Майкл Гилберт - Занятие не для дилетантов

— Не беспокойтесь. Моя жена сейчас с головой ушла в свою латиноамериканскую стихию.

Случилось что-то ужасное. Вспомнив прошедший день, Кэррол снова ощутил сильное беспокойство.

— Спать давно пора, озорные зайки, — нарочито весело сказала Елена. — Поцелуйте папочку и пожелайте спокойной ночи мистеру Ханту.

Она выпроводила детей из комнаты. Направив кресло в прихожую, Елена бросила взгляд на мужа. Потом отдала распоряжения экономке, и они все вместе исчезли за хлопнувшей дверью лифта.

— Жизнь полна неожиданностей, — заметил Кэррол. — Ты хотел поговорить со мной, Мередит?

— Разумеется. — Хант обнажил в улыбке крупные зубы.

— Поднимемся ко мне в кабинет.

— Я могу поговорить с тобой и здесь.

Кэррол пристально посмотрел на гостя.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты — мошенник, — заявил Хант.

Кэррол опустился на стул и с сосредоточенным видом потянулся к хрустальной сигаретнице на столе.

— Когда ты это обнаружил? — спросил он.

— Я знал, что делаю ошибку в тот самый день, когда позволил Талли Уэсту оказать noblesse oblige [4] благородная услуга ( фр. ). Елене, когда поддался на его уговоры и взял тебя в фирму. — Дородный Хант вальяжно прошелся по столовой, разглядывая отделанный мрамором камин, картины, горки с хрусталем, семейное серебро. — Да, как говорится, черного кобеля не отмоешь добела. Понимаешь, Джон, беда Талли и Елены в том, что они сентиментальные идиоты. Они и впрямь верят в демократию.

Заплясал ярко-красный огонек зажигалки. Кэррол положил незажженную сигарету на стол.

— Позволь, я все объясню, Мередит.

— Вот я и не спускал с тебя глаз, — продолжал Хант, разгуливая по комнате, — и особенно с треста Икенс. Мне доставит особое удовольствие продемонстрировать своему партнеру, в чьих жилах течет голубая кровь, как и когда его ублюдочный протеже незаконно присвоил ценные бумаги треста на двадцать тысяч долларов.

— Позволь, я объясню.

— Ну, давай, объясняй. Скачки? Игра на бирже? — Хант резко обернулся. У него заметно дергался нерв под отечным правым глазом. — Женщина?

— Не повышай голос, Мередит!

— Ну, конечно, женщина. Когда такой мужчина, как ты, женат на…

— Замолчи! — оборвал его Кэррол, потом спросил: — Талли знает?

— Пока нет.

— Во всем виноват мой брат Гарри. Он попал в жуткую переделку из-за одного прожженного дельца, и надо было спешно выручать его из беды. Ему требовалось двадцать тысяч долларов, чтобы рассчитаться, и Гарри пришел ко мне.

— И ты украл их для него.

— Я ему сразу сказал, что у меня нет таких денег. Мой заработок в фирме позволяет нам сводить концы с концами, а дом держится на моем доходе с капитала, Мередит. Или ты полагаешь, что я мог бы жить на деньги Елены? Так вот, Гарри пригрозил, что попросит деньги у нее.

— И ты, разумеется, не мог этого допустить. — Хант снова широко ухмыльнулся.

— Не мог, — подтвердил Кэррол. — Да, Мередит, не мог. Я и не рассчитываю на твое понимание. Елена не задумываясь дала бы мне любую сумму — только попроси, но… Ну, в общем, где я мог занять такую огромную сумму вчера вечером, разве что у тебя или у Талли. Но Талли был на охоте где-то в северной Канаде, а обратиться к тебе… — Кэррол помолчал, потом посмотрел Ханту в глаза. — И я взял деньги в тресте Икенса, тут ты прав.

Мередит Хант кивнул, очень довольный собой.

Кэррол, уперев кулаки в стол, выпрямился.

— Прошу, Мередит, дай срок. В начале января я деньги верну. Это было в первый и в последний раз. Гарри — в Мексике, больше он сюда не явится. Считай, что это в первый и в последний раз. В начале января… — Кэррол нервно сглотнул. — Пожалуйста.

— В понедельник, — сказал Хант.

— Как же так?

— Сегодня пятница. В понедельник утром ты должен внести незаконно присвоенные деньги. У тебя в запасе шестьдесят часов, есть еще время спастись от ареста, тюрьмы, исключения из корпорации. Возместишь растрату, я замну дело ради интересов фирмы. Но, конечно, в любом случае ты уже уволен.

— В понедельник. — Кэррол усмехнулся. — А почему не сегодня? Это было бы столь же великодушно.

— Ты можешь взять деньги у жены. Или одолжить у Талли, если он их тебе по глупости одолжит.

— Я не хочу втягивать в это дело Елену! — почти выкрикнул Кэррол и, спохватившись, понизил голос. — И Талли просить не хочу: слишком ценю его дружбу. Я сам впутался в это дело и прошу тебя лишь об одном: дай мне возможность самому все уладить.

— Ну, это твои проблемы. Я и так весьма великодушен в данных обстоятельствах. — Моложавое лицо Ханта вдруг разом сникло, в холодных глазах загорелся недобрый огонек. — Особенно, если учесть, что трест Икенс — не единственная ценность, к которой ты подбирался.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Конечно, секс — твое собственное дело, пока ты не посягаешь на супружеские права других. Держись подальше от моей жены.

Удар Кэррола пришелся по тяжелому подбородку Ханта. Хант пошатнулся. Потом, наклонив голову, как бык, он пошел на Кэррола. Они схватились над столом, опрокинув чашку севрского фарфора.

— Это ложь, — прошептал Кэррол. — Я и пальцем не касался Фелиции… либо другой женщины, кроме Елены.

— Я-то видел, как Фелиция глядела на тебя.

Задыхаясь от злости, Хант врезался в Кэррола головой, Кэррол упал.

— Джон, Мередит!

На пороге показалось инвалидное кресло. Елена была очень бледна.

Кэррол вскочил.

— Елена, оставь нас. Поднимись к себе.

— Мередит, прошу вас, уходите.

Рослый Мередит выпрямился, поправил свой дорогой шелковый галстук. Вызывающе, с видом победителя прошествовал в прихожую, взял со стула плащ и шляпу, оставленные там миссис Пул, и спокойно вышел.

— Джон, что он тебе сказал? — Елена была взволнована как никогда раньше. — Что случилось?

Кэррол принялся было подбирать осколки разбитой чашки, но у него неудержимо тряслись руки, и он бросил это занятие.

— О, дорогой, ты же обещал мне никогда больше не давать волю гневу.

Кэррол ничего не ответил.

— На тебя это плохо действует. — Она потянулась к нему и прижала его голову к своей груди. — Что бы он ни говорил, не стоило…

Кэррол погладил жену и попытался высвободиться.

— Джон, пойдем спать.

— Нет, я должен остыть.

— Дорогой мой…

— Я немного погуляю и успокоюсь.

— Дождь льет как из ведра!

Джон быстро достал из стенного шкафа в прихожей плащ и шляпу и выскочил из дома. Разбрызгивая грязь, он почти бежал под дождем, в тумане по Пятой авеню.

Наутро Джон Кэррол, как во сне, вышел из такси у дома Ханта на улице 61 Восток. Вчерашний ночной ливень дочиста промыл улицы города, и солнце уже припекало, но Кэрролу казалось, что он промерз насквозь и забрызган грязью. Он нажал на кнопку звонка с чувством обреченности и смутного предчувствия событий, о которых старался не думать. Кэррола пробирала дрожь, и он снова, уже раздраженно, позвонил.