Анатолий Степанов - Деревянный самовар

– Пора, – сказал Чекунов, поднялся и снял с плеча автомат. – Доставай свой антиквариат, Петя.

Арефьев вытянул из-за пояса «ТТ», с брезгливостью посмотрел на него, спросил:

– Только из него?

– Только из него, – твердо сказал Чекунов. – Я подведу его к тебе на пять шагов. Промахнуться будет просто невозможно.

– Я и с десяти не промахнусь, – заверил Арефьев.

– Что ж, тогда начнем, – решил Чекунов и поднял автомат.

Короткая очередь прострочила грудь Арефьева. От выстрелов в упор дымились нагрудные карманы гимнастерки, а на спине клочья хаки стали дыбом. Арефьев постоял секунду и упал лицом вниз. Труп Арефьева на земле, раскинувший руки. Пошла кровь. С начала нехотя появилась из-под тела, а потом потекла разливом. Стараясь не ступить в кровавую лужу, Чекунов обошел труп и остановился у правой руки, недалеко выронившей пистолет. Достал из кармана чистейший носовой платок, тщательно обмотал им рукоятку «ТТ» и только тогда взял его в правую руку. Выпрямился и, не глядя на мертвого Арефьева, быстро зашагал ко второму ориентиру – трем муравьиным кучам и березке. Остановился, осмотрел себя, взял в левую руку автомат навскидку (в правой был пистолет Арефьева) и вдруг пронзительно и страшно закричал:

– Александр Иванович! Александр Иванович!

Он кричал беспрерывно, очень медленно отходя к первому ориентиру, чтобы как можно более сократить расстояние между двумя трупами: уже существовавшим в мертвом своем естестве и будущим. И полянку искал – не хотел со Смирновым сразу сталкиваться вплотную. Вот он просвет и круглое пространство диаметром метров в тридцать. Что доктор прописал. Чекунов остановился посредине поляны, оценил позицию, внутренне одобрил и опять закричал.

– Александр Иванович! Александр Иванович!

Смирнов явился с ожидаемой стороны и спросил:

– Арефьева убил, что ли?

И вдруг в пятнадцати метрах от себя увидел в левой руке Чекунова автомат навскидку, а в правой – пистолет «ТТ».

– Подойди ко мне ближе, – приказал Чекунов.

– Это чтобы ты из «ТТ» не промахнулся? – спросил, не двигаясь Смирнов. Он не ожидал ответа, он размышлял вслух: – Так. Патологический убийца Арефьев убил подполковника Смирнова из всем известного «ТТ», а не по своей вине чуть опоздавший доблестный лейтенант Чекунов автоматной очередью срезал убийцу. И труп Арефьева уже готов, и его отпечатки на рукояти «ТТ» имеются, вон их ты платочком сохраняешь. Есть, правда, некоторая перемена мест во времени и пространстве, но от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Верно, так задумали, Витя, да?

Автомат у Смирнова висел на ремешке через плечо, знаменитый парабеллум явственно проглядывался объемом в сбруе под курткой. Он был безоружен, он был в его, Чекунова, власти, и он, Чекунов, может сделать с этим ментом все, что захочет. Радостно чуть кружилась голова, от диафрагмы к лицу, веселя, пошла теплая волна, захотелось дышать, вольно и глубоко, и он задышал. Счастье?!

– Говори, говори, развлекай меня, москвич сраный. Тебе лишние полминуты жизни, а мне удовольствие, как в театре.

– Ты – сявка, Чекунов, – единственное, что сказал после этого Смирнов.

– Все, поговорили, – обозлился Чекунов. – Иди ко мне.

Смирнов медленно-медленно сделал первый шаг навстречу Чекунову.

– Быстрее! – завизжал тот. Второй шаг, третий, четвертый. Чекунов считал смирновские шаги. На пятом он начал поднимать «ТТ» на уровень глаз. Шестой. Пора целить в лоб.

И вдруг чекуновское сердце оборвалось и безостановочно понеслось вниз: в солнечное сплетение, в желудок, в мочевой пузырь, в пятки… Холодный металл коснулся его шейных позвонков, и одновременно голос человека, привыкшего повелевать, спокойно приказал:

– Я в любом случае выстрелю раньше. Роняй цацки на землю и – руки на голову.

Чекунов узнал голос Казаряна – кинорежиссера и бывшего лучшего оперативника Москвы. Сам не зная как и почему, он, не оборачиваясь, послушно уронил автомат и пистолет.

Сей момент Казарян, правой рукой развернув его, левым крюком в полную боксерскую ученую силу нанес удар в печень. Чекунова скрутило, и он боком упал на землю.

– Стоило ли? – спросил подошедший Смирнов.

– Нет, ты больной или дурак!? – почти с акцентом вскричал Казарян. – Стоило, еще как стоило! Ты бы себя на мушке посмотрел!

– Ну, и каков видок был? – ернически поинтересовался Смирнов.

– Неважный был видок, Саня, – не обрадовал его Казарян. – Сильно страшно вот так под пулей стоять?

– Страшно? Вроде бы и не страшно… но ужасно боязно.

– Да нет, ты вроде уже и ничего, – успокоился Роман. – Уже и шуткуешь. Что с ним делать? – И он брезгливо носком туристского ботинка потрогал Чекунова. От прикосновения тот застонал. Оклемывался.

– Здесь допросить, пока тепленький, и расколоть до жопы. Он, по сути, знает про это дело больше всех местных.

– А ты спрашиваешь, стоило мне ему врезать или не стоило! Очень даже полезно для предваряющей хороший допрос подготовки.

Делать нечего: Чекунов открыл глаза. Казарян присел рядом на корточки:

– Проснулся, поганец, выспался? А то еще разок усыплю?

Чекунов, насколько мог энергично, поводил свою голову щекой по земле: не хочу, мол, таким образом засыпать.

Казарян быстро, осторожно и умело обыскал его. Из-за пояса вытащил «ПМ», отстегнул бебут в ножнах, из голенища вытянул запасной нож-финку, в карманах нашарил две пары наручников. И по мелочам: запасные обоймы, ключи от «газика», связку отмычек, милицейское удостоверение.

Чекунов лежал, как колода.

– Куда это барахло? – спросил Казарян.

– Потом в их нору сложим, – решил Смирнов и приказал Чекунову: – Вставай, поганец.

Казарян повесил чекуновский автомат себе на плечо, «Макарова» сунул в карман куртки, а остальное ногой брезгливо отшвырнул в сторону. Чекунов лежал, в безнадежности не решаясь двигаться.

– Кому сказано? – угрожающе напомнил Смирнов. Их терпение испытывать уже было невозможно. Чекунов сначала сел, а потом неуверенно поднялся. – Пойдем на твоего Арефьева посмотрим. Проводи его, Рома.

Чекунов, а за ним Казарян со своим «Вальтером» нешибко побрели. Смирнов взял две пары наручников и «ТТ» с обвернутой носовым платком рукояткой. «ТТ» он упрятал тщательно во внутренний карман и последовал за неторопливой парочкой.

На кровь неизвестно откуда налетели здоровенные золотисто-синие мухи. Они кружили над Арефьевым, издавая победительный гул, потому что подошли мешавшие им люди. А мухам жадно желалось присесть на слегка затвердевшую кровь и сосать ее, сосать…

– Здоровый, лось, тренированный и дурак, – подумал вслух подошедший к трупу Смирнов. – Это я не об Арефьеве, это я о тебе, Чекунов, – пояснил он. – Может, ему наручники надеть, Рома, чтобы без лишнего пригляда и хлопот?