Ольга Володарская - Кукла затворника

Когда он уехал на своем минивэне, а госпожа Щипанова скрылась в подъезде, товарищ майор поманил к себе Гаранина.

Они забрались в авто Барановского, и Василий сказал:

— Я знаю, что ты наведывался к квартиру Иванова ночами. И ты опоил чем-то милую старушку Ируську. Хочу узнать, зачем?

— Что за глупости?

— Свят… Хотя тебе это имя не идет вообще! Маме выговор. — Василий развернулся к Гранину всем корпусом и вперил в него суровый взор. — Говорим откровенно, и я не жалуюсь твоему деду. Ты просто пишешь рапорт и увольняешься сам.

— А если не буду?

— Скандала хочешь? Прилюдной порки? Генерал-майор тебя выпорет так, что сидеть не сможешь. Я еще днем хотел ему доложить о твоих «шалостях», но позвонила Наталья, и я решил, что Карабас — это ты. Поэтому тебя к ней и послал. Но ты защищал ее, как тигр. Это обвинение с тебя снимается. Но остальные нет. Так колись.

— Я ничего такого ужасного не сделал! — взвизгнул Святозар. Бензопила звучала приятнее, чем его голос.

— Оценим позже. Итак?

Стажер колебался. Василий решил дожать его, опять же, приврав:

— У Ирины Андреевны Красновой вчера взяли кровь на анализ. В ней обнаружены психотропные вещества. А ты вчера был у нее и кое-что бабуле давал…

На самом деле ничего такого не было. Но они пили чай, и Гаранин мог что-то добавить ей в чашку. Его тетка, та самая фанатка пупсов, работала фармацевтом. Для Святозара добыть какой-то препарат — не проблема.

— Я успокоительные ей дал, и всё, — пробормотал он. — Но экспериментальные. Они пока в аптеках не продаются даже по рецепту.

— Тетка подогнала?

— Да. Хотела меня привлечь к своему теневому бизнесу.

— Она что, дилер?

— Ничего опасного она не продает. Только болеутоляющие и антидепрессанты. Ее хобби стоит дорого. Поездки за границу, покупки пупсиков, их ремонт. На зарплату не разбежишься. Я тоже не жирую. Поэтому она хочет помочь и мне заработать. Только я отказываюсь. Потому что, если какой-то дебил пережрет таблеток и начнется следствие, заметут нас, и если не сядем благодаря деду, то наплачемся.

— Зачем ты наведывался в квартиру Иванова?

— Хотелось поиграть.

— С куклами? — предположил Василий. Ответ был очевиден, но как-то не верилось, что его коллега, неплохо себя в последнее время зарекомендовавший как опер, страдает такой ерундой.

— Да. Я ничего не взял. Можете проверить по описи. Просто поиграл.

— Откуда в тебе?.. Это?

— С детства. Меня тетка часто к себе брала. Я у нее неделями жил. Мы вместе играли с ее пупсами. Дома постоянная ругань. Родители жили якобы ради нас, детей. Не разводились. Но лучше бы разбежались.

— Ты тоже коллекционируешь кукол?

— Нет. У меня денег на это нет. А незаконно зарабатывать на них, как уже сказал, не хочу. Поэтому и заявился к Иванову ночью. Кому от этого плохо? Я поиграл и ушел. Квартиру опечатал.

— Но ты вернулся через сутки. Опять за тем же?

— Нет, я потерял браслет. Тонкий, литой, из белого золота. Брендовый. Мама подарила. На таких не только проба, а еще и номер изделия. Вычислить по нему покупателя — раз плюнуть.

— Если бы мы нашли, подумали бы, что обронил при обыске.

— Но его не было на мне тогда. Неужели ты не обратил бы на это внимание?

Конечно нет! Баба бы — да. А Барановский вообще на такие детали не обращал внимания. Нет, если дело касалось подозреваемых, то конечно… Но к коллегам он как-то не присматривался.

— Бабку пугал зачем? — снова начал пытать Святозара Василий. — Шептал в розетку: «Ты тоже умрешь!»

— Она стучать начала в стену. У нее слух, как у… У кого там из животных поразительный слух? У летучих мышей? Я в первую ночь еле успел спуститься ниже на пролет, как она выскочила. Хотел припугнуть, чтобы дома засела.

— А сегодня зачем заявился?

— Браслет так и не нашел. А тут опять она. Как проклятие. Подумал, дай-ка ей пилюльку подсуну, чтобы успокоилась и забыла обо всем.

— Если я дам этому делу ход…

— Не дашь, — уверенно заявил Гаранин. И будто бы его голос стал звучать грубее. — Деда испугаешься.

— Меня уже ничего не держит на этой службе. Так что…

— Меня тоже. Дед велел попробовать, я подчинился. Скажу, не получилось. Не мое. И устроюсь в юридическую фирму. У меня шикарное образование. Не чета твоему. Когда я после института работал, то не имел опыта, и мне гроши платили. Теперь же у меня есть ментовской стаж, а это большой плюс для юриста. Поэтому-то я деда и послушал. Так что не пугай меня. Рапорт напишу. И уйду сам. Если в чем-то еще меня подозреваешь, заводи дело. Но я не боюсь. Если найдется браслет, я скажу, потерял при обыске. А доказать тот факт, что именно я напугал, а потом опоил старушку, у тебя не выйдет.

— Ушлый ты тип.

— Повторяю, у меня шикарное образование.

И вышел из машины. Барановский проводил Святозара тяжелым взглядом, думая о том, что, когда тот уволится, работать вообще некому будет. Значит, не только Азовское море, но и река Клязьма остаются лишь в мечтах Василия.

Было так поздно, что не имело смысла ехать домой. Вячеслав дежурил, а Вася нет. Но тоже остался в отделе. Все равно в квартире его никто не ждет. Даже холодильник — он пуст. Два оставшихся огурца и полбанки майонеза не в счет. А есть хотелось зверски. И выпить. Но не так сильно.

— Слав, ты сегодня с собой контейнеры не захватил? — спросил Барановский, плюхнувшись на кушетку.

— Нет.

— Жаль.

— Не спеши. — И, открыв сумку, достал из нее две коробки с «Дошираком» и колбасную нарезку в вакууме. — Ты меня угощал, теперь моя очередь.

— Ты мой кумир, Славка!

Барановский не мог сказать с уверенностью, но ему почему-то казалось, что каждый человек, пусть даже мега-богатый, иногда мечтает о быстрой лапше. Самой простой. За тридцать рублей или доллар — он не знал, сколько она стоила за границей, потому что ни разу там не был. Когда-то он чуть ли не каждый день ее уплетал. Не в студенчестве, тогда его мама кормила, а когда от родителей съехал. И оказалось, что продукты не сами по себе в доме появляются, а если их покупать, то нужно готовить, а что хуже — платить за них. За мяско хорошее, рыбку, сырок да яички. Проще запарить лапшу. И быстро, и по карману не бьет. А если в коробку покрошить сосиску, так вообще получается суперблюдо.

— Хлеба вот я не взял, — вздохнул Добронравов. — К колбасе.

— С пряниками поедим.

Они оба помрачнели. Пряники покупал Святозар. Разочарование года! Если не десятилетия…

— Слушай, может, и ладно? — обратился к Василию Добронравов. — Ну, похаживал он в хату Иванова, игрался там с куколками…

— То есть ничего в этом страшного, по-твоему?

— Особо нет. Я, когда со своей женой (тогда будущей, сейчас бывшей) начал встречаться, водил ее в квартиру, где мужика повесили. То есть тогда еще было не ясно, самоубийство это или нет… Но я водил. Мне некуда было. А там чистенько, уютно. Приеду пораньше, ленту сорву, цветочки поставлю, фруктики… И жду ее.