Майкл Гилберт - Занятие не для дилетантов

Зачем Крофта спрашивал консьержку, видела ли она, как Рита уходит? Что это, собственное расследование или попытка внушить нужный ответ простодушному свидетелю? Борис же не мог не предвидеть, что полиция задаст тот же вопрос…

Мегрэ вдруг встал. Все эти мелкие факты и наблюдения не только раздражали, но и вселяли в него смутную тревогу, ибо комиссар никак не мог уйти от главного вопроса: «Где Рита?»

Если она убила и украла — в бегах, но если не делала ни того, ни другого, тогда…

Через минуту комиссар уже входил в кабинет шефа.

— Вы не могли бы раздобыть для меня чистый бланк ордера на обыск? — проворчал он.

— Не клеится? — улыбнулся директор следственной полиции. Он лучше, чем кто бы то ни было, знал все настроения Мегрэ. — Ладно, попытаемся. Только будьте осторожны, договорились?

Пока шеф искал ордер на обыск, комиссара, как нарочно, позвали к телефону. Это оказалась жена. Голос ее звучал очень тревожно.

— Мне только что пришло в голову одно соображение… Не знаю, можно ли говорить по телефону…

— Скажи все-таки!

— Допустим, стреляла не та, кто ты думаешь…

— Понятно, продолжай.

— Может быть, на самом деле это ее хозяин… Понимаешь? Вот я и подумала: а вдруг она еще в доме? Возможно, мертвая… но вдруг она в плену?

Мадам Мегрэ, впервые в жизни ведущая расследование, вызывала умиление. Но комиссар вовсе не желал признать, что жена, в сущности, пришла к тем же результатам, что и он сам.

— Это все? — с иронией осведомился он.

— Ты смеешься надо мной? Но подумай…

— Значит, ты воображаешь, что, перерыв дом семнадцать бис от подвала до чердака…

— А вдруг она еще жива?

— Поглядим! А пока позаботься, чтобы обед был немножко поплотнее завтрака.

Мегрэ повесил трубку и взял у шефа ордер.

— Вам не кажется, что все это дело здорово попахивает шпионажем, а, Мегрэ?

Комиссар терпеть не мог раньше времени выдавать, что у него на уме, а потому лишь пожал плечами. Он вышел в коридор, но тут же вернулся и с порога бросил:

— На этот вопрос я отвечу вам сегодня вечером.

Мадам Лекюйе, консьержка дома 17 бис, была очень славной женщиной. Она из сил выбивалась, чтобы поставить на ноги детей. Но у этой достойной особы был один крупный недостаток — она слишком легко приходила в растерянность.

— Поймите, — объясняла консьержка, — от всех этих вопросов с самого утра у меня просто голова кругом идет…

— Успокойтесь, мадам Лекюйе, — увещевал Мегрэ, садясь у окна рядом с малышом, который, как и накануне, корпел над уроками.

— Я никому никогда не делала зла и…

— Вас никто ни в чем не обвиняет. Я прошу только кое-что припомнить. Сколько у вас жильцов?

— Двадцать два. На третьем-четвертом этажах — совсем маленькие квартиры, вот и получается так много народу…

— Кто-нибудь из жильцов поддерживает отношения с месье и мадам Крофта?

— Как можно! Крофта — богатые люди, у них машина с шофером.

— Кстати, не знаете, где они оставляют машину?

— Со стороны бульвара Анри-Катр. Шофер тут почти не бывает.

— А вчера во второй половине дня он не приходил?

— Не помню точно, но, по-моему, да…

— На машине?

— Нет, машина тут не стояла ни вчера, ни сегодня утром. Правда, господа почти не выходили…

— Постарайтесь вспомнить, не приходил ли шофер около пяти.

— Нет, он ушел в половине пятого… теперь я в этом уверена, потому что мой сын как раз вернулся из школы.

— Точно! — подтвердил малыш, поднимая голову.

— Теперь еще один вопрос: не выносились ли из дому после пяти вечера какие-нибудь крупные вещи? Или не стоял ли где-то поблизости фургон для перевозки мебели?

— Нет, ничего такого я не видела.

— Значит, никто не вытаскивал мебель, или большие ящики, или, может быть, мешки?

— Ну что я могу вам сказать? — простонала консьержка. — Разве я знаю, про какие-такие мешки вы говорите?

— Ну, например, достаточно вместительный, чтобы спрятать тело.

— Иисус и Мария! Так вот что у вас на уме! Значит, теперь вы воображаете, будто в моем доме кого-то прикончили?

— Прокрутите в памяти весь день час за часом.

— Нет! Ничего похожего я не видела!

— И во двор не въезжали ни грузовики, ни какая-нибудь, хотя бы ручная, тележка?

— Но я же вам уже сказала!

— В доме нет свободных комнат? Все заняты?

— Все без исключения! Была одна на четвертом, но два месяца назад и ее сняли.

Тут малыш поднял голову и, покусывая ручку, спросил:

— А пианино, ма?

— При чем тут это? Месье спрашивает, не выносил ли кто большой мешок, а тут внесли ящик. Ох, и здорово они помучились на лестнице!

— Вчера сюда привезли пианино?

— Да, в половине седьмого вечера.

— Какая фирма?

— Не знаю. На грузовике не было надписи, да он и не заезжал во двор. Трое мужчин целый час втаскивали на четвертый этаж этот громадный ящик.

— А потом, когда выгрузили пианино, унесли обратно?

— Нет. Месье Люсьен спустился вместе с рабочими и повел угощать в бистро на углу.

— А кто этот месье Люсьен?

— Жилец маленькой однокомнатной квартирки, о которой я вам говорила. Живет тут уже два месяца. Очень спокойный и приличный господин… кажется, композитор.

— Он знаком с Крофта?

— Готова спорить, что даже ни разу не видел.

— А вчера в пять часов он был дома?

— Месье Люсьен вернулся в половине пятого. Примерно в то время, когда уходил шофер.

— А он не предупреждал вас, что ждет пианино?

— Нет, только спросил, нет ли писем.

— Он получает много писем?

— Нет, наоборот, очень мало.

— Спасибо, мадам Лекюйе, и не волнуйтесь. Вам совершенно не с чего портить себе кровь.

Мегрэ вышел, дал указания двум инспекторам, дежурившим на Пляс де Вож, и вернулся в дом. Избегая новой беседы, он как можно быстрее прошел мимо привратницкой.

Ни на втором этаже, ни на третьем Мегрэ не остановился. Нагнувшись, он заметил на полу царапины, оставленные, должно быть, ящиком с пианино. Следы кончались у четвертой двери, и Мегрэ постучал. Почти сразу же в квартире послышались шаркающие шаги, потом старушечий голос осторожно спросил:

— Кто там?

— Мне нужен господин Люсьен.

— Это рядом.

Тут какой-то другой голос тихо произнес несколько слов, и дверь отворилась. Незнакомая толстая старуха в полутьме разглядывала лицо Мегрэ.

— Месье Люсьена сейчас нет дома, но, может быть, я смогу вам помочь?

Мегрэ машинально нагнулся, стараясь увидеть, кто еще сидит в комнате. Там царил полумрак. Всю комнату загромождала древняя мебель, какие-то старые ткани и невообразимое количество отвратительных безделушек. Комиссар уловил особый, тяжелый запах, свойственный квартирам, в которых живут одинокие старики.

Возле швейной машины сидела женщина. Она держалась немного напряженно, словно пришла с официальным визитом. Ни разу в жизни Мегрэ не испытывал более глубокого изумления, чем в тот момент, когда узнал в этой гостье собственную жену.