Анна Гале - Из архивов частного детектива Стейси Браун

Помещение было, казалось, насквозь пропитано мерзким запахом: он лез в ноздри, забивался в лёгкие, мешал дышать, лип к волосам, коже, ощущался каждой клеточкой тела. У Стейси задрожали руки: молодая женщина осторожно опустила смартфон, опасаясь того, что может увидеть.

Бледное лицо, прикрытое чёрной полумаской, блестящая лысина и длинные седые волосы на висках, белый плоёный воротник, чёрная куртка и странный, местами красный, местами серый треугольник – с вершиной в районе грудины и основанием чуть выше пупа. В первое мгновение частному детективу показалось, что на животе умершего свернулся клубок серо-зелёных змей, а некоторые уже переползли на пол, – но, всмотревшись, молодая женщина поняла, что это были вытащенные и не без изящества разложенные по животу и вокруг трупа кишки.

За спиной раздалось слабое «ой!», потом хрустнул гравий и послышались характерные звуки.

Не в силах отвести взгляд от жуткого натюрморта, Стейси попятилась на улицу, почти машинально набрала номер Фримена, но через пару секунд бросила телефон на песок и с облечением присоединилась к Каннингему, укрывшемуся в многострадальных кустах.

Последующие события той ужасной ночи Стейси помнила смутно.

Инспектор приехал довольно быстро и, что не могло не радовать, с «группой поддержки». Мисс Браун видела сержанта Броди, судмедэкспертов и трёх или четырёх деревенских констеблей: Фримен вытряхнул из постелей всех, кого удалось.

Сейчас частный детектив даже под дулом пистолета не смогла бы вспомнить, кто увёл её и Каннингема с места преступления. Но проснулась она в своей комнате – белой гостевой.

Дверь тихонько скрипнула и приоткрылась. В щель заглянула Сара Доусон.

– Как вы себя чувствуете, милая леди? – поинтересовалась экономка.

– Спасибо, более-менее нормально. Но какие-то эпизоды случившегося ночью просто вылетели из головы.

– Это естественно. Такой шок! Да и не надо эти ужасы вспоминать. И вам, и мистеру Каннингему было так плохо, что приехавший с инспектором доктор сделал вам обоим успокаивающие уколы и велел ни в коем случае не будить, а дать выспаться, сколько пожелаете.

– Может, оно и вправду к лучшему. И сколько я пожелала?

– Если вы про то, который час, то сейчас половина первого.

– Мамма мия! – Стейси соскочила с кровати. – За это время столько всего могло случиться!

– На самом деле, дорогая леди, ничего особенного. Полиция была здесь до утра: нас, конечно, и близко не подпускали, да мы и сами не очень-то хотели. Тело того бедняги – уж не знаю, кто он был, – увезли часов в шесть. После этого я заварила господину инспектору кофе и пошла отдохнуть. Сама встала полчаса назад. Мистер Каннингем ещё спит: Джон только что заходил к нему. Мистер Фримен, как я поняла, всё утро просидел в каминной: изучал какие-то бумаги. А прямо перед тем, как зайти к вам, я проводила к инспектору нашего деревенского нотариуса – мистера Доджа.

– Ух ты! Мне надо послушать! Миссис Доусон, вы не могли бы мне тоже сделать кофе?

– Само собой, мисс Браун. Надеюсь, от пары сэндвичей с лососем вы не откажетесь. Поверьте, таких вы ещё не едали.

– Верю. И, конечно, не откажусь.

***

В уютной, отделанной дубовыми панелями комнате, где вдоль стен стояли шкафы с книгами и журналами – всё больше специальными университетскими изданиями по этнологии и культурологии, – Майкл Фримен беседовал с маленьким невзрачным человечком, похожим на зачем-то нацепившую строгий чёрный костюм и галстук-бабочку крысу.

– Добрый день, мисс Браун! Пришли в себя?

– Да, инспектор, благодарю. Всё в порядке. Вы не будете против, если я поприсутствую?

– Конечно. Всё-таки мистер Каннингем – ваш клиент. Мистер Додж, это – Стейси Браун, частный детектив. Коллега, мистер Додж – душеприказчик сэра Томаса Грея.

Крысо-нотариус вежливо склонил голову и окинул хорошенького частного детектива взглядом, в котором читалось явное сомнение в профессионализме и компетентности столь молодой особы.

– Итак, инспектор, мы говорили о том, что произойдёт, если условия завещания сэра Грея будут нарушены. Согласно желанию моего покойного друга – а мы были друзьями без малого сорок лет – я являюсь управляющим траста, который, собственно, и представляет из себя завещание, – увидев слегка остекленевшие взгляды Фримена и мисс Браун, мистер Додж вздохнул и перешёл на чуть более человеческий язык. – Как вам известно, мистер Каннингем в качестве наследника обязан следить за целостностью и сохранностью коллекции лорда Грея. Только при этом условии мистер Каннингем может пользоваться всеми остальными средствами и имуществом покойного. В случае попыток продажи – целиком или по частям, актов дарения, а также намеренной порчи экспонатов коллекции мистер Каннингем этого права лишается, и всё имущество переходит под мою полную опеку, пока не будет найден другой, более ответственный наследник.

– Правильно ли я понимаю, мистер Додж, – на лице Майкла Фримена, привыкшего заниматься раскрытием убийств, а не путешествовать по лабиринтам юридических документов, отразилась напряжённая работа мысли, – что, в силу сложившихся обстоятельств, вы можете в любой момент отобрать у Бартоломью Каннингема наследство?

– Не совсем так, господин инспектор. В условиях траста речь идёт о недобросовестности наследника. Но мистер Бартоломью свои обязанности выполнял ответственно и честно: следил за порядком в музее и не имел намерений продавать или дарить экспонаты коллекции. То, что случилось, ужасно неприятно…

«Неприятно! Ну и словечко!» – Стейси вздрогнула, вспомнив торчащий из груди юной Коломбины кинжал и выпотрошенного беднягу Дока, и с трудом сдержала рвотный позыв.

– …но пока не доказана связь мистера Каннингема с этими преступлениями или его участие в похищении кукол, никаких оснований для временного или окончательного исключения из условий траста нет. К тому же, скажу вам начистоту: мне крайне не хочется брать на себя эти хлопоты, потому что вторая ближайшая наследница – мадам Роуз-Мари Каннингем – скончалась год назад, а поиск других родственников и выяснение – кто из них является первым претендентом – может потребовать немало времени. Насколько я знаю, у моего дорогого друга Томаса было немало троюродных братьев и сестёр, но прямых наследников нет.

– Есть!

Мистер Фримен и мисс Браун обернулись. В каминную вошёл Джошуа МакКолин.

– Добрый день, господа. Леди. Простите за бесцеремонное вторжение, – произнёс управляющий. – Господин инспектор, я думал всю ночь и решил, что должен вам кое-что рассказать.

– Если вы располагаете информацией, которая может помочь раскрыть это ужасное преступление… – начал Фримен.