себя? — перебил Васькин.

— Мировой мужик! У наших с Варварой стариков мед берет — всегда деньги платит. Или заставит своих людей мясо занести. Или рыбы. Короче, совестливый.

— Но мясо-то и рыба совхозные.

— А где сегодня начальство без греха!..

— Давайте, Василий Корнеевич, у кого еще голубые «Жигули»?

В руках у Васькина была записная книжка.

— У Капитоновых. Сам-то парторг совхоза «Кировец» помер, дак сыновья на голубых «Жигулях» катаются. В строительном кооперативе длинные рубли хватают. Еще с позапрошлого года. Я их мало знаю. Потом, военный у нас, отставник, в Парадном живет. Ему эдакую голубую «Ладу» выделили. Больше и не помню. Потрепался перед вами, а забыл.

Борис Николаевич оставил Тимонину свой номер телефона, попросил:

— Вдруг что возникнет в памяти или что услышите, звоните в любое время суток. Не стесняйтесь.

И, пожав твердую руку пожилого человека, простился.