Анатолий Степанов - Деревянный самовар

И спокойно так похиляла на выход. Генерал обиделся, как мальчик:

– А почему не с нами?

– Мне еще с десяток похмельных оглоедов в себя приводить надо. Конец экспедиции. Сегодня улетаем и уезжаем, – объяснила уже из коридора Жанна.

Смирнов налил в один стакан сто пятьдесят граммов. Генерал, затягивал шикарную портупею, поинтересовался:

– Это кому же?

– Тебе, Петрович.

– Один – не буду, – обиделся генерал, уселся за стол и демонстративно налил себе чашку чая. Хлебнул, обжегся, обиделся еще больше.

– Мне весь день, как наскипидаренному коту, бегать надо, – объяснил свое воздержание Смирнов. – Ну да черт с тобой!

И налил себе сотку. Чокнулись, выпили и захрустели печеньем.

– Петя, твой козырь – руководитель лагерной самодеятельности Бармин Иван Фролович, – не выдержал, заговорил о деле Смирнов. – Он единственный из информированных, кто не участвовал в последнем сговоре. Он должен быть только твой, никому его на исповедь не отдавай.

– А как мне лучше этим козырем пользоваться? – не счел зазорным попросить совета у низшего по чину генерал.

– Постарайся присутствовать на допросах основных фигурантов. Они известны: Эрнест Семенович Лузавин и Роберт Евангелиевич Воронов. Отдай их только одному, важняку, допустим. А сам начальственным наблюдателем сиди и слушай все от начала до конца. Потом, по тем же вопросам, которые задавал этим двоим важняк, передопроси Ивана Фроловича. И будь уверен, сразу появятся противоречия и такие зазоры в показаниях двоих, что колоть их до задницы будет не сложнее, чем кедровые орешки щелкать.

– Втягиваешь меня в крупное дело, да, Саня? – догадался генерал.

– Угу, – пространно Смирнов ответить не мог: чай медленно пил.

– А мне это надо?

– Не знаю.

– А тебе это надо?

– Не знаю.

– Что же ты знаешь? – рассердился генерал.

– То, что знаешь и ты. То, о чем ты вчера пьяный говорил. Что ты – профессионал, что тебе нравится твое дело и ты умеешь делать его хорошо. Так делай же свое дело, Петя!

– Налей еще грамм сто, – попросил генерал.

– Думаешь, храбрее станешь? – осведомился, наливая ему, Смирнов.

– Ох, и недобрый ты, Александр, – в который раз повторил генерал, наблюдая за разливом. – А ты в связи с чем сегодня, как наскипидаренный кот, носиться будешь?

– У тебя же еще одно дело висит, Петрович. Олег Торопов. Ты лесным делом, пожалуйста, вплотную займись, а это я раскручу.

– Один раскрутишь?

– Не один. С Казаряном.

– И когда?

Смирнов помолчал, рассчитывая в уме. Рассчитал и точно сказал:

– Послезавтра вечером материалы с доказательной версией будут у тебя.

В дверь мягко, будто кошка лапкой без когтей, постучали.

– Поземкин, Петр Петрович, – предупредил Смирнов.

– А если нет?

– Пари? – Смирнов взял со стола бутылку, показал на нее – и, глядя на генерала вопросительно, спрятал ее за кресло. Генерал согласно кивнул и пригласил:

– Войдите!

– Лучше бы – «введите», – пробормотал себе под нос Смирнов.

Капитан Поземкин открыл дверь, сделал шаг, встал навытяжку и прогавкал:

– Здравия желаю, товарищ генерал! – и перейдя на стойку «вольно» поприветствовал Смирнова: – Доброе утро, Александр Иванович!

– Что надо? – грубо спросил генерал.

– От вас звонили…

– От вас – это от меня, – прервал Поземкина генерал и ткнул себя указательным пальцем в грудь. – А я – вот он, здесь. Так откуда звонили?

– Звонил дежурный краевого управления внутренних дел, – Поземкин напрягся, чтобы говорить точно и по форме. – Приказал мне срочно доложить вам, что вертолет с оперативно-следственной бригадой будет в Нахте в восемь сорок пять.

Генерал глянул на свой «Ролекс» и в недоуменном недовольстве сказал:

– А сейчас семь тридцать. Какого черта ты нас беспокоишь?

– Думал обрадовать, что скоро…

– Обрадовать ты меня можешь одним, Поземкин, – опять перебил генерал, – тем, что преступления в твоем районе раскрыты все без исключения.

– Будем стараться, товарищ генерал!

– Гриша, – неожиданно вступил в разговор Смирнов, – ты у них на жалованье был?

– У кого? – испуганно спросил Поземкин.

– А ты что – у многих жалованье получаешь? – рявкнул генерал.

– Зарплата, да и вот по случаю… – промямлил испуганный до поноса капитан.

– Не по случаю, а ежемесячно, – холодно поправил его Смирнов.

– Я премию имею в виду…

– И я имею в виду премию, Гриша. За закрытые глаза.

Генерал встал, допил чашку чая, надел фуражку и сказал после длинной паузы:

– Хватит его терзать, Александр. Он же никогда не признается, а они никогда такого нужного человечка на сдадут. Пошли, Поземкин, в твою контору.

Генерал подзадержался, а Поземкин был уже в дверях.

– Гриша, – позвал его Смирнов.

– Слушаю вас, товарищ подполковник, – Поземкин резко остановился и повернулся.

– Гриша, тебя хоть иногда совесть мучает?

– Можешь не отвечать, Поземкин, – вмешался генерал. – Это чисто риторический вопрос. Подполковник Смирнов твердо знает, что совесть тебя не мучает. Пошли.

Они ушли. Смирнов в одиночестве с удовольствием попил уже не горячего, но еще с букетом чаю, прибрался в номере и отправился по своим делам.

Двадцать лет не мучила подполковника Смирнова маята – рутинная работа рядового оперативника. Там спроси, вон там послушай, где-нибудь поговори, здесь разговори, всюду посмотри и во все подозрительное сунь нос. И все на ножках, на ножках. Старушечьи лица, невнятный лепет алкоголиков, недоуменные глаза незнающих, сжатые рты знающих, и разговоры, разговоры, разговоры. Чтобы пробиться сквозь страх, засевший в каждом.

Последней достал комсомольскую деятельницу Веронику. Успокоил улыбкой, заманил задушевностью, закрутил, раскрутил, расколол до задницы. Когда Смирнов удалился из комнаты заведующей отделом школьной работы, заведующая отделом Вероника рыдала навзрыд.

Он уселся в центре прямоугольника, у клумбы на ближней скамейке. Раскинул руки по спинке извилистого деревянного дивана, вписал туловище и ноги в эти извивы, поднял лицо к солнцу и удивился, что оно уже совсем низко висело в небе. Но все равно лучи, хоть и вечерние, приятно грели.

– Александр Иванович! – в изумлении произнес мужской голос. Смирнов открыл глаза и увидел перед собой Толю Никитского. – Обыскались вас. Жанна, Семен с ног сбились, проститься хотели.

– Сейчас прощусь, – пообещал Смирнов.

– Они уже часа два как рейсом улетели, – рассмеялся Толя.

– А ты что?

– А я с ребятами своими на камервагене.

– Опять с Жанной поссорились, – догадался Смирнов. – Да женишься ты когда-нибудь на ней?!

– Приеду в Москву, разведусь и женюсь, – твердо пообещал кинооператор. – А вы когда в Москву?