Джон Гришэм - Расплата

– Обещаю, они приедут через день или два после того, как меня не станет.

Лиза закрыла глаза и, словно с облегчением, вздохнула. Пит стал поглаживать ее ногу через простыню. Она не отвечала.

– С детьми все будет в порядке. Они сильные, и нас переживут.

По ее щекам побежали слезы, стали капать с подбородка. Лиза не пыталась их вытереть, Пит тоже. Наконец она прошептала:

– Ты меня любишь, Пит?

– Да. Всегда любил и никогда не перестану.

– Можешь меня простить?

Пит уставился в пол и долго смотрел, не мигая. Затем кашлянул.

– Врать не буду. Много раз пытался, но не сумел. Я не могу тебя простить, Лиза.

– Пит, пожалуйста, скажи, что прощаешь меня перед тем, как уйдешь.

– Извини. Я люблю тебя и сойду в могилу с любовью к тебе.

– Как в прежние дни?

– Как в прежние дни.

– Что с ними сталось, Пит? Почему мы не можем быть вместе? И с нашими детьми?

– Мы знаем ответ, Лиза. Слишком много всего случилось. Прости.

– И ты меня прости.

Она разрыдалась, Пит придвинулся и нежно ее обнял – такую хрупкую, худенькую – и на мгновение вспомнил скелеты, которые ему приходилось хоронить на Батане. А ведь когда-то они были здоровыми солдатами, но изголодались до того, что весили не более сотни фунтов. Пит прогнал эти мысли и вспомнил тело Лизы в те славные дни, когда не мог оторвать от нее рук. Как бы он хотел вернуть то время, когда в них постоянно горело желание и они не упускали ни одной возможности слиться воедино.

Наконец Пит не выдержал и тоже расплакался.

Последний ужин был приготовлен Ниневой – только самое любимое: свиные отбивные, картофельное пюре с соусом из жаркого и бамия. Пит приехал затемно с шерифом и Роем, который сел на веранде в плетеное кресло и стал ждать.

Нинева накрыла в столовой и в слезах ушла. Эймос, попрощавшись, отвел ее домой.

Пит поддерживал разговор главным образом потому, что остальные почти ничего не говорили. Да и что говорить в такой ужасный момент? Флорри ничего не лезло в рот. Джоэл и Стелла тоже не могли похвастаться хорошим аппетитом. Пит же, наоборот, проголодался и, разрезая отбивную, рассказывал о своем визите в Уитфилд.

– Я сообщил вашей матери, что вы приедете к ней в пятницу, если это вас устроит.

– Приятная будет встреча, – вздохнул Джоэл. – С утра похороним тебя и сразу рванем к маме в дурдом.

– Вы ей нужны, – произнес Пит, прожевывая отбивную.

– Мы уже пытались. – Стелла не прикоснулась к еде. – Но ты вмешался. Почему?

– Давай не будем пререкаться во время нашего последнего ужина.

– Хорошо, – согласилась дочь. – Бэннинги никогда не пререкаются. Они сжимают зубы и упорно идут вперед, не сомневаясь, что все утрясется, тайны останутся под землей, жизнь когда-нибудь наладится и никто не узнает, почему мы оказались в таком жутком положении. Злость исчезнет, на вопросы никто не ответит. Мы, Бэннинги, самые крутые. – Ее голос сорвался, она вытерла лицо.

Пит не обратил на ее слова внимания.

– Я встречался с Джоном Уилбэнксом. Он убедил меня, что все в порядке. Бафорд держит урожай под контролем и вскоре встретится с Флорри, чтобы заверить, что работа идет, как надо. Земля теперь на ваше имя и останется в семье. Доход будет поделен, и к Рождеству вы получите чеки.

Джоэл положил на стол вилку.

– То есть жизнь продолжается? Так, отец? Завтра штат тебя убьет, на следующий день мы тебя похороним и вернемся в свои маленькие мирки, словно ничего не случилось?

– Все когда-то умирают, Джоэл. Мой отец не дотянул до пятидесяти лет. Его отец тоже. Бэннинги долго не живут.

– Успокоил, – проговорила Флорри.

– Бэннинги мужчины, – поправился Пит. – Женщины живут дольше.

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, а не о смерти? – попросила Стелла.

– Конечно, – отозвался брат. – Погода, урожай, религия. Что тебе ближе в этот страшный час?

– Не знаю. – Она приложила платок к глазам. – Не могу поверить, что мы за столом, пытаемся есть, хотя знаем, что вместе в последний раз.

– Надо быть сильной, Стелла, – сказал Пит.

– Я пыталась, – ответила дочь. – Или притворялась, что сильная. Но в голове не укладывается, что все это происходит с нашей семьей. Почему ты это сделал?

Последовала долгая пауза, пока обе женщины утирали слезы. Пит подцепил на вилку пюре и проглотил.

– Я так понимаю, ты собираешься унести свои тайны в могилу, отец? Даже в свой последний час не хочешь рассказать, чтобы мы весь остаток жизни гадали, почему ты убил Декстера Белла?

– Я говорил, что не желаю это обсуждать.

– Ты должен нам объяснить! – потребовала Стелла.

– Я ничего тебе не должен! – рассердился Пит и, стараясь успокоиться, глубоко вздохнул. – Извини. Я не буду это обсуждать.

– У меня вопрос, – тихо произнес Джоэл. – И поскольку это мой последний шанс тебя спросить, и он касается чего-то такого, что будет меня мучить весь остаток жизни, я все-таки задам его. Ты видел на войне много ужасов, страданий и смертей, сам убивал в бою. Становится ли от этого солдат бесчувственным, начинает ли меньше ценить жизнь? Достиг ли он того предела, когда смерть представляется не важным событием? Я не осуждаю, отец, мне просто любопытно.

Пит отправил в рот кусок отбивной и, обдумывая вопрос, прожевал.

– Наверное, я достиг того момента, когда сознаешь, что смерть неизбежна. Если это происходит в бою, то солдат принимает судьбу и воюет упорнее. Я потерял друзей. Многих даже хоронил. Поэтому перестал заводить новых. А сам выжил. И благодаря тому, через что мне пришлось пройти, стал еще больше ценить жизнь. Но вместе с тем пришел к мысли, что смерть – это часть жизни. Все достигают конца. Некоторые раньше других. Я ответил на твой вопрос?

– По сути, нет. На него, вероятно, не существует ответа.

– По-моему, мы договорились не говорить о смерти, – заметила Флорри.

– Жизнь не дешевка, – продолжил Пит. – Каждый день – подарок. Не забывайте об этом.

– А как быть с жизнью Декстера Белла? – спросил Джоэл.

– Он заслужил смерть. Ты этого никогда не поймешь, но, полагаю, наступит день, когда тебе станет ясно: жизнь полна такого, что неподвластно сознанию. Никому не гарантировано понимание всего, что есть на свете. Существует множество тайн. Принимайте их такими, какие они есть, и двигайтесь вперед.

Пит вытер губы и отодвинул тарелку.

– У меня вопрос, – произнесла Стелла. – Тебя запомнят в нашем городе. И не за праведные дела. Твоя смерть, очевидно, превратится в легенду. Каким ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

– Добрым семьянином, сотворившим двух красивых детей, – улыбнулся отец. – Пусть говорят что угодно. О вас ничего дурного не скажут. Я горд, потому что есть ты и твой брат.

Стелла закрыла лицо салфеткой и всхлипнула. Пит медленно поднялся.