Мария Спасская - Мистическое кольцо символистов [litres]

Долли хотела от завтрака отказаться – из головы не выходила предстоящая беседа с Амалией Коган. Но не тут-то было. Тетушка проявила настойчивость, усадив племянницу за стол.

Завтрак закончили ближе к полудню, и Долли сразу же покинула особняк на Варварке. Мечтая добраться до издательства как можно скорее, прямо у дома взяла извозчика и по запруженным народом улицам тронулась в путь.

Уже подъезжая к «Метрополю», она заметила толпившихся перед Никольской церковью полицейских. Поводов для активности у стражей порядка всегда было более чем достаточно, и Долли не обратила на суету на паперти особого внимания. А когда поднялась в редакцию «Скорпиона», то и там увидела людей в полицейской форме, тут же проявивших к Долли живой интерес.

– Добрый день, сударыня, – любезно шагнул к ней тот, что постарше – невзрачный господин в стареньком мундире с чисто выбритым мятым лицом, покрытым мешочками и складочками. – Позвольте представиться – старший чиновник сыскной полиции Чурилин Василий Степанович. А это, – кивнул он на второго – смуглого усатого щеголя в хромовой тужурке автомобилиста и очках-консервах, красующихся поверх ушастой кепи, – мой помощник ротмистр Шалевич. Ольга Павловна Волынская, если не ошибаюсь?

Говорил Чурилин скучным голосом на одной ноте, словно ощупывая ее мышиными серыми глазками, и Долли сделалось не по себе.

– Совершенно верно, – сдержанно кивнула девушка, обводя растерянным взглядом притихших сотрудников издательства.

Их было немного – секретарь Лианопуло и Шляпник Закарихин из немецкой редакции. Амалии на месте не оказалось. На ее заваленном бумагами столе белела заправленным листом пишущая машинка, стул был небрежно отодвинут, словно Синяя Гусеница только что встала из-за стола.

Лианопуло изо всех сил семафорил Долли глазами, на что-то намекая, но Долли так и не поняла, что он имеет в виду.

Вперед выступил щеголеватый ротмистр и, дернув закрученным в нитку черным усом, оглушительно рявкнул:

– Будьте добры, Ольга Павловна, расскажите, как провели вчерашний день?

– Что я должна вам сказать? Вас интересует, во сколько я проснулась и что делала потом? – наивно уточнила Долли.

– Подробности излишни. Начните с того момента, когда пришли в редакцию.

– Ну, часов около трех пополудни я вошла в приемную, перебросилась парой фраз с конторщиком Алмазовым, выслушала поздравления от Валерия Яковлевича в связи с выходом моих первых стихов в альманахе. Затем отправилась с коллегами обедать в ресторан при гостинице. Были секретарь господин Лианопуло, специалист по немецкой поэзии Закарихин и рецензентка Амалия Коган. После обеда мы все проводили Амалию Карловну домой, и я поехала к подруге, – быстро проговорила Долли, пристально глядя в глаза ротмистру и надеясь смутить.

Однако Шалевич был не из тех, кто легко смущается. Он что-то чиркал в планшетке с видом неприступным и занятым, и, пока он писал, в беседу включился следователь Чурилин, с напором спросив:

– Сделайте одолжение, Ольга Павловна, расскажите подробно, отчего вы вдруг все вместе, втроем, решили сопровождать до дома госпожу Коган?

– Ну-у, – смутилась Долли, – Амалия Карловна была не совсем трезва.

– В чем это выражалось? – наседал Чурилин, с сонным видом перебирая бумаги Синей Гусеницы.

– Да что вы, в самом деле, к ней пристали? – вскинулся секретарь, вставая на защиту Долли. – Мы все вам уже рассказали. Да, Амалия Карловна повела себя с околоточным не совсем корректно, но на то она и «мадемуазель Витроль»! В этом ее суть! Она вся моветон и эпатаж! Ей, конечно же, не следовало брать склянку в руки и грозиться выкрасть голову террориста. Видите, как получилось? Ночью голову похитили, и теперь вы думаете, что это сделала Амалия.

– С которого часа в издательстве начинается рабочий день? – уныло гудел Чурилин.

– Я, как секретарь, всегда прихожу к десяти, остальные подходят, когда смогут.

– Сделайте одолжение, проясните ситуацию – отчего госпожа Коган не отвечает на телефонные вызовы и почему ее до сих пор нет в редакции?

Секретарь криво усмехнулся и поправил лимонный галстук.

– Мало ли на то причин? – многозначительно проговорил он. – Плохо себя чувствует после вчерашнего – это раз, – принялся загибать он пальцы. – Отправилась на прогулку за город – это два. В конце концов, последний номер альманаха вышел только вчера. Имеют право сотрудники издательства на отдых?

– Не имею понятия, как у вас заведено.

– У нас заведено по-всякому, – начал раздражаться секретарь. – Творчество – процесс стихийный, он неподвластен графикам и схемам. В любом случае, согласитесь, господин Чурилин, что ваши домыслы – довольно слабый аргумент, чтобы в чем-то подозревать Амалию Карловну.

– К примеру, Бориса Бугаева тоже нет на месте, вы же его ни в чем не заподозрили? – подал голос молчавший до сих пор Закарихин.

– А за что Бугаева подозревать? – удивился вдруг ротмистр. – Борис Николаевич не проявлял столь пристального внимания к голове террориста.

– Да нет же, проявлял, – тонко улыбнулся Шляпник.

– Даже так? – вяло откликнулся Чурилин. – И при каких же обстоятельствах?

– В непринужденной дружеской беседе. Вот здесь, в этой самой редакции. Вчера. Часов в десять вечера.

– Подробнее, прошу вас.

На секунду Закарихин закатил глаза, всем своим видом выражая обреченность необходимостью подчиниться, и монотонно затянул:

– После того как проводили госпожу Коган, я взял ключи у Рерика и вернулся в редакцию – нужно было закончить перевод. Я вошел и застал здесь Бориса Николаевича. Само собой, я рассказал ему о странном поступке Амалии. Бугаев заинтересовался, стал уточнять, чья голова плавает в банке, да как давно была заспиртована.

– А где сейчас Бугаев? – ухватился мятый чиновник из сыскного отделения за нового фигуранта.

– Понятия не имею, – раздраженно откликнулся Шляпник. – Однако, зная его обстоятельства, могу с уверенностью сказать, что в Москве он появится не скоро.

– И что же это за обстоятельства? – еще больше заинтересовался Чурилин.

– Любовный роман, – вступая в беседу, доверительно понизил голос секретарь.

Во всем, что касается издательских сплетен, он был значительно лучше подкован, чем Закарихин, и пальму первенства уступать не собирался.

– Да бросьте, история с Брюсовым и Петровской давно имеет несвежий вид, – скривился ротмистр Шалевич, обнаруживая хорошее знание предмета.

– Вовсе я не про то, – многозначительно улыбнулся Лианопуло. – Вообразите себе, что много лет назад, еще в далекой юности, кумир молодежи Андрей Белый составил любовный треугольник с самим Александром Блоком и Любовью Дмитриевной Менделеевой. Глупая история, которая икается ему до сих пор. Но, ежели желаете, могу рассказать.