Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

– Я помогу тебе, Ил… Обещаю. Мы понесем его вместе – твой мешок с надеждами. И вместе станем бессмертными.

Я знаю, что Ил сейчас протянет руки, чтобы сжать мои груди, раздвинет мне ноги, чтобы проникнуть внутрь языком. Лишь бы заставить меня замолчать, доставив наслаждение.

– Только посмей, Ил… Только посмей сказать, что мы на этом и кончим, что ты сможешь жить без меня!

– …

– Мы станем сильнее всех. Хитрее всех. Только дай мне немного времени. У нас впереди еще целая жизнь, чтобы любить друг друга.

Целая жизнь… И самолет, который вылетает в Руасси через три часа.

Его руки ложатся на мою грудь – ту, под которой бьется сердце. Со скоростью тысяча километров в час. Я продолжаю свою литанию:

– У нас с тобой целая планета, чтобы любить друг друга, Илиан. Через два дня я лечу в Джакарту.

– Знаю, ты говорила это в Монреале, моя ласточка.

– Я вылетаю из Руасси и возвращаюсь в Руасси. Ты… ты мог бы встретить меня в Париже?

Простыня соскользнула на пол. Теперь Ил и впрямь проснулся, окончательно проснулся. Я борюсь с искушением опуститься еще ниже, добраться до острия его желания, вобрать его в себя, втянуть, проглотить.

– Нет… Это невозможно… После поездки в Барселону Улисс подыскал мне новый контракт. Я так долго его упрашивал…

– Новый контракт? Где, в каком месте?

Мои пальцы ласкают восхитительно крепкий член, губы жаждут поучаствовать в пиршестве. Я наклоняюсь, но Илиан движением влюбленного дзюдоиста переворачивает меня на спину.

И вот он уже на мне.

– Да ерундовый контракт, говорить не о чем! – шепчет он. – Гитаристом в баре отеля люкс.

– Где?

Илиан проникает в меня.

– В Джакарте.

В Джакарте …

Ил уже во мне.

Джакарта!

Значит, наш роман – самый прекрасный в мире – продолжается! Я уже не чувствую своего тела, наслаждение захватывает, сжигает меня, и каждая капля крови, каждая клеточка плоти сулит бесконечное блаженство. Такая уверенность приходит единственный раз в жизни .

– Я люблю тебя, Илиан… люблю… ЛЮБЛЮ!

Ил не останавливается. Ведет меня к вершине наслаждения.

– Куда мы идем, Натали? До чего мы вот так дойдем?

– До Джакарты.

Наши тела сливаются в оргазме. Наши души воспаряют к небесам. Оставив на постели две измученные телесные оболочки.

– А потом?

– А потом нас ждут целая жизнь и целая планета, чтобы любить друг друга.

Почему требуется столько предосторожностей, чтобы пропустить пассажиров в самолет? Ведь не подвергают же людей досмотру перед посадкой в поезд, в автобус, на корабль, а ведь там тоже можно все разнести вдребезги, если какой-нибудь псих решит это сделать. Привыкнув к сокращенным до минимума формальностям в отношении летного состава, я редко задавалась этим вопросом. И вот теперь, зажатая в толпе пассажиров, терпеливо ожидающих своей очереди перед воротцами металлоискателя аэропорта Прат, нахожу задержку нестерпимой. Перед нами не меньше полусотни пассажиров, которые должны поставить на транспортер свои сумки, выложить ключи, украшения, мобильники, ремни, обувь. Мы, все семеро, молча ждем своей очереди; близнецы увлеченно сосут «чупа-чупсы», то и дело обмениваясь ими на столике коляски; Лора пытается развлечь остальных разговором.

– Все-таки наш вояж удался, правда? – И сама же настаивает, вспоминает, обсуждает, поздравляет нас и себя с успехом, строит планы на будущее: – Хорошая была идея, вы согласны? Это можно повторить, всем вместе, почему бы и нет?

– Конечно, Лора, конечно! Не беспокойся, все хорошо. Ты замечательно все это придумала!

Даже если Оливье сейчас не говорит ни слова.

Ему очень не понравилось, что я где-то пропадала до самого полудня. И моя выдумка насчет разговора с Флоранс и ее брака с командиром Балленом его ничуть не убедила. «Нет, ты представляешь, Оли?!» – «И это заняло у тебя все утро?» Как не убедил и мой подарок – керамическая кружка в стиле Гауди. Да, я согласна, что подарочек так себе, но чем еще, будучи в Барселоне, доставить удовольствие человеку, который не любит ни футбол, ни живопись? Видно, что Оливье не терпится вернуться домой. Я часто смеюсь над ним, когда мы бываем в гостях и он сразу после кофе начинает позевывать и смотреть на часы: его тянет в мастерскую, как лошадь в свою конюшню.

Но сегодня все гораздо хуже.

Сегодня не до смеха. Я чувствую, что Оливье рассержен всерьез. Он сдерживается ради Марго и Лоры, не позволяет себе никаких намеков, ну или почти не позволяет, сказав только позавчера, в постели: Больше ни слова об этом, Нати. Кончено. Забудем!

А я вот взяла и сбежала. Оливье согласился похоронить прошлое, а я все-таки не удержалась и опять натворила бед. Прости меня, Оли!

Я крепко сжимаю руку мужа, стараясь ободрить его. Ободрить Лору. Не Марго – той на все плевать. Она сама себя развлекает, пересматривая фотки на мобильнике и время от времени демонстрируя нам самые удачные – скульптуры Саграда Фамилия, потолок Дворца музыки – или самые смешные – Этан и Ноэ, показывающие язык саламандре в парке Гуэль, какой-то голый тип на пляже Барселонеты, Валентин посреди бульвара Рамбла, отдающий честь живой статуе Джеймса Бонда.

А в воротца металлоискателя прошли не больше десяти пассажиров, стоявших перед нами.

И вдруг до меня доходит – мне все объяснила одна из фотографий Марго. Теперь я поняла, почему мой утренний разговор с Батисто показался заранее подготовленным. Как же я раньше не догадалась?!

Меня охватывает паника. Я должна туда вернуться! Вернуться на проспект Колумба и поговорить с Батисто. Он должен признаться.

Поочередно оглядываю Валентина и Лору, близнецов, Марго, Оливье. Максимум через полчаса нам предстоит пройти таможенный контроль. А через час мы сядем в самолет.

Раздумывать некогда. Я выпускаю руку Оливье и восклицаю:

– Я… я… забыла!..

Марго непонимающе смотрит на меня:

– Что забыла, мам?

– Я… я…

И не нахожу никакого объяснения, никаких оправданий. Самой не верится, что я способна так поступить. Что сумасшедшая, которая поворачивается, бросает своих детей, внуков и мужа, расталкивает толпу и мчится куда-то, это я.

– Не ждите меня, я вас догоню.

И сумасшедшая убегает. Оли стоит онемевший, с перекошенным лицом. Валентин, с его мгновенной реакцией, растерянно смотрит мне вслед: его теща свихнулась! И только Лора кричит:

– Мама, как же ты нас догонишь, самолет взлетит через час!

– Улетайте… улетайте без меня… Я сяду в следующий.

И бегу прочь. Не оборачиваясь. Не смея взглянуть в глаза тем, кого люблю, кому сейчас стыдно за меня. А я совсем обезумела: мчусь со всех ног, расталкиваю людей и даже не извиняюсь. Нет, я не обезумела. Кто-то другой хочет сделать меня безумной! У меня нет выбора. Я должна дать отпор, должна обороняться. Должна узнать.