Наталья Александрова - Астролябия судьбы [litres]

– Во-первых, она вовсе не ржавая. Во-вторых, вовсе не железная, вы это видите не хуже меня…

– А какая же? Вы не хуже меня знаете, что это не золото и не серебро…

– Да, но и вы знаете, что вещица эта – редкая и стоит никак не меньше пятидесяти дукатов…

– Пятьдесят? – Лавочник выпучил глаза. – Пятьдесят золотых дукатов? Я не ослышался?

– Нет, милейший, не ослышались. Пятьдесят – и ни сольдо меньше! Или я пойду к Тедески.

– Синьор Страпарелли, вы хотите меня разорить! Пятьдесят дукатов! Слыханное ли это дело? Да за пятьдесят дукатов я охотно продал бы свою лавку, да и жену в придачу. Беда только, что покупателя не найдется.

– За свою жену вам еще пришлось бы приплатить. В общем, как хотите. Я пойду к Тедески.

– Постойте, постойте, дорогой друг! – Лавочник преградил ему дорогу. – Давайте уже поговорим серьезно. Ради нашей старой дружбы я готов пойти на огромные расходы, я готов разориться. Пусть будет двадцать дукатов.

– Нет. Либо соглашайтесь на мою цену – либо пропустите меня!

– Двадцать пять дукатов!

– Черт с тобой, старый скупердяй! Сорок, но это – последняя цена.

– Пейте мою кровь! Радуйтесь моему разорению, как радовались нечестивые римляне разрушению Соломонова храма! Так и быть, я заплачу вам тридцать полновесных дукатов, чтобы вы знали, какая у меня широкая душа!

– Тридцать восемь!

– Тридцать три!

– Тридцать пять!

– Ладно, пусть будет тридцать пять – и ударим по рукам!

Торг наконец закончился, содержимое мешка перекочевало в руки лавочника, который отсчитал гостю тридцать пять золотых монет и проводил его к выходу.

У матери Надежда проторчала долго. Суп, который мать неосмотрительно оставила на плите, разумеется, выкипел, и кастрюля здорово подгорела. Хорошо, что не распаялась, радовалась мать. Хорошо, что пожара не было, ворчала Надежда.

Они проветрили кухню и попили чаю, после чего Надежда собралась уходить, прихватив закопченную кастрюлю, чтобы по пути выбросить ее на помойку.

Но не тут-то было. Мать вцепилась в кастрюлю, как бультерьер в рукавицу. Сказала, что кастрюля дорога ей как память, что ее еще Надеждин отец покупал и что ее обязательно надо отчистить. Кастрюля целая, раньше умели делать вещи на совесть, так что она, кастрюля, послужит еще долго, до ее, материной, смерти уж точно.

Услышав последнее уточнение, Надежда приуныла. Разговоры о смерти – прием запрещенный, мать редко его применяла, только когда хотела чего-то добиться. Так что пришлось чистить кастрюлю, пропади она пропадом.

Надежда выпачкалась в копоти, как заправский трубочист, и устала, как охотничья собака, однако мать не отпустила ее, пока не удостоверилась в результате.

Чтобы не наговорить резкостей, Надежда выскочила из квартиры, забыв лампу, купленную в мастерской, и поняла это, только вернувшись домой.

Обидно, придется опять ехать к матери. Но только не сегодня.

Сегодня в планах у Надежды было вымыть окна. Или хотя бы одно окно. Тем более что погода стояла прекрасная.

После чертовой кастрюли хотелось, конечно, плюхнуться на диван и отдохнуть, одной рукой нажимая кнопки пульта телевизора, а другой – почесывая кота, примостившегося рядом. Но не такой человек была Надежда Николаевна Лебедева, чтобы какая-то кастрюля помешала ее планам.

Надежда заперла кота в спальне, распахнула окно, принесла тазик с теплой водой, тряпки и моющее средство. Высунувшись в окно, чтобы протереть его снаружи, она увидела, что к их подъезду подкатила голубая машина с надписью «Дезинфекция». Из нее вышли две женщины в бледно-голубых комбинезонах и масках и подошли к подъезду. Одна из них несла канистру.

Надежда не придала их появлению большого значения и занялась окном. Она уже домыла его снаружи, закрыла створки и хотела приступить к внутренней стороне, когда раздался громкий звонок в дверь.

Надежда вышла в общий коридор, где уже стоял Андрей, сосед из однокомнатной квартиры напротив. У них была установлена общая железная дверь, которая отделяла их квартиры от лестничной клетки.

Андрей был тихим, скромным, неразговорчивым, гостей у него не бывало, в разговоры с соседями он не вступал. Поздоровается – и в дверь. Поэтому о нем никто ничего не знал, даже несравненная Антонина Васильевна.

– Вам тоже позвонили? – осведомилась Надежда.

– Ну да, – ответил Андрей, поворачивая замок. – Это ко мне курьер приехал, доставка из интернет-магазина…

– Вы бы сначала в глазок посмотрели, – проговорила Надежда. – Не стоит так сразу открывать.

Но было уже поздно – дверь распахнулась.

На пороге стояли две женщины в голубых комбинезонах и масках. Одна из них держала канистру с пульверизатором.

– Это не курьер! – удивленно протянул Андрей.

– Да уж вижу! – фыркнула Надежда. – Говорила же, не надо открывать неизвестно кому…

– Дезинфекция! – искаженным из-за маски голосом сообщила одна из женщин.

– Какая еще дезинфекция? – возмущенно проговорил Андрей. – Я доставку жду…

– Ничего не знаю ни про какую доставку! В городе обнаружены мадагаскарские тараканы!

– Какие тараканы? – переспросил Андрей, попятившись.

– Мадагаскарские! Поэтому проводим профилактическую обработку. И просим не препятствовать!

– Безобразие! – возмутился Андрей. – Почему не предупредили? А если бы нас не было дома?

– Но вы же дома! У вас какая квартира?

– Пятьдесят вторая.

– Лида, отметь – жилец из пятьдесят второй квартиры препятствует мероприятию!

– Я не препятствую, я только пытаюсь разобраться!

– Не в чем тут разбираться! – И женщина брызнула на Андрея из пульверизатора.

– Да вы что творите… – возмутился он, но не смог продолжить, закашлявшись.

– Действительно, что вы себе позволяете?! – воскликнула Надежда.

– Ничего, этот состав для людей безвреден! Есть распоряжение – людей тоже обработать!

– Может быть, у молодого человека аллергия! И вообще, как можно проводить дезинфекцию без предварительной подготовки? Вы говорите, что состав для людей безвреден, но здесь есть животные! У меня лично кот, а в этой квартире – ротвейлер…

Ротвейлер Меридиан, или просто Дима, проживал в соседней квартире в большой и дружной семье. Все члены семьи работали и учились, но ротвейлер не скучал, потому что с ним была бабушка. Будучи очень воспитанным, Дима, чтобы не беспокоить соседей, никогда не лаял просто так, только по делу. Например, когда звонили в квартиру, чтобы слышала глуховатая бабушка.

Сейчас Дима молчал, стало быть, в их квартиру не звонили.

– А у вас, женщина, какая квартира? – с угрожающей интонацией осведомилась дезинфекторша и повернула пульверизатор в сторону Надежды.

– У меня пятьдесят четвертая, но это ничего не значит! И нечего на меня эту штуку направлять!