Лорен Оливер - Сломанные вещи

– Мы надеялись обсудить с вами и мистером Боллом…

– Вы надеялись поговорить с нами? – Она произносит « поговорить с нами », как будто хочет сказать « запугать нас». – Да о чем вам вздумалось разговаривать?

Миа смотрит на меня, словно ища поддержки. Но я только пожимаю плечами. Это была ее идея. Пусть выбирается из этого дерьма сама.

– О-о Саммер, – отвечает Миа.

Миссис Болл опять щурится, как будто пытается разглядеть что-то сквозь густой туман, хотя от нас до нее всего-то несколько футов.

– Все, что мы могли рассказать об этом ребенке, было рассказано нами много лет назад, – шипит миссис Болл. Странно слышать, как она употребляет слово «ребенок», говоря о Саммер, – ведь Саммер верховодила всеми нами и притом абсолютно во всем. Но, разумеется, она и вправду была ребенком. Мы все тогда были детьми. – Думаю, вам лучше уйти.

Миа бросает на меня беспомощный взгляд. И в моей груди начинает разгораться старый темный гнев. Это так несправедливо.

– Она была нашей подругой, – выпаливаю я. – Она была нашей лучшей подругой, и мы всегда хотели одного – добиться справедливости…

– Оставь, Бринн, – тихо просит Миа.

Но уже слишком поздно.

– …а все вокруг относятся к нам, как будто мы какая-то зараза…

– Послушайте, – перебивает меня Эбби прежде, чем я успеваю сказать что-то такое, за что нас, возможно, выгонят с земли Боллов, и вполне возможно, под дулом винтовки. – Миа и Бринн занимались генеральной весенней уборкой. Скоро будет проведена поминальная служба и все такое прочее. Ну, вы сами понимаете. Это самое лучшее время для того, чтобы забыть старые обиды, расстаться с прошлым, ну и так далее в том же духе.

Миссис Болл смотрит на Эбби, словно увидев девочку только сейчас. Взгляд задерживается на юбке Эбби, на ее накладных ресницах, на ее тщательно подкрашенных губах. Внезапно выражение лица старухи делается неуверенным.

– Извините, – говорит она. – Кто вы?

Эбби и ухом не ведет.

– Эбби Блантич. Эбби Би для моих фанатов.

– Фанатов? – чуть слышно повторяет миссис Болл.

– Вы могли бы узнать меня по моим появлениям на Бьютиконах, по вебинарам, которые я веду на YouTube, и по моему сотрудничеству в Инстаграм с «Хаул косметикс»…

Миссис Болл оторопело кивает, и вид у нее такой, будто ее только что стукнули по голове совком лопаты – сомневаюсь, что она хотя бы слышала о YouTube.

– В общем, Миа и Бринн хотели сказать, что они нашли кое-какие старые вещи, которые могли принадлежать Саммер. Генеральная весенняя уборка – ну, помните, я вам говорила? По большей части это всякий хлам. Но если вы хотите что-то забрать…

Это гениальный прием. Боллы явно еще и не брались за весеннюю уборку.

– Какие вещи? – Миссис Болл обращается только к Эбби. Как будто Миа и меня здесь просто нет.

Подруга пожимает плечами с самым небрежным видом.

– Там были кое-какие старые записи, тюбик блеска для губ – блеск мы выбросили, потому что он протух, – и мундштук для какого-то духового инструмента. Ведь Саммер играла в оркестре, не так ли?

Я не могу понять, почему это может иметь хоть какое-то значение – ведь мундштук, который мы нашли в сарае, появился там лишь недавно. Но когда я бросаю на Эбби взгляд, она делает вид, что не замечает его.

– Да, играла, когда нам удавалось убедить ее пойти и поиграть, – говорит миссис Болл. – Но она играла на барабанах. – Затем, секунду спустя, старуха добавляет: – Но мой муж чинит старые инструменты. У него целая коллекция старых духовых инструментов. Возможно, она случайно… позаимствовала его.

В деревьях шелестит ветер и обдувает мой затылок. Может быть, это был мистер Болл? Я уже не помню, почему копы никогда серьезно не рассматривали его в качестве одного из подозреваемых. Это жутко, но все сходится: он просматривал всю ее электронную почту, следил за ней в соцсетях, запрещал ей встречаться с парнями, даже шарил в личных вещах, когда ее не бывало дома – во всяком случае, так говорила сама Саммер.

И тот глаз, который наблюдал за мной в туалете через замочную скважину…

– Все в порядке, миссис Болл, – говорит Миа. Как ни странно, голос ее звучит спокойно. – Нам все было известно о заимствованиях. Мы же знали Саммер, помните?

И тут происходит странная вещь: миссис Болл смотрит на Миа с секунду, ее губы шевелятся, тело напряжено, а затем проходит доля секунды – и она сдается. Она шумно выдыхает воздух, как будто все это время держала его в легких и не дышала. С ее лица сползают все подозрения, смятение и гнев, и оно сморщивается, словно по старым линиям разломов – складкам, в которые въелась печаль. Прямо у нас на глазах она стареет еще на десять лет.

– Да, – говорит она, и даже голос ее звучит устало. – Да, думаю, знали. – Старуха неопределенно машет рукой в сторону уходящей за дом пешеходной дорожки, идущей между горами старого хлама. – Хэнк сейчас должен быть в своей мастерской за домом. Вы можете пойти и спросить его сами.

Мастерская Хэнка Болла имеет примерно такой же размер, как и сам его дом – и, в отличие от остальной части владений, здесь царит безукоризненный порядок. Обе двери на шарнирах раздвинуты, и видна вся мастерская – чистая и светлая, где в идеальном порядке расположены циркулярные станки, верстаки, скамьи, кульманы и полки. Одна стена полностью оклеена бумагой, на ней висят инструменты, а над ними прикреплены этикетки с названиями таких приспособлений, о которых я никогда даже не слыхала.

Еще одна стена сверкает от висящих на ней духовых инструментов – их здесь не одна дюжина. Отполированные поверхности туб, саксофонов, кларнетов отражают лучи солнца, как будто их оставил тут целый духовой оркестр перед тем, как поспешно куда-то сбежать.

Должно быть, мистер Болл занимается и старинными часами, потому что их здесь много, включая часы с кукушкой, остановившиеся в тот момент, когда все их деревянные фигурки оказались снаружи. Вокруг очень чисто и светло. Мистер Болл оседлал скамью и кропотливо возится с напольными часами, вынув из них все составные части, так что они выглядят как пациент на операционном столе.

Он едва поднимает взгляд чтобы посмотреть на нас.

– Чем я могу вам помочь? – Вот и все, что он говорит. Можно бы даже было подумать, что он не знает, кто мы такие. Но это невозможно.

Все знают, кто мы такие – по крайней мере, кто мы такие, по их мнению.

Миа подхватывает трепотню Эбби о весенней уборке и о найденном мундштуке. Надо отдать ей должное – хотя прежде врунья из нее была никакая, она вполне успешно справляется с делом.

Хэнк продолжает молча работать – его короткие толстые пальцы, изуродованные артритом, двигаются на редкость изящно. Я пытаюсь представить себе, как эти пальцы сжимают камень и бьют им по затылку Саммер. Но я вижу – и видела всегда – только тень, приставшую к ее спине, как какой-то чудовищный плащ и втягивающуюся ей в горло, когда она пытается закричать.