Анатолий Степанов - Деревянный самовар

– Значит, маленькое такое, еще не до конца уверенное в себе «да»?

– Это вы сказали «да», Александр Иванович.

Из Смирнова вышел пар: очень надоело все. И дело дурацкое надоело, и прокурор надоел, и Нахта надоела, да и сам себе надоел с этой идиотски выдуманной поездкой в нетронутые цивилизацией места к лучшему другу на побывку. От безнадеги энергично растер двумя руками усталое и слегка опухшее от усталости вялое свое лицо. Так, оттяжка времени. Ну и зачем тянуть? Он встал и сверху посмотрел на Владимира Владимировича. Спросил, требуя подтверждения:

– Считаете, что на Шипке все спокойно?

– Почему вы так решили? – негромко возразил прокурор.

Смирнов тотчас вернул зад на стул.

– Так чего же мы кота за хвост тянем? Опоздать можем!

– Александр Иванович, если честно, у вас кое-какие сведения со стороны?

Смирнов на мгновенье задумался, как аккуратнее ответить, и именно в это мгновенье раздался густой и длительно-требовательный телефонный звонок – местная вертушка. Владимир Владимирович снял трубку. Вертушка, даже местная, она и есть вертушка – орет, как репродуктор в общежитии:

– Здравствуй, Владимир Владимирович! – голос первого секретаря.

– Здравствуйте, Георгий Федотович!

– Столичный милиционер, случаем, не у тебя заблудился?

– Угадали, Георгий Федотович.

– Дай-ка ему трубку.

– Здравствуйте, Георгий Федотович.

– И здороваться не хочу! Куда это вы запропали, Александр Иванович? Вы хоть и не у меня на партийном учете, но какое-то уважение партийным органам оказывать должны.

– Георгий Федотович, честное слово, замотался…

– Да не оправдывайтесь, Александр Иванович, не в чем вам оправдываться. Это шучу я, шучу! И хочу напомнить: сейчас ровно шесть и пятница – рабочая неделя окончена. Так что приглашаю вас отдохнуть. Сбор через полчаса у райкома. Предложения принимаются, возражения – нет.

– Мне бы переодеться, Георгий Федотович, кое-что с собой прихватить…

– Все найдем на месте, Александр Иванович, – волево прекратил дискуссию партийный вожак. – Давайте-ка, прокурора.

– Владимир Владимирович, а ты не собираешься с нами?

– Дел невпроворот, Георгий Федотович.

– Ну, как знаешь! – Георгий Федотович положил трубку. Положил трубку и Владимир Владимирович. Продолжил с ходу прерванный разговор в несколько иной интонации:

– Если у вас есть серьезные и доказательные факты, позволяющие обвинить того или иного гражданина в злостном и корыстном нарушении закона, я готов выслушать вас, Александр Иванович, со всем вниманием.

– Да не о том я, прокурор, не о том!

– Тогда о чем же?

– Да о том, что не сегодня-завтра в Нахте кого-нибудь убьют!

– Кого убьют?

– Не знаю!

– Но знаете, что убьют. Странно все это, Александр Иванович!

– Я не знаком с людьми в городе и районе, Владимир Владимирович. Но по моим прикидкам, по той серьезности, с которой было организовано убийство Власова, я убежден, что следующей жертвой этой шайки станет человек, действительно мешающий им.

– Что за шайка, о которой вы говорите?

– Вероятно, вам о ней известно больше, чем мне.

– Вы даже знаете о том, что известно мне! Вы романтик и фантазер, Александр Иванович.

На этот раз Смирнов поднялся окончательно:

– Мне непонятна ваша позиция как прокурора.

– Позиция проста: стоять на страже социалистической законности и требовать кары тем, кто эту законность нарушает.

– Ну что же, стойте на страже, стойкий оловянный солдатик. – Смирнов развернулся и вышел, не попрощавшись.

Улица, где находилась прокуратура, была тихой, заросшей травой и подорожником посадской улицей, застроенной до революции зажиточными мещанами прочными жилыми домами с лабазами в полуподвалах. Брели неторопливые пешеходы, сидели на скамейках у ворот бабки и бабы, без особого визга играли дети.

И даже половой психопат – козел – на этот раз не нарушал гармонию полусельского существования. Тряся бело-желтой грязной бородой, он размашистой и уверенной рысью постепенно настигал суетливо убегавшую от него серо-черную козу с маленькими рогами и несчастными глазами. Козу, конечно, было жалко, но, во всяком случае, свершался естественный процесс.

Тихая улица привела Смирнова к отвратительной трассе. Стараясь идти подальше от интенсивного движения, он все-таки наглотался пыли, прежде чем достиг начальнического незакрытого с одной стороны каре.

У достопамятного райкомовского крыльца стояли три черные «Волги» и экспортного исполнения пассажирский «Рафик». В «Рафике» уже, оживленно хихикая, общалась молодежная часть экспедиции. «Волги» – ждали. Ждали главных. Также ждали главных и не совсем главные и приглашенные. Среди приглашенных Смирнов с легким изумлением увидел Казаряна, Торопова и Фурсова. От своих неудач хотелось на ком-нибудь отыграться. Под руку попали деятели искусства, киноискусства и литературы.

– Как всегда, мобилизованное и призванное советское искусство по зову сердца готово выполнить любое задание партии? – глядя на московскую троицу и широко улыбаясь, бодро вопросил-возгласил нехорошо веселый подполковник милиции.

– Не задирайся, мент, – попросил безгитарный сегодня Олег, а миролюбивый Казарян добавил ласково:

– Мы о нем заботимся, а он хамит. Я для тебя, Саня, свои запасные плавки прихватил.

Но мент не унимался, сильно был раздражен:

– Мы что – вчетвером танец живота исполнять должны?

– Скорее – танец в животе, – поправил его невозмутимый Олег.

– Пить, значит, будем до усрачки, а ты, завязанный, радоваться, – решил Смирнов и тут же прицепился к Фурсову: – Даже вчерашнее выяснение отношений с Тороповым не мешает вам, Владислав, совместно развлекать районный партийный актив? Или вы готовы все стерпеть, чтобы еще ближе познакомиться с деяниями и идеями нашего партийного руководства?

Вступая в борьбу по примитивному, но безотказному принципу «от такого слышу», Фурсов спросил:

– А вы-то что здесь делаете, Александр Иванович?

– Я-то? – задумался Смирнов. Подумав, ответил: – Сам не знаю.

– Оне изволят выходить, – предупредил Казарян.

Первым ступил на крыльцо, естественно, Георгий Федотович. Чуть отстав, следовал тучный и уже слегка неряшливый, карьера, надо полагать, уже пошла под гору, председатель райисполкома. Почти рядом с ним уверенно шагал, скоро догонит и перегонит, второй секретарь райкома – молодой, поджарый, быстрый в движениях, глаз хватательный. За спинами этой троицы двигалась кодла – человека четыре-пять рангом ниже.

– Большой выход, – прокомментировал Казарян.

– Что? – строго не понял Георгий Федотович.

– Вы – пунктуальны, – нашелся кинорежиссер.