Ефим Друц - Волки

— Это когда она в прошлый раз замуж выходила? — спросил Митя.

— Да.

— Как же, помню…

Он появился, когда гулянье было в самом разгаре. Вовсю надрывался магнитофон, кое-где танцевали, полупьяные гости разбрелись по квартире, уже успев позабыть, куда и зачем пришли. Митя знал семью жениха, в которую входила, конечно же, от скуки, дочь Арнольдыча, и не одобрял этой свадьбы. «Чепуха все это, — думал Митя. — Не приживется Катька у Никитиных, не приживется!» Знал он и старого Никитина, прижимистого, претенциозного архитектора, все время старающегося выглядеть кем угодно, но только не самим, собой.

Старый Никитин сидел нахмурившись и почему-то в одиночестве. Митя подошел к нему.

— А, Митя, — обрадовался Никитин. — Все-таки ты пришел, я думал — побрезгуешь. Ты ведь барин по натуре.

— Ну какой я барин, дядя Костя? — ответил Митя. — Что ты говоришь?

— Не обижайся, брат, не обижайся, — похлопав Митю по руке, Никитин продолжил: — Вот я и говорю, Митя, ты — барин, а мы — простые люди, и где уж нам тягаться за тобой?

— Ты пьян, дядя Костя, — ответил Митя, — мы с тобой поговорим потом, если захочешь…

— Нет, погоди, погоди. Разве нам, хотя бы раз, удавалось поговорить по душам? Никогда.

Никитин покачнулся, схватился руками за спинку тахты и пьяно уставился на подходящего к ним молодого парня с длинной гривой черных, с проседью волос.

— Молодежи привет, — радостным восклицанием встретил он парня, — садись со мной. Как тебя зовут?

— Витька, — ответствовал парень и, улыбнувшись Никитину и Мите, сразу же продолжил: — А я — историк!

— Ну! — одновременно воскликнули Никитин и Митя.

— Ага, — сказал Витька и улыбнулся еще раз. — Я, дяденьки, немного пьян, как раз настолько, чтобы можно было поговорить с вами об истории, если вы, конечно, ничего не имеет против?

— Свадьба все-таки, — попробовал возразить Митя, но Витька махнул рукой.

— Ненадолго. Этот золотушный жених, кажется, сынок твой, — кивнул Витька Никитину, — он сбежит от нее скоро. Вы, дяденьки, просто не в курсе, а я давно ее знаю, натерпелся с ней. Бог знает, сколько натерпелся.

— Что — знаешь? — Никитин приподнялся с тахты.

— Да ты, дед, не волнуйся! Что она тебе, дочь, что ли?

— За его сына выходит, — вмешался Митя.

Но остановить Витьку было уже невозможно.

— Вообще-то она баба неплохая, — продолжал Витька, — но уж гонору-то, гонору-то… Я ей «стрижено», а она — «брито», и так два года мучились. И потом, ведь это прямо чудеса! Ну зачем, спрашивается, она меня на свадьбу пригласила? Ну что я тут не видел? Приходи, говорит, и все, это будет вроде прощания…

— Ты бы потише, парень, — пытался утихомирить его Митя, но Витька не успокаивался:

— Да, история, деды, скажу я вам.

— Я ему сейчас в мору дам, — приподнялся Никитин, — и выкину отсюда.

— Не стоит, — сказал Митя и, взяв Витьку под руку, повел его в дальний угол.

— Ну как там у нас дела с историей?

— Какая там история, кастрированная, социально-политическая, — лепетал Витька, — слова собственного не скажи, мнения не имей…

— Ты, мужик, циник, что ли?

— Нет, дяденька, не циник я, и даже не такой уж и пьяный. Но от окружающего меня мутит и такая злость появляется.

— А на себя злость есть?

Их беседа была прервана появлением невесты, которая выглядела просто великолепно. Газовый шарф развевался над ней, словно знамя. Полы длинного белого платья мели пол. И все это, видимо, призвано было символизировать нравственную чистоту и торжество добродетели.

— Поздравляю, — начал было Митя и протянул Кате маленькую коробочку с подарком.

— Спасибо, Митя. Ты рад моему счастью? — пропела невеста.

— Если вам… если тебе хорошо, — попытался ответить Митя.

— Да, мне спокойно, — ответила она.

— Врет, — громко сказал Витька, — таким людям никогда хорошо не бывает, пока они кого-нибудь в могилу не загонят.

Катя рассмеялась.

— Вот стервец, весь вечер будет настроение портить.

— Зачем же ты его позвала?

— Зачем позвала? — тут же откликнулся Витька.

— Отстань, — одернул его Митя, — дай человеку порадоваться.

— Хорошо, — ответил Витька и, отойдя в сторону, вдруг разрыдался.

Невеста кинулась к нему, стала его утешать и гладить по черным вьющимся волосам.

— Перестань, ну, Вить, ты же сам не хотел, чтобы мы поженились, ну сколько можно было меня мучить?

— Катюша, давай уйдем отсюда, — упрашивал ее Витька…

— Ты с ума сошел!

— Что тут происходит? — спросил высокий и, надо отметить, довольно элегантный жених. — Почему он плачет?

— Выпил лишнего, — отозвалась Катя, — да ты не волнуйся, Эрик. Сейчас пройдет. Он немного полежит, и все встанет на свое место.

— Ничего не пройдет, — неожиданно заявил Витька. — Ничего не пройдет, — многозначительным тоном добавил он и, пошатываясь, двинулся на кухню. — Митя пошел за ним.

— Вот что, малый, — сказал ему Митя, — портить настроение себе, а тем более молодоженам, не рекомендуется. Надо было выяснять отношения раньше или не приходить сюда.

— Я вижу, ты хороший мужик, — неожиданно сказал Витька, — но мне горько.

— Не надо было приходить, — повторил Митя.

— Я думал, она обидится.

— Пойдем отсюда, — предложил Митя, — мы с тобой все, что полагалось, выполнили: поздравления и подарки вручены. Что ж, пора и по домам. А то как бы чего не натворить от, горечи…

Но уйти им не удалось. В передней раздался звонок, и вслед за ним послышался знакомый голос:

— Мира и благоденствия дому сему и радости всяческой.

Митя выглянул. В столовую входил человек, до невероятия похожий на гриб. В руках он держал огромный букет цветов.

Человек наступал с ехидной усмешкой.

— Арнольдыч пришел, — прошелестело по гостям.

— Что-то будет?

— А это уж как примут его!

— На свадьбе всех хорошо принимают.

Никитин шел навстречу Арнольдычу с распростертыми объятиями.

— Арнольдычу — уважение!

— Папаша, — прокричала Катя.

«Черт возьми, — подумал Митя, — неужели все-таки скандал назревает?»

Митя подошел к Арнольдычу и тронул его за рукав.

— Газетки свежей не найдется?

Арнольдыч рассмеялся и протянул Мите руку.

— А, это ты, сосед?! Молодец. Они меня все время черт знает за кого принимают, за колдуна, что ли? Кстати, меня Иннокентием зовут. Почему Арнольдычем кличут — непонятно, вроде никакого повода не давал.

Арнольдыч двинулся к столу, где многочисленная компания вместе с успокоившимся уже Витькой поглощала различные яства.

— За единение душ! — провозгласил тост Никитин.

Все стали чокаться. Витька отверг предложенный ему фужер с водкой и, растягивая слова, громко произнес:

— А кто его видел — единение?

— Опять этот малый выступает? — мрачно изрек жених.