Анатолий Степанов - Деревянный самовар

– Может, и взбесились. Спи, Петя.

– Но вопрос-то не решен!

– Даю тебе слово, что я его обязательно решу, – заверил Смирнов.

Успокоенный генерал глянул на свои роскошные часы и приказал:

– Завтра разбудишь меня ровно в семь.

– А сейчас сколько?

– Двадцать три ноль-ноль.

– Молниеносно мы с тобой надрались, Петя! – удивился Смирнов. – Как монголы.

– Они нас в свое время на триста лет завоевали, – вспомнил Петя, лег и мгновенно спрятался в воздушное алкогольное небытие.

Смирнов вздохнул облегченно и занялся изначально неблагодарным делом: подсчетом наличности. Обшарив все свои карманы, он обнаружил всего-навсего двести одиннадцать рублей. А еще жить пару дней, а еще крупная трата, если все получится так, как он рассчитал. Смирнов вздохнул вторично и пошел побираться.

Поминки тихо умирали. В казаряновском номере оставалось человек шесть-семь, не более, истинные бойцы: Жанна, Борька Марченко, Семен Саморуков, звукооператор и двое здоровенных, как кони, замдиректоров съемочной группы.

– Жанна, – позвал Смирнов, – можно тебя на минутку?

Жанна не поднялась, не пошла к нему – сил не было, да и не хотелось.

– В чем проблема, Александр Иванович?

– В деньгах! – обиженно разозлился Смирнов. – Мне деньги нужны!

– Виталька, ему деньги нужны, – сообщила Жанна одному из замов.

– Много? – поинтересовался Виталька.

– Рублей триста-четыреста.

– Так, так, – слегка призадумался Виталька и тут же его осенило. – Вы ведь гонорар за консультацию у нас не получали?

– Какой еще гонорар? – не понял Смирнов.

– Он вам уже как три месяца выписан, – сообщил Виталька и встал. – Мы с Александром Ивановичем к бухгалтеру и кассиру. На десять минут. Если молодые за это время принесут, без меня не пить.

Ошибочное впечатление было у Смирнова о завершении поминок. В коридоре он спросил у Виталика:

– А удобно в такое время бухгалтера беспокоить?

– Удобно, – заверил Виталька и, подойдя к нужной двери, трахнул по ней убедительным кулаком: – Вставай, Сергеевна, никуда не денешься, придется тебе нашему консультанту денежки отдать!

– А попозднее не могли? – спросил не очень сердитый женский голос, и в замке заскрипел поворачиваемый ключ.

…Он возвращался в закусочную. Спать ему негде было, так уж лучше побыть в обществе хорошей женщины.

Алкаши вернулись, сидели над стаканами. Увидев Смирнова, замолчали, сделали суровые лица, но, не обнаружив прежнего смирновского спутника, вернулись к простому, как мычание, своему разговору. Московский фраер в одиночестве не представлял собой какой-либо опасности.

– Не допили? – сердито осведомилась Матильда.

– Приткнуться негде, Тилли, – признался Смирнов. – На свою кровать генерала уложил, а в номере Романа поминки. У тебя посижу, подремлю. Тем более мне с утра надо первый порожний рейс скотовозок встретить. Когда они обычно подходят?

– От половины шестого до шести, – ответила Матильда. – А зачем они вам?

– Не они. С ними, если все сойдется, один человечек прибыть должен.

– А генерал спит, – заметила Матильда.

– И слава Богу, – Смирнов изобразил на лице маленькое страдание и попросил: – Налей сотку, Тилли. Скучно за пустым столом сидеть.

– Пойдемте со мной, Александр Иванович, – скомандовала Матильда и, не ожидая его согласия или несогласия, проследовала в дверь за стойкой. Смирнов покорным хвостом потащился за ней.

За кухней, складом и конторкой был небольшой закуток, в котором стоял старомодный диван с высокой спинкой, неизвестно откуда. Матильда извлекла плед, кинула на диван и вторично скомандовала:

– Снимайте куртку, снимайте штаны и обувь и ложитесь. Во сколько вас разбудить?

– В пять, – Смирнов сел на диван и стал расшнуровывать кроссовки. Расшнуровал, снял, пошевелил пальцами в носках и напомнил: – А сотка?

– Того же коньяку? – уточнила Матильда. Смирнов кивнул. – Сейчас принесу.

Когда она вернулась, Смирнов уже лежал под пледом. Кроссовки носами строго вперед стояли под табуреткой, а штаны и куртка по-армейски аккуратно были сложены на ней. Единственное сидячее место занято. Матильда присела на край дивана и протянула Смирнову тарелку со стаканом и бутербродом. Перед тем как взять тарелку, Смирнов спиной подтянулся к валику дивана и стал похож на больного Некрасова с известного живописного полотна. Принимать сотку так было значительно удобнее. Он и принял. Потом снял пластинку сыра с куска хлеба и протянул тарелку Матильде. Она взяла тарелку с куском хлеба, отнесла ее на кухню и тотчас вернулась. Смирнов уже съехал с валика в более удобную горизонталь.

– Неужели нельзя не пить? – в отчаянии спросила она.

– Можно, конечно, – признался Смирнов. – Но не хочется.

– Все шутите, Александр Иванович.

Он не ответил. Он еще сдвинулся по горизонтали и щекой прижался к ее бедру. Бедро было упругим и теплым. Матильда погладила его по голове, и он тут же поймал ее руку. Как у нее получалось, что при такой работе руки не пахли кухней? Он не поцеловал, он прижался губами к правой ее ладони.

– Очень жалко, что ты – пьяный, – сказала она, и он почти эхом откликнулся:

– Очень жаль, что я в дымину пьяный.

– Не дыши на меня, – приказала она, и он перестал дышать. Она наклонилась и сильно, требовательно, зло поцеловала его в губы. Сразу же встала, сделала два шага к двери и пожелала:

– Покойной ночи.

– Уж такой теперь покойной, что прямо и не знаю! – обиженно проворчал он. Она хорошо засмеялась и ушла насовсем. Он дважды перевернулся с боку на бок, устроился, наконец, и вскорости впал в тяжелый сон.

Матильда не вошла, она постучала в дверь и сказала за дверью:

– Доброе утро, Александр Иванович. Уже пять часов. Умыться и все, что вам надо, – в конце коридора.

И ушла. Он слышал ее шаги. Вставать до того не хотелось, что он мгновенно вскочил. Оделся, обулся и направился в конец коридора.

В зал Смирнов явился лихорадочно бодрым и виноватым. Сказал:

– Доброе утро, Тилли. Если можно, чайку покрепче, почти чифирь.

– Уже заварила, – обрадовала его Матильда. – А поесть?

– Не хочется что-то.

– Пару бутербродов с икрой все равно придется съесть. А то какой вы работник. Вы ведь работать собираетесь?

Крепчайший хорошего сорта чай согрел желудок и освободил его от хваткой похмельной спазмы. После третьего стакана и бутерброды на тарелке приобрели привлекательный вид. Без особой охоты, но и без отвращения Смирнов методично сжевал их.

– Вот теперь все в порядке, – от стойки оценила его состояние Матильда.

– Скоро они появятся? – спросил Смирнов.

– Вот-вот, – пообещала она. – А мне собираться пора, через двадцать минут Люба придет на смену.