Ольга Володарская - Кукла затворника

Люда слушала Василия. Точнее, делала вид. Сначала пыталась вникать, потом пропускала информацию мимо ушей и только кивала. Хотелось плакать. И эль тут был ни при чем. Не так уж и сильно он дал по мозгам.

— Я тебя загрузил, да? — услышала она фразу, которая ее встряхнула.

— Немножко, — не стала кривить душой Люда.

— Извини. Но я так давно не был на свидании, что не знаю, как себе вести.

— То есть у нас?..

— Я приглашал тебя на него. Но теперь понимаю, что затея была глупой. Ты симпатична, приятна мне. И я тебе, как я подумал… Но что-то у нас не складывается даже на начальном этапе.

— Ага, вообще нет, — и расхохоталась.

Василий улыбнулся и хрюкнул. Поддержал, как смог.

— Теперь, когда мы все выяснили, можем просто поболтать, — предложила Люда. — По-приятельски.

— Но не о фильмах, у нас разные вкусы.

— О музыке? Только не говори, что любишь «Любэ».

— А что? Отличная группа.

— Ирусик современнее тебя.

— Не спорю.

— Поэтому ваш стажер на нее и запал.

— Святозар? Брось.

— Увязался за ней вчера после того, как встретил в подъезде.

— Он был в вашем подъезде?

— Опечатывал квартиру Иванова. Вы же приезжали для обыска…

У него изменилось лицо. Стало напряженным. И эль Вася отставил.

— Во сколько это было?

— Не знаю точно. Но после того, как Ирусик вернулась с прогулки. — Люда пересказала то, что услышала от соседки. — А в чем дело?

— Ерунда, — отмахнулся Василий. И очень скоро заторопился по делам.

Когда они вышли из заведения, Барановский предложил подвезти Люду. Та отказалась. Район у них спокойный, пройтись десять минут — только в удовольствие.

Распрощавшись с товарищем майором, она направилась к дому. Настроение стало хуже некуда. Опять захотелось плакать, но Люда слезам волю не дала. Зазвонил телефон. Глянула на экран. Номер незнакомый.

— Алло.

— Привет, Люда, что же ты мне не отвечаешь?

— Кто это?

— Андрей.

Держи бодрей, сразу возникла ассоциация. Женатый мушкетер с проблемами в половой сфере, который так и не свозил ее в Будапешт. Звонит с чужого номера, поскольку она не взяла трубку, когда он набрал со своего.

— Ты на меня обиделась?

«Нет, блин. Все зашибись», — хотелось ответить по-молодежному. В стиле Ирусика. Но она промолчала. Повисла пауза.

Андрей прервал ее:

— Я не хотел забегать вперед, поэтому молчал. Но сейчас сообщаю: я развожусь с женой.

— Сочувствую…

— Нет, ты не поняла. Я делаю это осознанно, потому что хочу быть с тобой.

«А я тебя просила это делать?» — завопила Люда. Опять же мысленно. Да, из всех своих мушкетеров она выделяла как раз Андрея. И думала о том, что именно с ним могла бы ужиться. Но ни словом об этом не обмолвилась.

— Что ты молчишь? — услышала она голос «мушкетера».

— Перевариваю услышанное.

— Можно я к тебе сейчас приеду?

Люда задумалась. Разрешить? Почему нет? Не с вещами же и на постой? Ясно, что он на это надеется, но она вправе ставить условия. Переночуешь и давай… До следующей встречи.

— Андрей, я не дома, — сказала Люда.

— А где?

— В Будапеште. Куда мы с тобой собирались вместе.

— У меня не получилось, я же сказал, — он стал нервничать. — Извини, что испортил день рождения… Но мне тоже нелегко. Я так тобой увлекся, что испортил отношения с женой…

— Ничего, наладишь.

И отключилась.

Возможно, она пожалеет обо всех упущенных за последние дни возможностях, но если обнуляться… то обнуляться!

Ее выписали. Предлагали остаться еще на сутки, но Наташа отказалась. У нее ничего не болело, а соблюдать постельный режим она может и дома. Но именно этого она делать не собиралась. За три дня в плену належалась так, что готова была даже спать стоя. Как лошадь. А лучше ходить, дышать воздухом, купаться в солнечных лучах.

До дома ее сопровождали мама и подруга Ксюша. Кудахтали, как куры. И все пытались Наташу уложить. Даже в такси! Подушку у водителя потребовали, чтобы бедняжка удобно разместилась на заднем сиденье. А уж в квартире такое устроили… Одна кровать стелет, вторая чай заваривает, потом обе спрашивают, что еще нужно. А Наташе хотелось, чтоб ее оставили в покое. И она едва сдерживалась, чтобы не прокричать это. Нет, она была благодарна опекуншам, но заботы тоже может быть слишком много. И Наташе пришлось пойти на ложь:

— Мама, Ксюша, спасибо вам за все, но я прошу вас оставить меня, чтобы я смогла выйти на связь со своим парнем. При вас я застесняюсь.

— У тебя есть парень? — с радостным удивлением вскричала мама.

— Тот самый итальянец? — в тон ей возопила подруга. Наташа не всю правду о своей поездке в Венецию ей рассказала. Умолчала о преклонном возрасте гондольера, а главное, о том, что он перестал выходить на связь с ней.

— Да. У меня есть парень. Итальянец. Но не спешите меня сватать. Хорошо?

Обе женщины, зрелая и молодая, закивали. И покинули квартиру Наташи.

Она выждала какое-то время, затем последовала их примеру. Жила она в спальном районе, и если пройти до конца улицы, можно увидеть лесок. Наташа никогда в него не ходила. Считала, что там маргиналы собираются, чтобы на пеньках побухать. Но сегодня она была не против их соседства. Пусть себе накидываются, ржут, пляшут под музыку с телефона.

Наташа дошла до лесочка. Москва, расширяясь, не пожалела зеленой зоны. От той, что еще десять лет назад была, осталась только полоска. Как бородка на физиономии чудака, продлившего бакенбарды и пустившего их по контуру лица. Или филированная челка на голове постриженного под машинку гопника. Сто деревьев в три ряда. Дальше овраг со стоялой водой на дне и кучей бутылок. Но Наташа не стала капризничать. Отправилась на прогулку по тому лесу, что остался. Девушка гладила стволы березок. Подбирала желуди, упавшие с трех дубов. Срывала ягодки с кустов, но не ела их, потому что не знала, ядовитые они или нет. И все это время думала о том, что ей нужно менять свою жизнь.

В тех фильмах, где героини проходят через страшные потрясения, они всё переосмысливают. И, забив на все, идут к своей призрачной мечте. Но беда в том, что у Наташи ее нет. Была одна, Венеция, и она исполнилась. Хорошо начинать новую жизнь, когда знаешь, с чего. Но Наташа была уверена лишь в одном: она не будет больше работать в супермаркете. Да ее там и не оставят скорее всего. И чем же ей заняться?

На ум не приходило ничего. И Наташа не стала его насиловать. У нее есть березовая кора, желуди, ягоды…

Маргиналы ей так и не встретились. Может, для них еще слишком рано? Но, с другой стороны, свободным людям никогда временные рамки не мешали. Им что утро, что день, что вечер — все едино.

Наташа не взяла ни телефона, ни часов. Она обходилась без этого всего, находясь в плену, и за эти несколько дней у нее отпала в них надобность. И есть ей не хотелось. Точнее, жрать: поглощать сладкое и мучное. Ей даже казалось, что она похудела, но это вряд ли. Она на диетах сидела и по три недели, а скидывала всего кило полтора.