Сьюзан Конант - Пес, который боролся за свои права

— У нее ногти были как пластик. Она продавала косметику.

— И слишком ею злоупотребляла. Она явно хотела молодо выглядеть.

— Знаю, — сказал он.

— Но не выглядела. У нее был жалкий вид.

Как только Де Франко ушел, я отправилась с визитом в аптеку Квигли — в основном затем, чтобы успокоить Бака. На улице у аптеки сын Сиси, Пит Квигли, садился в зеленый автофургон. Я подошла к нему:

— Пит? Я Холли Винтер.

Казалось, он не узнает меня, и мне было неловко напоминать ему, где и когда мы встречались.

— Вам надо что-нибудь сделать?

— Я хотела сказать — я очень опечалена тем, что случилось с твоей мамой. Я ее немного знала.

— Ах, — сказал он, — да. — Его голос звучал так, словно он ее забыл или забыл, что она умерла. Он окончательно забрался в машину, захлопнул дверцу и уехал.

Остин Квигли стоял за прилавком в глубине аптеки. По нему было видно, что он ничего не забыл, вид у него был более чем унылый, но белый халат был безукоризненно чист и безупречно отутюжен. Внутри аптека Квигли выглядела лучше, чем я ожидала, хоть и не так, как аптека на Гурон-авеню. Недавно супруги Квигли предприняли попытку придать ей более современный вид. Новый бежевый с грязноватыми цветами линолеум, новые, покрытые пластиком прилавки, новые дешевые полки, на которых товары были расставлены на значительном расстоянии друг от друга, чтобы создавать видимость полного ассортимента. Чтобы чем-нибудь занять руки, я взяла бутылку перекиси водорода. Ею хорошо чистить собакам уши.

— Чем могу помочь? — прозвучал монотонный голос Квигли.

Конечно. Мой отец желает знать, не вы ли украли его волка.

— Меня зовут Холли Винтер. Мы раньше встречались. (В день убийства вашей жены. Это вы сделали?) Я дрессирую собак.

Казалось, он силится что-то припомнить.

— Я очень огорчена тем, что произошло с Сиси, — сказала я.

Его лицо приняло болезненное выражение.

— Я не могу закрыть магазин. Не должен. Люди на нас рассчитывают, — сказал он.

— Конечно.

— Вам ведь не нужна косметика?

— Нет. Не сегодня.

— Всем этим занималась она. Просто не знаю, что мне без нее делать. Видите ли, моя жена была профессиональной косметичкой. Тон, румяна, пудра и все остальное. — Теперь его голос звучал почти беспечно, или это был признак близкой истерики? — Понятия не имею, как я со всем этим справлюсь. Реестр товаров, бухгалтерские книги — все, все было на ней. Она умела общаться с покупателями, справлялась о здоровье, давала советы.

— Мне действительно очень жаль, — сказала я.

— От Пита нет никакого проку. Сущий бездельник. Помощи по магазину от него ждать не приходится. Определили его в фармацевтическое училище, так он проучился две недели и вернулся домой. Занялся малеванием и наотрез отказался помогать матери за прилавком.

— Малеванием?

— Покраской домов.

Должно быть, он представил себе Пита за мольбертом, и эта картина развеселила его. Он стал тихонько посмеиваться. Что делать, когда надо остановить приступ истерики? Ударить по лицу? Выбежать на улицу и снова прибегнуть к помощи дождевателя?

— Мне нужна зубная паста, — сказала я. Это первое, что я увидела на прилавке. Интересно, может ли с человеком случиться истерика в тот момент, когда он продает «Колгейт»? — И еще вон та бутылка перекиси водорода.

Он глупо ухмыльнулся и склонил голову набок.

— Держу пари, вы чистите ею собачьи уши, — изрек он с таким выражением лица, будто говорил нечто крайне умное и любезное.

— Да, — подтвердила я. — Кстати, о собаках. Недалеко отсюда в воскресенье ночью пропала собака моего отца. Большая собака. Похожая на волка.

Остин Квигли покачал головой. Я расплатилась, и он положил зубную пасту и перекись водорода в белый пакет, на котором даже не было названия их заведения.

— Если вы случайно увидите похожую собаку, пожалуйста, дайте мне знать. Возможно, он бродит где-нибудь поблизости. Я живу в красном доме на углу Эпплтон и Конкорд. На первом этаже.

— Моя жена была собачницей, — сказал он. — А я никогда не умел с ними ладить. Ах, я старался, пробовал все эти «рядом», «стоять», но не мог добиться, чтобы они меня слушались.

Меня встревожило, что он говорил в прошедшем времени.

— Они по-прежнему с вами, не так ли?

— Ах, Макс еще там, — ответил он.

— Леди?

— Вчера укусила меня. Вцепилась мне в икру. Вот так, всеми зубами и вцепилась. Пришлось отвести ее прямо к ветеринару.

— Она пострадала?

Он подарил мне широкую улыбку.

— Надо было воткнуть в нее иглу, — весело сообщил он. — Укусила меня. Я же сказал вам, прямо за икру. У меня не было выбора, разве не так?

Изголодавшаяся по любви, напуганная, Леди могла укусить его просто от страха, но она была хорошим пойнтером, так не похожим на несчастную Зип, которую Мими все же старалась вылечить. Не знаю почему, но она мне нравилась. Нет, только не Стив, подумала я. Пусть это будет любой другой ветеринар. Любой другой. Не Стив.

— К какому ветеринару вы обратились? — спросила я. Мне было необходимо знать.

— Тот молодой, что сменил доктора Дрейпера. Доктор Делани.

Делани. Стив Делани. Добросовестный ветеринар. Мерзавец. Убийца.

Вернувшись домой, я нашла в автоответчике послание Стива. Я набрала его домашний номер, услышала голос в автоответчике и оставила свое собственное послание. Как только я положила трубку, телефон зазвонил.

— Холли? Говорит Эл Барнс.

Некоторые пожилые и не совсем пожилые обитатели Аулз-Хед, штат Мэн, орут в телефонную трубку, но только не Эл. Сестра Эла, Регина, обычно присматривает за домом и собаками Бака. Меня она любит не больше, чем любила мою мать. Я даже не знаю, различает ли она нас. Когда она удостаивает меня своим вниманием, то называет Марисой. Но Эл всегда был другом нашей семьи. Он по меньшей мере лет на десять моложе сестры, ему немного за семьдесят, он в здравом уме и всегда принимает участие во всех рыболовных и охотничьих экспедициях Бака.

— Привет, Эл.

— Холли, я подумал, что ты должна знать. Меня что-то беспокоит твой отец.

Не стоит беспокоиться, Эл.

— В чем дело?

— Ну знаешь, по-моему, он совсем не спит с тех самых пор, как вернулся. Тяжело мне это говорить, но, думаю, у него с головой не все в порядке.

М-да, услышать такое от человека, по всей видимости уверенного, что у Регины с головой все в порядке.

— Он переживает за Клайда, — сказала я. — Ты знаешь, что Клайд потерялся? К тому же он, наверное, сидит над Милли и ждет, когда у нее начнутся роды.

— Холли, он заперся в сарае, плачет как младенец и ни в какую меня не впускает. Я уже все испробовал — и в дверь колотил, а он не открывает, и все тут.

По телефону голос Бака звучал неважнецки, но не настолько.