Анатолий Горбов - Плохие привычки

Но она исчезла — и пустой бардачок было хорошо видно в открытую дверь. А он за ее изъятие в протоколе не расписывался. Это было подозрительно, и Свин решил, что кассетой завладел ушлый фсбшник. Но зачем? Опять, что ли, его будут шантажировать? Ну почему он ее не уничтожил сразу?

Я слушал Слона очень внимательно, но, видимо, сильно отупел от долгого ожидания. Отупел настолько, что в конце этого на удивление довольно грамотного рассказа очень хотел спросить: «Ну и чем все закончилось?» Все оттого, что я никак не мог понять — достигнута ли моя цель. Интонация собеседника тоже никак не подсказывала — она и веселой не была, и замогильными нотками не отдавала.

Слон, однако, безо всякой подсказки догадался подвести в конце своего спича итоги:

— Короче, поздравляю тебя! Мы такое осиновое гнездо разворошили!

Я автоматически отдал Славику спасибо за поздравление и наконец-то понял, что вечер заканчивается хорошо. Но все равно сидел какое-то время с пикающей трубкой и искал подвох в последней фразе. Это было как с табличкой «Ремонт очков» на двери проктолога — вроде логично, но неправильно.

Когда до меня дошло, что гнездо должно было быть не осиновым, а осиным, я испытал настоящее облегчение. И за себя, и за Слоновитого — потому как такую длинную речь он просто не мог произнести, не сделав ни одной «очепятки».

Словосочетание «осиновое гнездо» обрело в моей голове иллюстрацию, и та представляла собой удручающее зрелище. Из абстрактного нагромождения осиновых веток тянулась молодая, но совершенно дикая осина, всем своим видом давая понять, что она голодна. А мама-осина в это время пыталась ее научить заводить собственных подосиновиков…

Понимая, что именно так шарики закатываются за ролики, я решил себя отвлечь какой-нибудь песней. На мотив «Малинового вина» Игоря Николаева, не сильно меняя оригинал, я запел свой вариант:

Получилось как-то не очень оптимистично, и я поежился, представив жужжащих над головой полосатых насекомых. В общем-то, как в воду глядел…

Звонка из отдела кадров Управления Федерального казначейства по Ростовской области Настя ждала с нетерпением. Она даже мечтать спокойно не могла — настолько принципиальным для ее будущего было поступление на службу в эту государственную структуру.

Обычный для ее характера оптимизм в последнее время работал со сбоями. Все потому, что зебра-жизнь подкинула Насте свою черную полоску. Давно уже подкинула. У Насти даже стало зреть и наливаться пессимистическими соками ощущение, будто пошла она через эту полоску вдоль, а не поперек. Как не ходят обычные смертные люди, далекие от мазохизма.

Началось все с того момента, когда она решила жить отдельно от матери — Ларисы Владимировны, которая, впрочем, сей факт и не очень-то заметила. Лариса Владимировна всегда была очень увлечена вопросами саморазвития и самосовершенствования и постоянно пропадала на каких-то странных курсах, тренингах и семинарах.

Ее не смущали непостоянные заработки, отсутствие мужчины и даже проблемы собственного ребенка. Для достижения цели все средства хороши. А цель у Ларисы была одна — точнее, она так думала, что одна. Она искренне хотела стать лучше и совершеннее.

Однако достижение этой цели получалось у нее как-то стабильно плохо. Конечно, если бы она порылась в своих многочисленных конспектах, то без труда убедилась бы в том, что «стать лучше и совершеннее» вообще не может считаться целью. Ибо любая достижимая цель должна быть измеримой. Иначе как вы поймете, что достигли ее?

Вот если где-нибудь в какой-нибудь завалящей палате мер и весов хранился бы эталон «лучшества и совершенства» или хотя бы была известна формула, по которой все эти зыбкости вычисляются, вся суета Ларисы Владимировны приобретала бы смысл. Тогда можно было бы рассчитать, сколько единиц совершенства приходится на каждую Ларису Владимировну ростом в один метр, весом в один килограмм и прожившую один год.

Но мама Насти, наплевав на основы целеполагания и измеримость собственной эффективности, слепо шла вперед, жадно проглатывая горы книг по психологии и эзотерике, посещая бесконечное множество курсов — от холотропного дыхания до бизнес-тренингов по сетевому маркетингу. И все бы ничего. Возможно, что и звучащие вполне по-шарлатански «Личные встречи с Небесным Ламой» могли бы принести ей какую-нибудь пользу, если бы не забывались напрочь в трехдневный срок и их место не занимали бы вебинары «Как заработать в МЛМ-проекте». А те в свою очередь сменялись следующими курсами, так и не отразившись своей теоретической частью в практической жизни беспокойной женщины.

Когда деньги подходили к концу и становилось совсем тяжко, Лариса Владимировна просыпалась от сна ненасытного до обучения разума, шла по многочисленным подружкам и впаривала тем какую-нибудь посредственную продукцию очередной сетевой структуры. Подружки покупали — из жалости. И, с болью глядя на Настю, которую неутомимая мамаша частенько таскала с собой и к подружкам, и на тренинги, совали ей ненужные вещи. И давали деньги в долг — зная, что Лариса эти деньги не вернет. Не тот человек. Не потому, что непорядочная — просто забудет.

Росла Настя неравномерно. Описывать ее жизнь нужно было исключительно зигзагами. Неровными рваными линиями. Если бы заметные характеристики человека — социальные, материальные, культурные — составлял навороченный генератор случайных чисел, он бы, познакомившись с Настей, сразу бы ее зауважал. Потому что Настя — это было нечто. Кроме явных статистических редкостей, таких как сочетание выдающегося ума и безупречной красоты, щедро политых порядочностью и человеколюбием, были еще странности.

Одноклассницы не могли понять, как у девушки, одевающейся в дорогущие шмотки (на самом деле это были подарки состоятельных подруг и знакомых ее матери, достававшиеся Насте уже не новыми), никогда не было денег, иногда даже на скромный завтрак.

А классная руководительница, учительница английского, очень хорошо знающая плачевное финансовое положение Настиной семьи, не понимала, каким образом ребенок успешно закончил дорогущие курсы оксфордского английского. Хотя, конечно, заканчивала эти курсы не она, а ее мама. Просто Настя на них тоже присутствовала, и деятельный детский ум впитывал все как губка. Именно поэтому Настя знала язык превосходно и говорила с безупречным оксфордским произношением.